Я помню тот дождливый день,
И небо, черное от туч,
А на земле был мрак и тень,
И даже воздух был колюч...
Фашисты, жалости не зная,
Погнали женщин и детей,
Туда, где даль лежит степная
И гордость всех людей.
Они лопаты дали им, сказав :
"Копайте себе ямы"
Ну, а затем кнутом большим
На спинах оставляли шрамы...
И было страшно всем тогда,
Терпеть ту боль и униженье.
От зверских мук и тяжкого труда,
Пропала вдруг надежда на спасенье.
Но тут одна девица молодая,
Лопату дерзко отшвырнув долой,
Про страх и боль все забывая,
Сказала всем, тряхнув густой косой :
"Эй! Люди! Бросьте вы лопаты!
Мы не рабы! Мы вольный ведь народ!
Не запугать вам нас, немецкие солдаты!
Непобедим Великий наш народ..."
Н
Я помню тот дождливый день,
И небо, черное от туч,
А на земле был мрак и тень,
И даже воздух был колюч...
Фашисты, жалости не зная,
Погнали женщин и детей,
Туда, где даль лежит степная
И гордость всех людей.
Они лопаты дали им, сказав :
"Копайте себе ямы"
Ну, а затем кнутом большим
На спинах оставляли шрамы...
И было страшно всем тогда,
Терпеть ту боль и униженье.
От зверских мук и тяжкого труда,
Пропала вдруг надежда на спасенье.
Но тут одна девица молодая,
Лопату дерзко отшвырнув долой,
Про страх и боль все забывая,
Сказала всем, тряхнув густой косой :
"Эй! Люди! Бросьте вы лопаты!
Мы не рабы! Мы вольный ведь народ!
Не запугать вам нас, немецкие солдаты!
Непобедим Великий наш народ..."
Н