Аль Бано и Ромина Пауэр. Felicità
«Felicità» («Счастье») — песня итальянского дуэта Аль Бано и Ромины Пауэр, выпущенная в 1982 г. В том же году завоевала второе место на конкурсе в Сан-Ремо.
Успех был огромный: 30 млн копий по всему миру.
—
Счастье — это ночь и шум разбивающихся волн.
Счастье — это рука на сердце, исполненном любви.
Счастье — это ожидание восхода, чтобы повторить всё снова и снова.
—
/ Из интервью с Владимиром Познером (2016).
— Аль Бано: Это случилось в 1967 году. Я уже записал к этому моменту пару пластинок, работал с кланом Адриано Челентано. Затем сменил фирму звукозаписи и начал сотрудничать с известной «Эмми». И одна телевизионная программа сделала меня знаменитым за одну ночь. На следующий день я возглавил рейтинг исполнителей с песней «На солнце». Эта композиция перевернула всю мою жизнь, даже изменила в некотором роде эстрадную музыку Италии того времени. И кроме того, из этой песни родился фильм. В те годы так поступали: когда какая-нибудь песня расходилась тиражом более миллиона экземпляров (а я продал её тиражом более миллиона), индустрия кинематографии тут же покупала права и делала фильм. В этом фильме снялись великие актёры того периода – Франко Франки, Чечилия Сия и многие другие. Среди них была и молоденькая американская актриса Ромина Пауэр. И началась совсем другая история, абсолютно неожиданная, абсолютно непредвиденная, интересная.
Мы снимались затем вместе во многих фильмах – думаю, что в семи. И в каждом фильме были объятия, свадьбы, любовные сцены. И так, находясь между игрой, шуткой – таковы были требования кинофильмов – и нашими человеческими влечениями и потребностями, мы пришли к тому, что поженились.
— Владимир Познер: Что вы думаете о сегодняшней популярной музыке, той, что вы называете лёгкой? Какова она в сравнении с музыкой конца 1950-1960 годов, в которые вы начинали? Как вы считаете, что произошло?
— Аль Бано: На мой взгляд, речь идёт не только о музыке. Достаточно посмотреть вокруг: на одежду, на машины, на мотоциклы, на самолеты – всё вокруг меняется… Особенно много перемен произошло за последние десятилетия XX века. Это был период больших инноваций, бурного развития идей и существа жизни… И, следовательно, музыки, поскольку она всегда отражает действительность. Музыка развивается. Она может быть хорошей и не очень – это решает публика. А ты должен всегда идти в ногу со временем… Конечно, когда ты хочешь погрузиться в великую музыку, в плаценту музыки, тогда достаточно позвонить мистеру Бетховену, мистеру Пуччини, мистеру Джузеппе Верди, Баху, Генделю… кого ещё вспомнить? Шуберту… поскольку это – действительно великая, бесподобная, монументальная музыка. Но затем, всплывая на поверхность, ты вновь оказываешься в сегодняшнем дне, и ты никогда не должен упускать это из вида… А, забыл. Конечно, я имел в виду также и великого Чайковского...
— Владимир Познер: Я вырос в Америке и с раннего детства очень любил джаз. То были 1940-е годы. И этот джаз совершенно отличался от того, который сегодня существует. Он был гораздо более радостным, гораздо более позитивным и, в общем, гораздо более понятным и идущим от сердца, нежели нынешний, идущий от головы, не слишком эмоциональный, довольно холодный и безрадостный. Можете ли вы сказать, что примерно то же самое происходит и с лёгкой музыкой?
— Аль Бано: Практически да. Кроме того, если мы вернёмся к тем годам, на которые вы ссылаетесь, необходимо учитывать, что джаз происходил прежде всего из страданий темнокожего, негритянского населения, и это было пение, это был звук со вкусом грусти… Он отдавал одиночеством, имел оттенок перенесённого насилия и унижения. Современный джаз – это джаз интеллектуалов, снобов. Да, он холодный, именно холодный и иногда даже докучливый. В лёгкой музыке происходят процессы того же рода. Я не хотел бы утверждать, что в ней теперь нет страстей. Можно было бы сказать, что она в большей степени дочь сегодняшнего дня, дочь компьютеров, других измерений, которые родились с прогрессом. Но достаточно вернуться к своим корням – потому что всё ещё есть великие музыканты, всё ещё есть великие композиторы. Однако и публика должна быть соответствующей, способной почувствовать и понять, где есть настоящая, мощная и здоровая музыка. А она есть.
— Владимир Познер: Насчёт успеха. Вы помните, сколько у вас было золотых дисков и сколько платиновых?
— Аль Бано: Ну, думаю… тридцать золотых и около десятка платиновых, может быть, больше…
— Владимир Познер: Насколько я знаю, часто выступали в Европе. А приходилось вам давать концерты в Америке и где именно?
— Аль Бано: В Америке? Очень много! В «Линкольн-центр», в «Метрополь»… где ещё? Действительно много. Первый концерт состоялся в 1967 году, а потом почти каждый год-два. Приходили не только итальянцы, но и латиноамериканцы, и русские. За последние десять лет было немало русских.
— Владимир Познер: Вы за свою жизнь слышали многих из тех, кто занимается вашим делом, то есть поют не классику, а лёгкую музыку: французов, итальянцев, разумеется, американцев. Кто для вас как-то выделяется, кого вы назвали бы особенным, оставившим след?
— Аль Бано: Один из них – Паоло Понте, настоящий мастер, колосс… Я всё же не сказал бы – великий певец, но во всём, что он делает, есть особая душа. Во Франции есть великий Мишель Сарду, великий Азнавур, с которым я очень хорошо знаком. Я также имел удовольствие петь с Жильбером Беко, который также – один из… Это певцы, услышав которых, ты говоришь, что они отмечены Богом, озарены изнутри особым светом, у них своя манера пения, манера подавать себя… Из итальянцев мне очень нравился Доменико Модуньо – автор песни «Volare» и многих других песен. Между прочим, он родился здесь, в двух с половиной километрах от моего дома… Можно поговорить об Адриано Челентано, который был, есть и навсегда останется в эстрадной музыке. Это персонаж, не подпадающий ни под какую классификацию, ни под какую оценку. У него абсолютно свой, индивидуальный вокальный тембр и особый выбор тематики песен, которые порой тебя полностью поглощают – настолько они интересные.
Одним из моих учителей был Рэй Чарльз… Всех этих певцов я открыл для себя, оказавшись в Милане. Там передо мной раскинулись новые музыкальные горизонты, новое измерение. Потому что здесь мы жили в условиях монокультуры эстрадной музыки. Здесь мы слушали классику и певцов типично итальянских, то есть великого Паоло Гуилла, Ниллу Пицци и других. Но не хватало той духовности в пении, которой обладали негритянские исполнители. Величайшим для меня среди них был Рэй Чарльз. Я начал ценить группу «Beatles» после того, как прослушал их песни в исполнении Рэя Чарльза... Он был гением. Говоря о нём, я всё ещё ощущаю трепет. Я слушал его сначала на пластинках, а потом, когда он приезжал в Италию, не пропускал ни одного его выступления. И каждый раз он был невероятно великолепным, невероятно… Он смотрел на мир через свой голос, через своё желание видеть. И заставлял тебя увидеть свой мир, погружённый во тьму и в то же время освещённый лучами особенного, музыкального света.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 1