Предыдущая публикация
К 100 ЛЕТИЮ ВЕЛИКОГО
ОКТЯБРЯ.
Коллективизация.
Социалистическое строительство
сельского хозяйства.
(продолжение)
Вновь обратимся к таблице:
При этом говорить о чрезмерном проседании динамики в годы голодовки все же
не приходится. Да и масштабы голодовки, судя по этим статданными, не явились
столь катастрофическими, как пытаются нам сегодня преподнести, тем более на
фоне поразившего голода в тех же США и в то же время.
Аналогичные действия происходили и в
отношении сельхозинвентаря, передаваемого в устав колхозов. Интенсивность труда
и заинтересованность в результате труда тоже была низка, что в значительной
мере было результатом низкой мотивации труда и запутанностью в расчётах. Весной
и в начале лета 1932 года в ряде районов голодающими колхозниками и
единоличниками выкашивались несозревшие озимые, выкапывался посаженный
картофель и т. д. Интенсивность уборки и обмолота урожая 1932 года
была крайне низкой — «всё равно отберут».
Широко было распространено воровство в различных видах, в котором — в
довольно значительной мере — было задействовано руководство колхозов,
довольно часто связанное родственными отношениями. В ряде случаев это приводило
к непропорциональному распределению продовольствия: у ряда колхозников с
большим количеством трудодней продовольствия практически не было, в то время
как у административного аппарата или их родственников изымались центнеры зерна.
В начале 1933 года властями регистрировались случаи выбрасывания украденного
ранее зерна в овраги, колодцы и реки — с целью избежать ответственности. В
ряде мест были зафиксированы случаи симуляции голода при наличии значительных
(до нескольких центнеров) запасов. Зимой и весной 1933 года были отмечены
случаи убийств и самосудов над голодающими односельчанами, укравшими или
пытавшимися украсть еду. В ряде колхозов были отмечены случаи
непропорционального и/или избирательного распределения помощи среди голодающих
колхозников и единоличников.
Все эти факты были характерны практически для
всех регионов СССР того времени. И «вешать всех собак» во время голодовки на
совесть Советской власти не стоит.
Тем не менее, необходимо отметить, что достаточно жесткий анализ состояния
дел во время коллективизации без затушёвывания проблем и собственных ошибок дал
в те дни сам тов. Сталин:
«Товарищи! Я думаю, что ораторы правильно обрисовали
состояние партийной работы в деревне, ее недостатки, ее достоинства, – особенно
ее недостатки. И все же, мне кажется, что они не сказали самого главного насчет
недостатков нашей работы в деревне, не
вскрыли корней этих недостатков. А между тем эта сторона представляет для нас
наибольший интерес (Здесь и далее выделение текста нами. – авт.). Позвольте поэтому высказать свое мнение о недостатках нашей работы в
деревне, высказать со всей той прямотой, которая свойственна большевикам.
В чем состоит главный
недостаток нашей работы в деревне за последний год, за 1932 год?
Главный недостаток состоит в том, что
хлебозаготовки в этом году прошли у нас с большими трудностями, чем в
предыдущем году, чем в 1931 году.
Объяснить это плохим состоянием урожая
никак нельзя, потому что урожай у нас был в этом году не хуже, а лучше, чем в
предыдущем году. Никто не может отрицать, что валовой сбор хлебов в 1932 году
был больше, чем в 1931 году, когда засуха в пяти основных районах
Северо-Востока СССР значительно сократила хлебный баланс страны. Конечно, мы и в 1932 году имели некоторые потери
урожая вследствие неблагоприятных климатических условий на Кубани и Тереке, а
также в некоторых районах Украины. Но не может быть сомнения в том, что эти
потери не составляют и половинной доли тех потерь, которые имели место в 1931
году в силу засухи в северо-восточных районах СССР. Стало быть, в 1932 году
хлеба у нас было в стране больше, чем в 1931 году. И все же, несмотря на это
обстоятельство, хлебозаготовки прошли у нас в 1932 году с большими
затруднениями, чем в предыдущем году.
В чем тут дело? Где причины этого
недостатка нашей работы? Чем объяснить это несоответствие?
