Этот старик умер в доме престарелых. Все считали, что он ушел из жизни, не оставив в ней никакого ценного следа. Позже, когда медсестры разбирали его скудные пожитки, они обнаружили это стихотворение:
Входя будить меня с утра, кого ты видишь, медсестра?
Старик капризный, по привычке, ещё «живущий» кое-как.
Полуслепой, полудурак.
«Живущий» впору взять в кавычки.
Не слышит – надрываться надо.
Изводит попусту харчи.
Бубнит всё время – нет с ним сладу.
- Ну, сколько можно, замолчи!
Тарелку на пол опрокинул.
Где туфли?
Где носок второй?
Слезай с кровати!
Чтоб ты сгинул…
Сестра! Взгляни в мои глаза!
Сумей увидеть то, что за...
За этой немощью и болью,
За жизнью прожитой, бол
1 июля 2015 года в возрасте 106 лет умер Николас Уинтон – человек, спасший от смерти 669 детей, которые должны были погибнуть в фашистских концлагерях во время Холокоста.
Мужчина целых 50 лет ни слова никому не говорил о том, как в 1939 году он вывез из оккупированной немцами Чехословакии обреченных на смерть детей.
В декабре 1938 Николас работал биржевым маклером в Лондоне. Собирался провести отпуск в Швейцарии, покататься на лыжах. Но вдруг позвонил друг Мартин, работавший в Праге в Британском комитете по делам беженцев. Мартин попросил Уинтона отменить отпуск и приехать в Прагу – есть, мол, очень важное дело.
Приехав в Прагу, Уинтон увидел огромные лагеря беженцев. Увиденное настоль
Тысячу лет назад богослов Бернард Шартрский написал: «Мы подобны карликам, усевшимся на плечах великанов; мы видим больше и дальше, чем они, не потому, что обладаем лучшим зрением и не потому, что выше их, но потому, что они нас подняли и увеличили наш рост собственным величием…».
Мы столько имеем хорошего. Так далеко продвинулась наука! Столько технических достижений, такой жизненный комфорт. Можно летать на океан, можно любые продукты на дом заказать, можно спокойно пойти и купить одежду и обувь.
Можно в интернете найти ответ на любой вопрос. Можно мгновенно связаться с близким. Можно машину купить - эка невидаль! Да просто всего не перечислить, что у нас есть.
Это не потому, что мы
Два часа ночи. Поступает бабушка. Пароксизм фибрилляции предсердий. Выясняется, что она врач-рентгенолог. Думаю: «О Господи. Только не это». Беседуем, смотрю, слушаю. Отвожу на рентген, на рентгенограмме описывают правостороннюю нижнедолевую пневмонию. А мы же сейчас их всех должны переводить, если так. То есть, если на рентгенограмме описывают инфильтрацию, мы должны сделать КТ, и, если всё подтвердится – переводить через Эпидбюро.
Бабушка берет свой снимок, придирчиво оглядывает и говорит: «Херня. Нет тут никакой пневмонии. Просто снято паршиво».
Думаю: «Господи. Ну за что».
И дальше в течение часа, пока мы ждём КТ, она ест мой мозг чайной ложечкой, поясняя, что снимок «мягкий», что его