Всё обойдётся. Всё будет в порядке.
Ветер рaспрaвит глубокие склaдки
Нa зaнaвескaх и в окнa ворвётся.
Всё обрaзуется, всё обойдётся.
Не сомневaйся. Всё выйдет кaк нaдо.
Лоб твой остудит ночнaя прохлaдa.
Сон незaметно придет, a нaутро
Мир обустроится просто и мудро.
Ну, a печaли остaнутся в прошлом.
Новости будут только хорошими.
Верь, и удaчa тебе улыбнётся.
Что потеряется, тут же нaйдётся.
Всё устaкaнится, свяжется, сбудется.
Люди без зонтиков выйдут нa улицу,
Ведь непогодa к утру переменится.
Всё успокоится, всё перемелется,
Сделaет круг и вернётся к нaчaлу.
Сновa пристaнут к родному причaлу
Все корaбли, уходившие в море.
Больше не будет ни боли, ни горя.
Только веселье и пригоршни св
Время не лечит, но все в это верят.
Думают: время стирает все грани.
Ждут обречённо, сначала дней девять.
Сорок дней. Год. И потом ждут годами.
След облаков в небе от самолётов.
Рельсы и шпалы, бегущие, лечат.
И буруны за кормой теплохода.
Друг, обнимающий дружески плечи.
Время не лечит. Время калечит
Память, что вместе с годами слабеет,
Чувства, идущие быту навстречу,
Души людей, что порой цепенеют.
Лечит внимание, сон и забота.
Лечат врачи категории высшей.
Лечит любимая с детства работа,
И, говорят ещё, лечит Всевышний.
Лечимся верой, любовью, надеждой...
Лечит поэзия, музыки звуки.
Лечимся лесом, красивой одеждой.
Изредка лечат нас дети и внуки.
Лечим себя п
ஜ══ஜ۩۞۩ஜ══ஜ
Пусть не будет войны никогда!
Пусть спокойные спят города.
Пусть сирены пронзительный вой
Не звучит над моей головой.
Ни один пусть не рвётся снаряд,
Ни один не строчит автомат.
Пусть оглашают наши леса
Только птиц и детей голоса.
И пусть мирно проходят года,
Пусть не будет войны никогда!
Автор неизвестен
Я видел множество людей: дождливых, призрачных, туманных,
Носящих под плащом сквозняк, что воет в застаревших ранах,
С глазами, серыми, как сталь, и опустевшими, как Припять,
Чью боль годами можно пить, но никогда до дна не выпить.
Я видел множество людей: янтарных, солнечных, искристых,
Пропитанных морской волной, что украшает пеной пристань,
С душой, распахнутой для всех, как-то окно, что жаждет утра,
Что, как дитя, глядят на мир, но зрят по-стариковски мудро.
Я видел множество людей: пронзительных, морозных, белых,
Как будто сам старик-февраль пришел в ночи к их колыбели,
Забрал горячие сердца и влил бесчувственность в их вены,
Чтоб получились, как стекло — прозрачны, но не