ВЕСЕННЕЕ РАВНОДЕНСТВИЕ
Мне счастливая выпала карта,
Что спасала не раз в беде:
Я родился Двадцатого марта,
В равноденствия светлый день.
Я пришел в этот мир суровый,
У распутья холодных рек,
На Васильевском, у Большого,
Где на улицах таял снег.
У эпохи крутых обочин,
Белой выстеленных пыльцой,
Я рожден на исходе ночи,
Между Рыбою и Овцой.
Под балтийскими облаками
Лето, спорящее с зимой.
Далеко еще до блокады,
Год неблизко Тридцать седьмой.
Мне мальчишеского азарта
И до смерти не превозмочь:
Я родился Двадцатого марта,
Когда день обгоняет ночь.
Пусть родительский скуден завтрак,
В узкой комнатке теснота.
День длиннее, чю́Фхем ночь, назавтра, —
Это, видимо, неспроста!
Много лет, далеко отсюда,
В неуюте других квартир,
Вспоминать я нередко буду
Перевернутый этот мир,
Где горит в поднебесье чистом
День полуденной синевой,
В подоконник капель стучится,
Чайки кружатся над Невой.
БЛАГОСЛОВИ ВРАЧЕЙ СВОИХ, РОССИЯ
Когда над «Скорой» свет мерцает синий,
Шепчу я про себя в минуты эти, —
Благослови врачей своих, Россия,
Спешащих на работу на рассвете.
Блажен, кто в пору юности незрелой,
Беспечность проявляя и отвагу,
В халат впервые облачился белый
И принял гиппократову присягу.
Чтобы в работе, трудной и бесславной,
Бессрочной службы сделавшись солдатом,
Бой принимать заведомо неравный
И без вины быть вечно виноватым.
Они бедны. И сколько б ни просили,
Хозяйство их скудеет час от часа.
Благослови врачей своих, Россия, —
Бойцов, что лишены боеприпасов.
Кого просить о помощи — Мессию?
Святого Духа, и Отца, и Сына?
Позор твоим правителям, Россия,
Которыми забыта медицина.
Осознаешь у края преисподней:
Лишь только эта специальность свята,
Когда страна огромная сегодня —
Реанимационная палата.
Они порою плачут от бессилья.
Бандитские им угрожают морды.
Благослови врачей своих, Россия,
Усталых, обездоленных и гордых.
Когда в надежде выиграть сраженье,
В своих больницах, нищих и убогих,
Они от смерти держат окруженье,
Уже не помышляя о подмоге.
2003
ПОСВЯЩЕНИЕ АЛЕКСАНДРУ ГОРОДНИЦКОМУ
Светлана Курчавая
Вашими песнями юность полна,
Всё начиналось с «Атлантов», -
В Бресте на слёте звучала она
Гимном труду и таланту.
Тихо по веткам шуршал снегопад,
И стерегли «Перекаты»,
В дальней Сибири, где строился БАМ,
Пели про это ребята.
Так же, как Вас, поманили меня
Южные жаркие страны,
Я повидала чужие моря,
Жаль, не дошла к океану.
Греческих мифов таинственный зов
Верить в легенды заставил,
Крит – колыбель и обитель Богов,
След в моём сердце оставил.
Поздно мечтать отыскать на Земле
Тень Атлантиды на карте…
И с каждым годом становится мне
Ближе «Система Декарта».
Но, как и Вам, мне в домашней пыли
Чудится шум океана,
И Гваделупы ночные огни
Светят во тьме постоянно.
Вашими песнями зрелость полна,-
С внуками их распеваем,
Новых атлантов узнает страна,
Наверняка это знаем!
© Copyright: Светлана Курчавая, 2015
Свидетельство о публикации №115121304746
БЛОКАДНОЕ ДЕТСТВО
АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ
Я вспоминаю детства моего страницы,
Когда закружит в поле снегопад.
Блокадный город начинает сниться,
Любимый город - город Ленинград.
Вот наша школа в шрамах от бомбежки:
Фанера в окнах, лампы фитилёк.
Мороз безжалостный гуляет за окошком.
Но светит в классе добрый огонёк.
Учитель за столом, и бледный, и усталый,
Читает Пушкина в продрогшей тишине.
И кажется: вокруг теплее стало
И все на миг забыли о войне.
О том, что бомбы рвутся где-то рядом,
Что люди падают от голода в сугроб,
Что смерть по улицам гуляет Ленинграда
И кто-то тащит на салазках гроб.
Учитель говорит о том, что сердцу свято:
О родине, о мире, о добре,
О том, как любят Родину солдаты,
И город защитят в любой войне...
Наш город выстоял. И слово о Победе
Из репродуктора однажды донеслось.
От счастья плакали и взрослые, и дети-
Без слез в тот славный день не обошлось.
И загремел салют над Ленинградом-
Победы вестник на родной земле.
Но навсегда запомним мы Блокаду
И тех, кто выстоять помог родной стране.
2013г.
АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ.
Прибавляется год.
Уходящего жаль.
