***
Олег Даль родился 25 мая 1941 года в Люблино в семье инженера-железнодорожника и учительницы. По окончании школы Олег поступил в Высшее театральное училище имени Щепкина на курс Николая Анненкова.
В 1962 году — Олег Даль дебютирует в кино в фильме Александра Зархи «Мой младший брат» (по «Звездному билету» Василия Аксёнова), затем играет у Леонида Аграновича в психологическом детективе «Человек, который сомневается». В 1967-м на экраны выходят две картины с его участием — «Женя, Женечка и «катюша» Владимира Мотыля и «Хроника пикирующего бомбардировщика» Наума Бирмана. Однако, чиновники признали «Женю, Женечку…» «вредной» и потому прокатывалась она поначалу только по клубам, но Даля выручила «Хроника» — в ней чинуши не обнаружили ничего предосудительного. Даля завалили предложениями, чему он был несказанно рад, поскольку очень страдал без работы.
Владимир Мотыль: «На пробах очень многие актеры смотрели мне в глаза с собачьей преданностью. Даль никогда так не делал. Он выслушивал меня отвернувшись, а потом бросал: «Можно». Это его любимое слово было. Мне это очень импонировало. Нет ничего хуже актеров, лишенных собственного достоинства».
Из дневника Олега Даля: «Не работать с режиссерами, пытающимися навязать свою волю. Но если он командует мной, то у нас должна быть общая платформа».
Анатолий Эфрос: «В нем всегда был какой-то мятеж. И если попытаться разгадать, против чего он постоянно этот мятеж в собственной душе поднимал, я бы сказал – против всех нелепостей нашей жизни, против всех ее уродств».
И в экранизации «Тени» Евгения Шварца Надежда Кошеверова: «Моя первая встреча с Олегом Далем произошла во время работы над фильмом «Каин XVIII» в 1962 году. Второй режиссер, А.Тубеншляк, как—то сказала мне: «Есть удивительный молодой человек, не то на втором курсе института, не то на третьем, но который, во всяком случае, еще учится». И действительно, я увидела очень смешного молодого человека, который прелестно делал пробу. Но потом оказалось, что его не отпускают из института, и, к сожалению, в этой картине он не снимался. Когда я начала работать над фильмом «Старая, старая сказка», Тубеншляк мне напомнила: «Посмотрите Даля еще раз. Помните, я вам его уже показывала. Вы еще тогда сказали, что он очень молоденький». Основываясь на том, что я уже видела на пробах, и на своем представлении, что может делать Олег, хотя я с ним еще и не была знакома, я пригласила его на роль. Несмотря на все мои предположения, я была удивлена. Передо мной был актер яркой индивидуальности. Он с интересом думал, фантазировал, иногда совершенно с неожиданной стороны раскрывал заложенное в сценарии. Своеобразная, ни на кого не похожая манера двигаться, говорить, смотреть. Необычайно живой, подвижный».
Надежда Кошеверова: «На этом фильме у нас произошла трагическая история. Для съемок был найден очень интересный конь, звали его Федька. Он был добрым и необычайно сообразительным. В него влюбилась вся группа, в том числе и Олег. Однажды во время перерыва оператор пошел за грибами и заблудился, в результате чего съемки пришлось приостановить. Конь, привыкший к тому, что обычно в это время происходит съемка,занервничал. Актеры, в том числе и Олег, стали уезжать со съемочной площадки. При перевозке коня забыли привязать в машине, и на железнодорожном переезде, испугавшись гудка проходящего мимо состава, Федька выскочил из машины и поломал себе ноги. Пришлось его пристрелить. Все страшно переживали, и я впервые увидела, как плакал Олег. Кстати, Олег с гордостью рассказывал, что у него дома живет кошка, которая, когда он приходит домой, прыгает ему на плечо. Животные его любили…»
В «Земле Санникова» роль Крестовского должен был играть Владимир Высоцкий, но сниматься ему не дали, и пригласили взамен Олега. Песни Крестовского Даль исполнил сам, но худсовет «Мосфильма» принял решение его переозвучить и пригласил Олега Анофриева. Тот позвонил Далю и спросил у него разрешения. Даль ответил: «Записывайся». А с Владимиром Высоцким они встретились на экранизации Иосифом Хейфицем Чеховской ,,Дуэли" («Плохой хороший человек»).
Анатолий Эфрос: «Даль был замкнут, нервен и нетерпелив, убийственно остроумен, а иногда невыносим. Все чувствительное и нежное в себе он прикрывал такими парадоксально обратными красками, что иногда брала оторопь. Даль ничего не делал формально, у него все наполнялось содержанием, и каким! Я торопился снимать, не спрашивал, понял ли Олег какие-то мои пояснения, а пленка потом отражала не иллюстрацию к пояснениям, а нечто самостоятельное и значительное».
«Мы смерти смотрели в лицо» — фильм, основанный на реальных событиях, рассказывает о том, как балетмейстер Аркадий Обрант возвращается с фронта в блокадный Ленинград с заданием создать Фронтовой молодежный ансамбль. Александр Мурин, лично знавший Обранта, рассказывал, что Даль обратился к нему с просьбой рассказать ему все, что он помнит о нем: «Мне дорога каждая черточка этого человека». Посмотрев затем фильм, Мурин был в особенности потрясен вот какой сценой: » Балетмейстер (Даль) идет по ленинградской улице. Вмёрзли трамваи, висят оборванные провода. Рана дает знать. Он сутулится, горбится. Но вспомнил, что он артист. И стала легкой походка, выпрямилась спина. Точно как у Обранта, уходящего вдаль по Невскому"
Анатолий Эфрос: «Он был душевно очень высокий человек. Очень жесткий, а за этой жесткостью — чрезвычайная тонкость и хрупкость».
Любовь Полищук: «На съемках любого фильма половина группы — от ассистентов до прим — была влюблена в Олега».
Эдвард Радзинский: «Даль был уникальным, фантастическим актером. Он репетировал «Лунина» (спектакль по пьесе Радзинского — Ирхен) на грани жизни и смерти, казалось, миг — и он умрет. Осветители, завороженные его игрой, забывали светить… Олег требовал такой же предельной отдачи от партнеров, партнеры не выдерживали и уходили, играть с ним рядом было трудно, невозможно. Олег нервничал, срывался…»
Анатолий Эфрос: «В нем всегда был какой-то мятеж. И если попытаться разгадать, против чего он постоянно этот мятеж в собственной душе поднимал, я бы сказал – против всех нелепостей нашей жизни, против всех ее уродств».
Из дневника Олега Даля: «Пусть все летят к чертовой матери в пропасть, на дне которой их «блага», звания, ордена, медали, прочие железки, предательства, подлости, попранные принципы, болото лжи и морального разложения…»
Вениамин Каверин писал о творчестве Даля : ,,Он никогда не исполнял никаких ролей. Он просто существовал в своем собственном, неповторимом образе. Но его личность, как у каждого талантливого человека, менялась в той мере, в какой перемены эти были необходимы для воплощения того или иного художественного образа, который ему был предложен».
Евгений Киндинов: «Две стороны характера Олега запали мне в душу. Первое – его искренность и естественность: он никогда никого не изображал, был какой есть, в нашем актёрском деле для этого надо иметь мужество. И второе – его стремление к совершенству в том, что касается работы. Этим, я думаю, были продиктованы его уходы из «Современника», когда театр был на подъёме, из «Малой Бронной», и не только. Когда Олег был с чем-то не согласен, с точки зрения творчества прежде всего, он не мог это внутренне терпеть».
* * *
Елизавета Даль так рассказывала об избирательности мужа: «У нас в туалете лежала огромная пачка сценариев, от которых Олег отказался. У него была масса предложений сыграть что-то партийное, советское, за которое он получил бы большие деньги, звания… Всё отвергалось на корню». Актёр умел говорить «нет» и ждать.
…1975 год. Находясь в Доме творчества ВТО под Ленинградом, Олег Даль узнал, что режиссёр Виталий Мельников собирается экранизировать «Утиную охоту» Александра Вампилова и даже начал пробовать актёров на роль Зилова. Он читал эту пьесу и мечтал об этой роли. Лиза вспоминала, как наутро они пошли завтракать в местную столовую. Народу много, все друг дружку знают… И вдруг обычно скромный, даже застенчивый (если не наступать на его «мозоль»!) Даль на весь зал громко произнёс: «В Советском Союзе есть только один артист, который может сыграть Зилова. Это Даль!» Это прозвучало так неожиданно, что Лиза даже испугалась, всё ли с Олегом в порядке. В гробовой тишине они молча поели и ушли… Даль был твёрдо уверен, что Мельников его пригласит. Но время шло, а звонка со студии не было. Режиссёр два года пробовал кого угодно, только не его. И он обиделся. Настолько, что, когда наконец позвонили и сказали, что он утверждён на Зилова без проб, в резкой форме отказался. «Спустя несколько дней рано утром раздался звонок в дверь. Открываю – на пороге стоит Мельников. Минут сорок они разговаривали. А потом Олег сказал мне: «Собирай вещи, через два дня мы едем в Петрозаводск на съёмки». Мельников объяснил, почему тянул с приглашением до последнего: сказать руководству студии, что Зилова будет играть Даль, означало «раскрыть всю идеологию картины», а значит заведомо поставить на ней крест. Даль его понял. В июле 1978 года съёмочная группа «скрытно» выехала в Петрозаводск. «Там, – рассказывал Виталий Вячеславович, – в обыкновенной квартире построили декорации и начали снимать. При этом все мы чувствовали себя заговорщиками, которые делали нечто запретное».
Двухсерийный «Отпуск в сентябре» был закончен в 1979 году. После премьеры создателей поблагодарили, наговорили комплиментов, а картину… отложили до лучших времён.
Виталий Мельников вспоминал о том периоде: «Как часто случается, после такой работы, которая была и наслаждением, и радостью, и страданием, вокруг Олега вдруг образовалась пустота. Он чувствовал себя одиноким и опустошённым, особенно после того, как узнал, что картину придерживают. Очень терзался этим обстоятельством, равно как и тем, что у него нет работы подобного уровня. Всё происходило в разгар брежневской эпохи: драматургия в то время была вшивенькая и лживенькая, все вокруг – и большие, и малые – врали друг другу напропалую. Он напоминал мне солдата, который после войны не может найти себе места в мирной жизни. Сейчас я понимаю, что это не могло закончиться хорошо».
На телеэкранах «Отпуск в сентябре» впервые показали в 1987 году, Даля уже не было на свете. Он так и не дождался своего успеха в этой роли.
За исполнение роли Зилова Далю дали Гран-при – посмертно.
* * *
Из дневника Олега Даля: «Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех оставшихся сил стараться сказать все, о чем думал и думаю. Главное – сделать!»
Эдвард Радзинский: «Он был болен одной из самых прекрасных и трагических болезней — манией совершенства. Он знал, как это играть надо, но нельзя было на этом безумном темпераменте, на этой беспредельной боли и нерве, на этих слезах в горле провести всю роль — так можно было только умереть…»
Виталий Мельников: «Он не играл, а болел. Душою, телом, как угодно. Он существовал на ином уровне, чем многие другие».
Олег Меньшиков: «Для меня Олег Даль — недостижимый идеал».
*****
Вадим Долинин.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 2