1) Объясняется это прежде всего тем, что
наши товарищи на местах, наши деревенские работники не сумели учесть новой
обстановки в деревне, созданной объявлением колхозной торговли хлебом. И именно
потому, что они не учли новой обстановки, именно поэтому они не сумели
перестроиться на новый лад применительно к новой обстановке. Пока не было
колхозной торговли хлебом, пока не было двух цен на хлеб, государственной и
рыночной, – обстановка в деревне была одна. С объявлением колхозной торговли
хлебом обстановка должна была измениться круто, ибо объявление колхозной
торговли означает легализацию рыночной цены на хлеб, более высокой, чем
установленная государственная цена. Нечего и доказывать, что это обстоятельство
должно было создать у крестьян известную сдержанность в деле сдачи хлеба
государству...
Но беда тут состоит в том, что наши
деревенские работники, во всяком случае многие из них, не поняли этой простой и
естественной вещи. Чтобы не сорвать заданий Советской власти, коммунисты должны
были при этой новой обстановке с первых же дней уборки, еще в июле месяце 1932
года, – они должны были всемерно усилить и подгонять хлебозаготовки. Этого
требовала обстановка. А как они поступили на деле? Вместо того, чтобы подгонять
хлебозаготовки, они стали подгонять образование всякого рода фондов в колхозах,
усиливая тем самым сдержанность сдатчиков хлеба в деле выполнения их
обязанностей перед государством. Не поняв новой обстановки, они стали бояться
не того, что сдержанность крестьян в деле хлебосдачи может затормозить
хлебозаготовки, а стали бояться того, что крестьяне не догадаются попридержать
хлеб для вывоза его потом на рынок по линии колхозной торговли и, чего доброго,
возьмут да сдадут весь свой хлеб на элеваторы.
Иначе говоря, наши деревенские коммунисты,
по крайней мере большинство из них, раскусили колхозную торговлю лишь с
ее положительной стороны,
поняли и усвоили ее положительную сторону,
но совершенно не поняли и не усвоили отрицательных сторон колхозной торговли, – не поняли того,
что отрицательные стороны колхозной торговли могут причинить большой вред
государству, если они, т.е. коммунисты, не начнут
с первых же дней уборки хлеба подгонять вовсю хлебозаготовительную кампанию.
И эта ошибка была допущена не только
работниками в колхозах. Она была допущена также директорами совхозов, которые,
преступно придерживая хлеб, подлежащий сдаче государству, стали продавать его
на сторону по более высокой цене.
Учитывали ли Совнарком и ЦК эту новую
обстановку, сложившуюся в связи с колхозной торговлей хлебом, в известном своем
постановлении о развертывании колхозной торговли? Да,
учитывали. В этом постановлении прямо говорится, что колхозную торговлю хлебом
можно открыть лишь после того, как будет выполнен целиком и полностью план
хлебозаготовок и будут собраны семена. Там прямо сказано, что только после
окончания хлебозаготовок и засыпки семян, примерно к 15-му января 1933 года, –
только после выполнения этих условий можно будет открыть колхозную торговлю
хлебом. (Закономерности развития общества не обманешь. В этом фрагменте речи
Сталина воочию можно увидеть действие противоречия, заложенного двумя формами
собственности, наличие товарно-денежных отношений. –авт.) Этим своим постановлением Совнарком и ЦК как бы говорили нашим
деревенским работникам: не заслоняйте своего внимания заботой о фондах и
запасах всякого рода, не отвлекайтесь от главной задачи, разверните
хлебозаготовки с первых же дней уборки и форсируйте их, ибо первая заповедь –
выполнение плана хлебозаготовок, вторая заповедь – засыпка семян, и только
после выполнения этих условий можете начать и развертывать колхозную торговлю
хлебом…
Надо признать, что ЦК и Совнарком
несколько переоценили ленинскую закалку и прозорливость наших работников на
местах, не только районных, но и ряда областных.
Может быть не надо было объявлять
колхозную торговлю хлебом? Может быть это была ошибка, особенно, если иметь в
виду то обстоятельство, что колхозной торговле присущи не только положительные,
но и некоторые отрицательные стороны?
Нет, это не было ошибкой. Ни одно
революционное мероприятие не гарантировано от некоторых отрицательных сторон,
если оно проводится неправильно. То же самое надо сказать о колхозной торговле
хлебом. Колхозная торговля нужна и выгодна как деревне, так и городу, как рабочему
классу, так и крестьянству. И именно потому, что она выгодна, ее надо было
ввести.
Чем руководствовались Совнарком и ЦК,
вводя колхозную торговлю хлебом?
Прежде всего тем, чтобы расширить базу
товарооборота между городом и деревней и улучшить снабжение рабочих
сельскохозяйственными продуктами, а крестьян – городскими изделиями. Не может
быть сомнений, что одной лишь государственной и кооперативной торговли для
этого недостаточно. Эти каналы товарооборота нужно было дополнить новым каналом
– колхозной торговлей. И мы их дополнили, введя колхозную торговлю.
Они руководствовались, далее, тем, чтобы
при помощи колхозной торговли хлебом дать колхознику добавочный
источник дохода и укрепить его экономическое положение.
Они руководствовались, наконец, тем, чтобы
введением колхозной торговли дать крестьянину новый толчок для улучшения работы
колхозов как по линии сева, так и по линии уборки.
Вы знаете, что все эти соображения
Совнаркома и ЦК целиком подтвердились фактами из жизни колхозов за последнее
время. Усиление процесса укрепления колхозов, прекращение выходов из колхозов,
нарастающая тяга единоличников в колхозы, стремление колхозников принимать
новых членов с большим разбором, – все это и многое подобное с несомненностью
говорит о том, что колхозная торговля не только не ослабила, а наоборот,
усилила и упрочила положение колхозов.
Стало быть, недочеты нашей работы в
деревне объясняются не колхозной торговлей, а не всегда правильным ее
проведением, неумением учесть новую обстановку, неумением перестроить свои ряды
применительно к новой обстановке, созданной объявлением колхозной торговли
хлебом.
2) Вторая причина недостатков нашей работы
в деревне состоит в том, что наши товарищи на местах, – и не только эти
товарищи, – не поняли изменения условий нашей работы в деревне, происшедшего в
связи с утверждением господствующего положения колхозов в основных хлебных
районах. Мы все радуемся тому, что колхозная форма хозяйства стала
господствующей формой в наших хлебных районах. Но не все понимают того, что это
обстоятельство не уменьшает, а увеличивает наши заботы и нашу ответственность в
деле развития сельского хозяйства. Многие думают,
что коль скоро достигнуто, скажем, 70 или 80% коллективизации в том или ином
районе, в той или иной области, то этим уже все дано, и мы можем предоставить
дело естественному ходу вещей, предоставить дело самотеку, полагая, что
коллективизация сама сделает свое дело, сама подымет сельское хозяйство. Но это
глубокое заблуждение, товарищи. На самом деле, переход к коллективному
хозяйству, как преобладающей форме хозяйства, не уменьшает, а увеличивает наши
заботы о сельском хозяйстве, не уменьшает, а увеличивает руководящую роль
коммунистов в деле подъема сельского хозяйства. Самотек теперь больше чем
когда-либо опасен для дела развития сельского хозяйства. Самотек теперь может
погубить все дело.
Пока в деревне преобладал единоличный
хозяин, партия могла ограничивать свое вмешательство в дело развития сельского
хозяйства отдельными актами помощи, совета или предупреждения. Тогда
единоличник сам должен был заботиться о своем хозяйстве, ибо ему не на кого
было взвалить ответственность за это хозяйство, которое было лишь его личным
хозяйством, и не на кого было рассчитывать, кроме себя самого... Колхоз не есть
единоличное хозяйство. Колхозники так и говорят теперь: “колхоз мой и не мой,
он мой, но вместе с тем он принадлежит Ивану, Филиппу, Михаилу и другим членам
колхоза, колхоз общий”. Теперь он, колхозник, вчерашний единоличник и сегодняшний коллективист, – теперь он может взвалить
ответственность и может рассчитывать на других членов колхоза, зная, что колхоз
не оставит его без хлеба. Поэтому забот у него, у колхозника, стало меньше, чем
при индивидуальном хозяйстве, ибо заботы и ответственность за хозяйство
распределены ныне между всеми колхозниками.
Что же из этого следует? А из этого
следует то, что центр тяжести ответственности за ведение хозяйства переместился
теперь от отдельных крестьян на руководство колхоза, на руководящее ядро
колхоза… А что это значит? Это значит, что партия уже не может теперь
ограничиваться отдельными актами вмешательства в процесс сельскохозяйственного
развития. Она должна теперь взять в свои руки руководство колхозами, принять на
себя ответственность за работу и помочь колхозникам вести свое хозяйство вперед
на основе данных науки и техники.
Но это не все. Колхоз есть крупное
хозяйство. Но крупное хозяйство нельзя вести без плана. Крупное хозяйство в
земледелии, охватывающее сотни, а иногда и тысячи дворов, может вестись лишь в
порядке планового руководства. Без этого оно должно погибнуть и развалиться.
Вот вам еще одно новое условие при колхозном строе, в корне отличающееся от
условий ведения единоличного мелкого хозяйства. Можно ли предоставить ведение
такого хозяйства так называемому естественному ходу вещей, самотеку? Ясно, что
нельзя. Чтобы вести такое хозяйство, надо обеспечить колхоз известным минимумом элементарно грамотных людей способных
планировать хозяйство и вести его организованно. Понятно, что без
систематического вмешательства со стороны Советской власти в дело колхозного
строительства, без ее систематической помощи наладить такое хозяйство
невозможно.
А что из этого следует? А из этого следует
то, что колхозный строй не уменьшает, а увеличивает заботы и ответственность
партии и правительства в отношении развития сельского хозяйства…
А что мы видим на деле? На деле мы видим
оторванность целого ряда районных и областных организаций от жизни колхозов, от
их запросов. Сидят люди в канцеляриях и самодовольно скрипят перьями, не
замечая, что развитие колхозов идет мимо бюрократических канцелярий. В
отдельных случаях оторванность от колхозов доходила до того, что некоторые
члены краевых организаций узнавали о делах в колхозах у себя в крае не от
соответствующих районных организаций, а от членов ЦК в Москве. Это печально, но
это факт, товарищи. Переход от индивидуального хозяйства к колхозам должен был
привести к усилению руководства коммунистов в деревне. А на деле в ряде случаев
этот переход привел к тому, что коммунисты почили на лаврах, козыряя высоким
процентом коллективизации, и предоставили дело самотеку, предоставили дело естественному ходу вещей.
Проблема планового руководства колхозным хозяйством должна была привести к
усилению руководства коммунистов в колхозах. А на деле в ряде случаев
получилось то, что коммунисты оказались в нетях, а в колхозах заправляли бывшие
белые офицеры, бывшие петлюровцы и вообще враги рабочих и крестьян.
Так обстоит дело со второй причиной
недостатков нашей работы в деревне.
3) Третья причина недостатков нашей работы
в деревне состоит в том, что многие наши товарищи переоценили колхозы, как
новую форму хозяйства, переоценили и превратили их в икону. Они решили, что
коль скоро даны колхозы, как социалистическая форма хозяйства, – то этим уже
дано все, этим уже обеспечены правильное ведение дела колхозов, правильное
планирование колхозного хозяйства, превращение колхозов в образцовые
социалистические хозяйства. Они не поняли, что колхозы в смысле своего
организационного устройства все еще слабы и нуждаются в серьезной помощи со стороны
партии, как в смысле снабжения их проверенными большевистскими кадрами, так и в
смысле текущего руководства колхозными делами. Но это не все, и даже не
главное. Главный недостаток состоит тут в том, что многие наши товарищи
переоценили силы и возможности самих колхозов, как новой формы организации
сельского хозяйства. Они не поняли того, что колхоз сам по себе, несмотря на
то, что он является социалистической формой хозяйства, – далеко еще не
гарантирован от всякого рода опасностей проникновения в руководство колхозом
всякого рода контрреволюционных элементов, не
гарантирован от того, что при известных условиях колхозы могут быть
использованы антисоветскими элементами в своих целях.
Колхоз есть социалистическая форма хозяйственной организации так же, как Советы являются
социалистической формой политической организации.
Как колхозы, так и Советы являются величайшим завоеванием нашей революции,
величайшим завоеванием рабочего класса. Но колхозы и Советы представляют лишь форму организации, правда,
социалистическую, но все же форму организации.
Все зависит от того, какое содержание будет
влито в эту форму.
Мы знаем случаи, когда Советы рабочих и
солдатских депутатов поддерживали на известный период контрреволюцию против
революции. Так было дело у нас, в СССР, например, в июле 1917 года, когда
Советами руководили меньшевики и эсеры и Советы прикрывали контрреволюцию
против революции. Так было дело в Германии в конце 1918 года, когда Советами
руководили социал-демократы и когда они прикрывали контрреволюцию против
революции. Стало быть, дело не только в Советах, как в форме организации, хотя
сама эта форма представляет величайшее революционное завоевание. Дело, прежде
всего, в содержании работы Советов, дело в характере работы Советов, дело в
том, кто именно руководит
Советами, – революционеры или контрреволюционеры. Этим, собственно, и
объясняется тот факт, что контрреволюционеры не всегда высказываются против
Советов. Известно, например, что глава русской контрреволюции Милюков во время
кронштадтского восстания высказывался за Советы, но без
коммунистов. “Советы без коммунистов” – вот каков
был тогда лозунг главы русской контрреволюции Милюкова. Контрреволюционеры
поняли, что дело не только в самих Советах, но прежде всего в том, кто будет
ими руководить.
То же самое надо сказать о колхозах.
Колхозы, как социалистическая форма организации хозяйства, могут показать
чудеса хозяйственного строительства, если во главе их стоят действительные
революционеры, большевики, коммунисты. И наоборот – колхозы могут превратиться
на известный период в прикрытие всякого рода контрреволюционных деяний, если в
колхозах будут заправлять эсеры и меньшевики, петлюровские офицеры и прочие
белогвардейцы, бывшие деникинцы и колчаковцы. При этом следует иметь в виду,
что колхозы, как форма организации, не только не гарантированы от проникновения
антисоветских элементов, но представляют даже на первое время некоторые
удобства для временного использования их контрреволюционерами. Пока крестьяне
вели индивидуальное хозяйство, – они были разрознены и отделены друг от друга,
ввиду чего контрреволюционные поползновения антисоветских элементов в
крестьянской среде не могли дать большого эффекта. Совершенно другая картина
получается при переходе крестьян к колхозному хозяйству. Здесь крестьяне имеют
уже в лице колхозов готовую форму массовой организации. Ввиду этого
проникновение антисоветских элементов в колхозы и их антисоветская деятельность
могут дать гораздо больший эффект. Надо полагать, что все это учитывают
антисоветские элементы. Известно, что одна часть контрреволюционеров, например,
на Северном Кавказе, сама старается создавать нечто вроде колхозов, используя
их как легальное прикрытие для своих подпольных организаций. Известно также, что
антисоветские элементы в ряде районов, где они еще не разоблачены и не
разгромлены, – охотно идут в колхозы, даже восхваляют колхозы для того, чтобы
создать внутри колхозов гнезда контрреволюционной работы. Известно также, что
одна часть антисоветских элементов сама высказывается теперь за колхозы, но с тем,
чтобы в колхозах не было коммунистов. “Колхозы без коммунистов” – вот какой
лозунг вынашивается теперь в среде антисоветских элементов. Стало быть, дело не
только в самих колхозах, как социалистической форме организации, но прежде
всего в том, какое содержание вливается в эту форму, – дело прежде всего в
том, кто стоит во
главе колхозов и кто руководит
ими.
С точки зрения ленинизма колхозы, как и
Советы, взятые как форма организации, есть оружие, и только оружие. Это оружие
можно при известных условиях направить против революции. Его можно направить
против контрреволюции. Оно может служить рабочему классу и крестьянству. Оно
может служить при известных условиях врагам рабочего класса и крестьянства. Все
дело в том, в чьих руках находится это оружие и против кого оно будет
направлено.
Это начинают понимать враги рабочих и
крестьян, руководимые классовым инстинктом.
Этого еще не понимают, к сожалению,
некоторые наши коммунисты.