Мудрость душу гнетёт,
Умножая печаль.
Сокращается мир
Дни бегут всё быстрей.
Всё уютней сортир
И диван всё родней.
И на лицах друзей
Отраженье твоё.
Реже видишь детей.
Монотонней житьё.
Мир спешит за стеной.
Много ль видишь в окне...
Не приходит покой
Даже ночью, во сне.
Больше нету задач
У тебя впереди,
Но хоть смейся, хоть плач,
Но вставай и иди.
Не браню своих дней остаток,
Собирая в дорогу кладь.
Бог послал мне восьмой десяток,
А ведь мог бы и не послать.
Я в грядущем себя не вижу:
Дунет ветер - и нет меня.
Мне сегодня прошлое ближе
День становится ото дня.
Постепенно впадая в детство,
Как и прочие старики,
Я пытаюсь в него вглядеться,
Ветхой памяти вопреки.
Вспоминаются, как ни странно,
Ветки яблонь над головой,
Проступающий из тумана
Год далёкий сороковой.
Вспоминаю седой от пыли
Белорусский пологий шлях,
Где с родителями мы жили
На Полыковских хуторах.
Довоенного дня гореньe
Убирает фитиль в окне.
Доспевает в тазу варенье,
И обещаны пенки мне
Слитки яблок лежат под крышей.
Мать смеющаяся жива.
Где теперь я ещё услышу
Эти ласковые слова?
ОЛЬГА БЕРГГОЛЬЦ
Под питерской январскою пургой,
Где сердце горькой памяти не радо,
Мне Ольга вспоминается Берггольц,
Блокадная мадонна Ленинграда,
Что помнила блокадною зимой
Беду, которой не бывает хуже:
Передвоенный год тридцать восьмой,
Когда чекисты расстреляли мужа.
Ей виделся проклятый этот год,
Крутящийся в мозгу, как киноплёнка,
Где дознаватель бил её в живот,
Чтоб будущего умертвить ребёнка.
Но в сумрачные выжив времена,
Седеющая от тоски и горя,
Неколебимо верила она:
Они – одно, а Родина – другое.
И в чёрный год, где жизни – грош цена,
И делались несметными потери,
Из гулких репродукторов она
Нас призывала к мужеству и вере.
Я помню голос яростный её,
Перемежавший стуки метронома,
Когда сирены вязкое нытьё
Сгоняло нас в укрытия из дома.
Блокадною кромешною порой
Домашнего не уберечь ей крова, –
Скончался муж от голода второй
Морозною зимой сорок второго.
В голубизне прожекторных сетей,
Под шквалами осколочного града,
Ей заменили умерших детей
Неумершие дети Ленинграда.
Над непрозрачной невскою водой,
Один из этих выживших потомков,
Её я помню старой и седой,
Читающей стихи свои негромко.
Была судьба к ней неизменно зла,
И жизнь её была невыносима.
Она до смерти горькую пила,
Свою тоску преодолеть не в силах.
Но, в новые грядущие века
Протягивая солнечные нити,
Живёт её бессмертная строка
На пискарёвском траурном граните.
Александр Городницкий, 15.05.2020АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ.
Прибавляется год.
Уходящего жаль.
Мудрость душу гнетёт,
Умножая печаль.
Сокращается мир
Дни бегут всё быстрей.
Всё уютней сортир
И диван всё родней.
И на лицах друзей
Отраженье твоё.
Реже видишь детей.
Монотонней житьё.
Мир спешит за стеной.
Много ль видишь в окне...
Не приходит покой
Даже ночью, во сне.
Больше нету задач
У тебя впереди,
Но хоть смейся, хоть плач,
Но вставай и иди.
Не браню своих дней остаток,
Собирая в дорогу кладь.
Бог послал мне восьмой десяток,
А ведь мог бы и не послать.
Я в грядущем себя не вижу:
Дунет ветер - и нет меня.
Мне сегодня прошлое ближе
День становится ото дня.
Постепенно впадая в детство,
Как и прочие старики,
Я пытаюсь в него вглядеться,
Ветхой памяти вопреки.
Вспоминаются, как ни странно,
Ветки яблонь над головой,
Проступающий из тумана
Год далёкий сороковой.
Вспоминаю седой от пыли
Белорусский пологий шлях,
Где с родителями мы жили
На Полыковских хуторах.
Довоенного дня гореньe
Убирает фитиль в окне.
Доспевает в тазу варенье,
И обещаны пенки мне
Слитки яблок лежат под крышей.
Мать смеющаяся жива.
Где теперь я ещё услышу
Эти ласковые слова?
Комментарии 4
Выдыхая свои стихи.
Драгоценные жизни крохи
Рассыпая в конце строки.
Каждый стих ваш правдив и точен,
Непременен и одинок.
Заполняется между строчек
Перекрёстками дальних дорог.
Равнодушны, добры, или злобны мы—
Вы - вперёд, не сбавляя прыть.
Ваших песен крылья огромные
Нам нужны, что б над бездной парить
Оксана Галданова: