— Я хочу знать, о чём говорил, советский офицер, хоть и разжалованный, с предателем Родины, с власовцем? О чём? — О Родине! Василий Степанович Твердохлебов, фильм Штрафбат
Как будто написано три года назад. ...Мясницкая. Ночь глуха. Скачу трясогузкой с ухаба на ухаб. Сзади с тележкой баба. С вещами на Ярославкий хлюпает по ухабам. Сбивают ставшие в хвост на галоши; то грузовик обдаст, то лошадь. Балансируя - четырехлетний навык!- тащусь меж канавищ, канав и канавок. И то -на лету вспоминая маму- с размаху у почтампа плюхаюсь в яму. На меня тележка. На тележку баба. В грязи ворочаемся с боку на бок. Что бабе масштаб грандиозный наш?! Бабе грязью обдало рыло, и баба, взбираясь с этажа на этаж, сверху и меня и власти крыла. Правдив и свободен мой вещий язык и с волей советскою дружен, но, натолкнувшись на эти низы, даже я запнулся, сконфу