И именно потому, что некоторые наши
коммунисты не поняли этой простой вещи, – именно поэтому мы имеем теперь такую
картину, что в ряде колхозов заправляют делами хорошо замаскированные антисоветские элементы, организуя там вредительство и
саботаж.
4) Четвертая причина недостатков нашей
работы в деревне состоит в неуменьи целого ряда наших товарищей на местах
перестроить фронт борьбы с кулачеством в непонимании того, что лицо классового
врага изменилось за последнее время, изменилась тактика классового врага в
деревне и что сообразно с этим надо изменить свою тактику, чтобы добиться успеха.
Враг понял изменившуюся обстановку, понял силу и могущество нового строя в
деревне и, поняв это, перестроился, изменил свою тактику, – перешел от прямой
атаки против колхозов к работе тихой сапой. А мы этого не поняли, новой
обстановки не разглядели и продолжаем искать классового врага там, где его нет
уже, продолжаем вести старую тактику упрощенной борьбы с кулачеством, тогда как
она, эта самая тактика, давно уже устарела.
Ищут классового врага вне колхозов, ищут
его в виде людей с зверской физиономией, с громадными зубами, с толстой шеей, с
обрезом в руках. Ищут кулака, каким мы его знаем из плакатов. Но таких кулаков
давно уже нет на поверхности. Нынешние кулаки и подкулачники, нынешние
антисоветские элементы в деревне – это большей частью люди “тихие”,
“сладенькие”, почти “святые”. Их не нужно искать далеко от колхоза, они сидят в
самом колхозе и занимают там должности кладовщиков, завхозов, счетоводов,
секретарей и т.д. Они никогда не скажут – “долой колхозы”. Они “за” колхозы. Но
они ведут в колхозах такую саботажническую и вредительскую работу, что колхозам
от них не поздоровится. Они никогда не скажут –
“долой хлебозаготовки”. Они “за” хлебозаготовки. Они “только” пускаются в
демагогию и требуют, чтобы колхоз образовал резерв для животноводства, втрое
больший по размерам, чем это требуется для дела, чтобы колхоз образовал
страховой фонд, втрое больший по размерам, чем это требуется для дела, чтобы
колхоз выдавал на общественное питание от 6 до 10 фунтов хлеба в день на
работника и т.д. Понятно, что после таких “фондов” и выдач на общественное
питание, после такой жульнической демагогии хозяйственная мощь колхоза должна
быть подорвана, и для хлебозаготовок не остается места.
Чтобы разглядеть такого ловкого врага и не
поддаться демагогии, нужно обладать революционной бдительностью, нужно обладать
способностью сорвать маску с врага и показать колхозникам его действительное,
контрреволюционное лицо. Но много ли имеется у нас в деревне коммунистов,
обладающих этими качествами? Коммунисты нередко не только не разоблачают таких
классовых врагов, а наоборот, сами поддаются их жульнической демагогии и
плетутся за ними в хвосте.
Не замечая классового врага в его новой
маске и не умея разоблачить его мошеннические махинации, некоторые наши
товарищи нередко успокаивают себя тем, что кулаков уже нет, якобы, на свете,
что антисоветские элементы в деревне уже уничтожены в результате политики
ликвидации кулачества, как класса, и что можно помириться ввиду этого с
существованием “нейтральных” колхозов, не являющихся ни большевистскими, ни
антисоветскими, но которые сами, так сказать стихийным порядком, должны будут
перейти на сторону Советской власти. Но это глубокое заблуждение, товарищи. Кулаки разбиты, но они далеко еще не добиты.
Более того, – они не скоро еще будут добиты, если коммунисты будут зевать и
благодушествовать, полагая, что кулаки сами сойдут в могилу в порядке так
сказать стихийного своего развития. Что касается “нейтральных” колхозов, то их
нет вообще и не может быть в природе. “Нейтральные” колхозы – это фантазия
людей, которым даны глаза для того, чтобы ничего не видеть. При такой острой
классовой борьбе, какая имеется у нас теперь в Советской стране, для
“нейтральных” колхозов не остается места, при такой обстановке колхозы могут
быть либо большевистскими, либо антисоветскими. И если мы
не руководим в тех или иных колхозах, то это значит, что ими руководят
антисоветские элементы. В этом не может быть никакого сомнения.
