Предыдущая публикация
Памяти моего друга и земляка Скрипниченко Ивана Павловича посвящается.
Рассказ
По законам дружбы.
Понятно, что никаких законов, регламентирующих основы дружбы между людьми нет. Дружбу, как правило, оценивают по поступкам человека. Если друг оказался в трудную минуту рядом, это и есть настоящий друг. Такого друга даже в горы не надо брать, для того, чтобы там понять кто он такой на самом деле. Настоящих друзей в жизни каждого человека не так уж и много. Тех, кто готов подставить ножку за спиной в жизни встречается гораздо больше. Этот рассказ я посвящаю моему земляку, Скрипниченко Ивану Павловичу, который ушёл из этой жизни совсем недавно, 23 апреля 2021 года. Родился Иван Павлович в хуторе Ново-Исправненский в 1951 году. Семья Скрипниченко жила по улице Набережной хутора, рядом с кузницей и столярной мастерской. Столярная мастерская и кузница раньше находилась над кручей, на том месте, где сейчас проживает семья Савченко. На хуторе Ивана Павловича часто называли Бахора, что ему не особо нравилось. Я сначала думал, что это псевдоним, но оказывается, его отец был по фамилии Бахорин. В семье Скрипниченко было трое детей, два сына: Женя, Иван и дочь Татьяна. Бахорин Павел Иванович погиб в ДТП, когда его дети были несовершеннолетними. После трагической смерти мужа, тётя Рая, мама Ивана, переписала всех детей на свою девичью фамилию, Скрипниченко. То злополучное ДТП произошло в станице Зеленчукской. Павел Иванович поехал в районный центр на мотороллере и взял с собою младшего сына. Когда стал обгонять трактор, телега трактора вильнула, и это послужило причиной аварии. При столкновении отец Ивана Павловича погиб на месте происшествия, а сам Иван чудом остался жив. Он тогда был ещё подростком. Старшего брата, Ивана, Евгения Павловича я хорошо запомнил по одному жизненному эпизоду. Он был 1948 года рождения, на целых двенадцать лет старше меня. Помню, мы собрались с одноклассниками сходить на детский сеанс в наш клуб. Показывали какой-то интересный детский фильм. Ребята пошли покупать билеты, а я заглянул в магазин, где продавали очень вкусные плетёные булочки. Не удержавшись от соблазна, купил и с аппетитом съел. Булочка стоила ровно пять копеек, как и билет в кино. Когда съел, понял, что для меня «кина не будет» и с грустным видом стоял у входа в клуб. В это время мимо проходил Евгений Павлович Бахорин, увидел меня и спросил:
- А ты что не пошёл фильм смотреть, неужели родители денег на кино не дали?
- Почему не дали. Был у меня пятак на кино, но только я не удержался и булочку на него купил, - ответил я.
- Ну, извини пять копеек я тебе не дам, а то ты опять булочку себе купишь. Пойдём, лучше билет в кино куплю, - сказал Евгений Павлович.
Он купил мне билет и быстро ушёл по своим делам, я даже поблагодарить его не успел. Мне тогда было лет семь. Сам по себе факт незначительный, но я запомнил его на всю жизнь. Следует заметить, что денег на фильм я не просил. Видно выражение лица было такое, что по одному взгляду, без слов было ясно о моих страданиях. Вскоре после этого случая Евгений Павлович погиб. Его убила молния. Это произошло в урочище Башкирка, когда Женя со своим родственником, дедом Скрипкой пас отару колхозных овец. Собирался дождь, небо неожиданно затянуло тучами. Сверкали молнии и раздавались раскаты грома. Когда ливанул грозовой дождь, дед Скрипка послал Женю загонять в загон овец, чтобы они в испуге не разбежались от раскатов грома. Когда Женя побежал, сверкнула очередная молния и прошила его своим электрическим разрядом. Узнав об этой жуткой трагедии, я рыдал навзрыд. Мудрость жизни такова, что достаточно всего лишь одного благородного поступка по отношению к ребёнку, и он его не забудет никогда. Говорят, Евгению Павловичу тогда было всего лишь восемнадцать.
А вот о дружеских отношениях, которые сложились у нас с младшим братом Евгения, хочется рассказать более подробнее . Как ни странно, но дружба наша возникла в тот момент, когда Иван Павлович Скрипниченко находился под следствием. Он привлекался за хулиганство, в результате которого был причинён имущественный вред потерпевшему.
