Я сижу с кусочками пазла на руках и пытаюсь сложить историю, которая протекает почти сто лет назад. Говорят, предки живут в потомках. Похоже со мной наоборот: я проживаю их ХХ век и веду свой поиск во времени и пространстве.Ноябрь 1923. Моему прадеду 25 год, он безумно влюблен, но пока без взаимности. Его ждет отказ. Сколько еще лет он будет добиваться ее руки? По сравнению с ней он называет себя плебеем и смотрит на нее с восхищением: гордая осанка, прекрасное образование, шляхетская кровь. Ее отцу даровано личное дворянство, а он — простой работяга из крестьянского рода — начал еще с 14 лет в мастерской Ниландера в Петрограде. 1917 стал для 19-летнего токаря социальным лифтом — через путь военного.
Он умрет генерал-майором: пройдет 37-й (кого из соседей по коммуналке они лишатся? Тухачевского, например) и войну и они с женой так и не изменят привычке говорить о самом важном между собой только шепотом.А сейчас, в 1923 они где-то между Петроградом, Серпуховым и Гомелем.
Имея на руках его биографию, сейчас я снова и снова сверяю два источника: официальный боевой путь — где прабабушки почти нет — разве что тихой тенью, которая должна быть где-то рядом с мужем — и написанную от руки автобиографию, по которой могу восстановить хоть что-то. Но это она-то тихая? Ни за что не поверю. Я думаю о том, какой она была тогда, в 20-30-е, когда страна была так же молода, как они сами. Какой стала в следующие десятилетия: из плоскости сухих фактов вырисовываю объем ее образа.
Короткая строчка: с марта по август 1923 прадед был "слушателем Школе стрельбы и бомбометания в Серпухове". Здесь же он снова учился в 24-25. Они явно должны были пересечься и с Чкаловым, и Громовым — тот, например, в своей книге «На земле и в небе» оставил яркие воспоминания о Школе, которые я теперь могу включить в свой архив. Прабабушка где-то рядом, возможно однажды я доберусь до документов. А пока география расширяет поиск и дает нужные детали там, где только пустота и пробелы семейной памяти.
— — — —
Прилетев на аэродром в Серпухов, я опустился на заливной луг с мягкой нескошенной травой, как на перину. Подрулил к ангару. Механики давно меня дожидались, приняли самолёт, а я с маленьким чемоданчиком и вареньем пошёл в монастырь, в котором был расположен личный состав школы. <...>За стеной нашей кельи протекала река Нара. На её берегах, в кустах и береговой поросли водилось множество лягушек и соловьёв. Лягушки исполняли увертюру. Их хор был весьма многоголосым и громогласным, но когда появлялась луна и вступали, исполняя свои песни, соловьи, лягушки умолкали. Я выходил из кельи и в безмолвной тишине наслаждался их пением. Душа наполнялась томительной неразделённостью, и слышались строки: "Цветы, да старая сосна, да ты, мечта моя..." И я до сих пор всегда вспоминаю это непередаваемое наслаждение - ночное пение серпуховских соловьёв...
— — — —
Карты Яндекса и Google, Википедия с описаниями населения городов и сел в ХХ веке, чужие воспоминания, документы и фотографий и неуемная жажда знать — вот из чего я тку свое полотно.История разворачивается вне времени, она может случиться с тобой в любой момент. Когда ты открываешь книгу, ты переходишь в ее пространство и время: слово, изображение и воображение — вот механизм путешествий в прошлое. В этом власть истории: она не дает покоя и заставляет отправляться на поиск ответов.
__
Кадр из сериала "Чкалов". Так ли оно было?
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 1