5) Наконец, еще одна причина недостатков
нашей работы в деревне. Состоит она, эта причина, в недооценке роли и
ответственности коммунистов в деле колхозного строительства, в недооценке роли
и ответственности коммунистов в деле хлебозаготовок. Говоря о трудностях
хлебозаготовок, коммунисты обычно взваливают ответственность на крестьян, утверждая,
что во всем виноваты крестьяне. Но это совершенно неверно и безусловно
несправедливо. Крестьяне тут не при чем. Если речь идет об ответственности и
виновности, то ответственность падает целиком на коммунистов, а виноваты здесь
во всем – только мы, коммунисты.
В мире нет и не бывало такой могучей и
авторитетной власти, как наша, Советская власть. В мире нет и не бывало такой
могучей и авторитетной партии, как наша, коммунистическая партия. Никто не
мешает и не может помешать нам вести дело колхозов так, как требуют этого интересы колхозов, интересы государства. И если нам не всегда удается вести дело
колхозов так, как требует этого ленинизм, если мы допускаем нередко ряд грубых,
непростительных ошибок, скажем, по линии хлебозаготовок, то виноваты в этом мы,
и только мы.
Мы виноваты в том, что не разглядели отрицательных сторон колхозной
торговли хлебом и допустили ряд грубейших ошибок.
Мы виноваты в том, что целый ряд наших партийных организаций оторвался
от колхозов, почил на лаврах и отдался стихии самотека.
Мы виноваты в том, что целый ряд наших товарищей все еще переоценивает
колхозы, как форму массовой организации, не понимая, что дело не столько в
самой форме, сколько в том, чтобы самим взять на себя руководство колхозами и
вышибить из руководства колхозами антисоветские элементы.
Мы виноваты в том, что не разглядели новой обстановки и не уяснили себе
новую тактику классового врага, действующего тихой сапой.
Спрашивается, при чем тут крестьяне?
Я знаю целые группы колхозов, которые
развиваются и процветают, аккуратно выполняют задания государства и крепнут в
хозяйственном отношении изо дня в день. С другой стороны, я знаю и такие
колхозы, расположенные по соседству с предыдущими колхозами, которые, несмотря
на одинаковый с ними урожай и одинаковые с ними объективные условия, – чахнут и
разлагаются. В чем причина? Причина в том, что первой группой колхозов
руководят настоящие коммунисты, а второй группой руководят “шляпы”, правда, с
партийным билетом в кармане, но все же “шляпы”.
Спрашивается, при чем
тут крестьяне?
Результатом недооценки роли и
ответственности коммунистов является то, что нередко причину недостатков нашей
работы в деревне ищут не там, где ее надлежит искать, и недостатки остаются
ввиду этого не устраненными.
Не в крестьянах надо искать причину
затруднений в хлебозаготовках, а в нас самих, в наших собственных рядах.
Ибо мы стоим у
власти, мы располагаем
средствами государства, мы призваны
руководить колхозами и мы должны
нести всю полноту ответственности за работу в деревне.
Таковы главные причины, определившие
недостатки нашей работы в деревне.
Можно подумать, что я нарисовал слишком
мрачную картину, что у нас вся работа в деревне состоит из одних лишь
недостатков. Но это, конечно, неверно. На самом деле наша работа в деревне
имеет наряду с этими недостатками целый ряд серьезнейших и решающих достижений.
Но я уже сказал в начале своей речи, что в мои задачи не входит характеристика
наших достижений, что я взялся говорить только о недостатках нашей работы в
деревне.
Можно ли исправить эти недостатки? Да,
безусловно можно. Исправим ли мы их в ближайшее время? Да, безусловно исправим.
В этом не может быть никакого сомнения.
Я думаю, что политотделы МТС и совхозов
являются одним из тех решающих средств, при помощи которых можно будет устранить
эти недостатки в самый короткий срок». (И.В. Сталин, соч. т.13, стр. 215-233)
Мусульбес
Нугзар Владимирович.
Следующая публикация
Комментарии 3