Это было в 1981 году, я тогда работал контролёром в Учреждении ИЗ- 21/3 города Черкесска. Кратко изложу суть дела. Бригада охотников, в которой был Иван Павлович, отправилась на охоту в урочище Башкирка. Когда поднимались в гору по одной из балок, увидели пасеку. Вагончик рядом с пасекой был закрыт, и хозяина-пчеловода нигде видно не было. Охотники решили попробовать мёд на вкус без разрешения хозяина. Раскрыли некоторые улья, достали соты и отведали пчелиной продукции, а затем ушли, забыв накрыть крышками домики для пчёл. Дело было поздней осенью. Ночью ударил небольшой мороз, но его было достаточно для гибели нескольких пчелиных семей. Когда хозяин пасеки вернулся на своё оставленное без присмотра хозяйство и увидел всю эту картину, не долго думая, написал заявление в милицию. Охотничью бригаду быстро вычислили и всех задержали. Если бы не погибли пчёлы, семьи которых всегда стоили очень прилично, то до возбуждения уголовного дела бы не дошло. Вопрос можно было решить договорившись между собой, но получилось так, как получилось. В ходе следствия Иван Павлович взял всю вину на себя, не стал за собой тащить всех остальных «в места не столь отдалённые». В следственном изоляторе Ивана Павловича поместили в рабочую камеру, из которой выводили подследственных на работу по хозяйственному обслуживанию учреждения. Как-то в хозяйственном дворе он подошёл ко мне, когда я заступил на очередную смену и попросил:
-Дим, я тут наслушался всякого о том, что там, на зонах творится. Боюсь я туда попадать. Помоги мне здесь остаться в хозяйственной обслуге СИЗО. В соответствии с законом в следственном изоляторе оставляли несколько осуждённых отбывать наказание для обеспечения хозяйственной деятельности учреждения. Я объяснил Ивану, что от меня здесь мало что зависит, но походатайствовать перед руководством могу. В тот же день я постучал в кабинет заместителя начальника СИЗО. Это был профессионал высокого класса. Когда он заходил в режимный корпус, СИЗО замирало. Он помнил фамилии всех заключённых и на каждого имел свой компромат.
Я стоял у дверей кабинета и не знал с чего начать разговор, но Дмитрий Павлович тут же спросил:
- Ты что-то хотел, Дмитрий?
Я сказал, что под следствием находится мой хороший друг, земляк и попросил, чтобы его оставили после вынесения приговора в СИЗО. Дмитрий Павлович посмотрел на меня суровым взглядом и сказал:
- Вообще-то среди заключённых хорошие люди редко встречаются, но если ты за него ручаешься, то давай сначала подождём решение суда. Я должен ознакомиться с его приговором. А какая у него статья, и как его фамилия? - тут же спросил он.
- Двести шестая, Скрипниченко, - ответил я.
- А это "пчеловод", который. Против него я ничего не имею. Если будет не очень суровый приговор, рассмотрим его кандидатуру на комиссии. Но если он что-нибудь здесь натворит, отвечать будешь и ты вместе с ним. Согласен? - спросил заместитель начальника СИЗО.
Я сказал, что согласен и заверил Дмитрия Павловича, что ничего мой друг плохого не сделает. После суда состоялась комиссия и Ивана Павловича зачислили в хозяйственную обслугу СИЗО.
Суд ему вынес два года лишения свободы. Во время работы в СИЗО помогал Ивану Павловичу, чем мог. Всегда поддерживал морально, передавал на словах его маме и жене, все просьбы и рассказывал им, в каких условиях он содержится. Убеждал, что у него всё хорошо и зря переживать не стоит. А затем, летом поступил в Рязанскую Высшую Школу МВД СССР. После года учёбы и сдачи экзаменов за первый курс приехал домой к своим родителям и тут меня в буквальном смысле выловил Иван Павлович. Он уже освободился по УДО*, и узнав, что я на хуторе подъехал к нашему дому на своём оранжевом "Москвиче". Когда я вышел из дома сказал, что хочет выпить со мной бутылку водки. Я позвал его в дом, но он отказался заходить и предложил:
- Дим, зови отца и давай где-нибудь на природе посидим.
Мы вышли за огород, присели на травке и под крестьянскую закуску распили бутылку водки. Иван Павлович при отце сказал, что никогда не забудет о том, как я помог ему в трудную минуту. После он всегда интересовался у моих родителей как у меня дела и если я был на хуторе, всегда приезжал ко мне. Каждый раз также как и я, был очень рад нашей очередной встрече.
Когда учился на третьем курсе, у меня родилась дочь Света. Жена её родила в городе Черкесске. А после того как Светлане исполнился годик, приехала с нею на хутор, к моим родителям. Я в это время сдавал экзамены за третий курс в РВШ МВД СССР.* Как мне потом рассказали, дочери дали попробовать сок малины, но у неё этот сок вызвал сильную аллергию. Где-то, в два часа ночи поднялась высокая температура. Ребёнку было очень плохо. Отец пошёл по хутору и стал просить хуторян, у кого была своя машина, чтобы отвезти ночью ребёнка в районную больницу. Это пятнадцать километров от хутора. Кто-то был пьян и по этой причине не мог поехать, у кого-то не было бензина, у кого-то вообще автомобиль оказался в аварийном состоянии. Когда отец пришёл и постучал в дом Скрипниченко, Иван Павлович быстро собрался и отвёз жену с дочерью в больницу. Когда приехали, у Светланы уже шла пена со рта. Её спасли только благодаря Ивану Павловичу Скрипниченко. Это был акт нигде не прописанного закона человеческой дружбы, благодаря которому врачи спасли жизнь моей дочери. После, когда я уже работал в Органах Внутренних Дел, мы постоянно общались с Иваном Павловичем, ходили как-то вместе на зимнюю рыбалку. Ниже фермы и свинарника нашего хутора накололи в заливах Зеленчука острогой штук пять форелей. Пусть рыбалка получилась не совсем удачной, но отложилась в моей памяти, и я не забыл этого момента в жизни.
Когда получил квартиру в городе Черкесске и купил в мебельном магазине станицы Зеленчукской стенку (они в девяностых были в большом дефиците), перевезти мебель помог Иван Павлович. Вспоминаю часто, как он работал в шестой бригаде на бортовом автомобиле ГАЗ-51, в то время, когда колхоз ещё был жив. Он возил на этой машине женщин из колхозного звена на поля для прополки овощей и уборки урожая. Ездил всегда с ветерком по ухабистым просёлочным дорогам. А когда страну развалили и работы в хуторе не оказалось уехал в Москву, где возил несколько лет на крутом автомобиле то ли мажора, то ли его отца. Этого «сословия», работающего по главному принципу капитализма «товар- деньги – товар», в столице и крупных городах России развелось приличное количество. Знаю, что совсем недавно Ивану Павловичу сделали операцию по удалению папилломы. Помогла ему в этом, родная сестра Татьяна, которая живёт в Санкт-Петербурге. Она забрала его к себе в северную Пальмиру и там обеспечила лечение у хороших медицинских специалистов. Нет, эта операция не повлияла на продолжительность жизни, умер он от сердечной недостаточности. В тот день, когда его не стало, я был в Черкесске, наводил порядок на могиле своей дочери. На душе было очень тяжело и неспокойно. Когда узнал о его смерти, состояние было такое, как-будто потерял ещё одного родного человека. Да он и был для меня родной. Всегда звонил, рассказывал о хуторских новостях, интересовался моей жизнью. В последнее время он жил на хуторе один, но его часто навещали дочери, одна из которых живёт на хуторе, а другая в станице Зеленчукской. Печально писать такие рассказы, но уверен что они нужны не только мне. Ими интересуются мои земляки и читатели, которых становится всё больше и больше на моей страничке в одноклассниках. Признаюсь честно, что уже пристрастился писать о простых людях, которые мне роднее и ближе, чем всякие лукавые реформаторы, ведущие страну в тупик. Уверен, что о каждом человеке есть что написать, а вот об олигархах писать совсем не хочется. Они знают, как можно воровать «народное достояние России», научились «прожигать» огромные суммы денег доставшихся им от распродажи имущества и природных богатств бывшего СССР, но совершенно не умеют жить по законам дружбы.
Примечание:
УДО* - Условно-досрочное освобождение.
РВШ МВД СССР* - Рязанская Высшая Школа (ныне Академия Федеральной службы исполнения наказаний) Министерства Внутренних Дел Союза Советских Социалистических Республик.
Дмитрий Стригин
07. 05. 2021г.
Следующая публикация
Комментарии 45