Прага, август 1968.

Как это было.
21 июля 1968 года я, молодой 19-летний десантник, шел со своей ротой в баню. Настроение у всех было отменное. Сигнал тревоги прозвучал неожиданно и мы поняли, что бани уже не будет. В роте командир объявил, что в течение часа мы должны покинуть расположение части и выбыть в указанный район. Такое даже для старослужащих было впервые. Загрузив имущество части от парашютов и вооружения до сухих пайков, огромная колонна стала выезжать из части. У ворот стояли встревоженные жены и дети офицеров. В глазах у некоторых были слезы. Не хотелось думать о самом худшем. Ехали всю ночь. Ранним утром, отвернув брезент кузова ГАЗ-66-го, мы увидели, что находимся в городе, некоторые дома были в развалинах, как после бомбежки. Кто-то пошутил, что вот и война началась. Чуть позднее мы узнали, что въехали в Калининград. В то время еще оставались руины от войны. Вскоре мы прибыли на военный аэродром под Калининградом. Поставили палатки и стали обустраивать свой быт. Узнали, что прибыла вся наша каунасская 7-я дивизия ВДВ. Сразу был установлен распорядок дня – час или два – политзанятия, в ходе которых нам рассказывали, что контрреволюционные силы обосновались в Чехословакии. ФРГ транслирует пропагандистские передачи по радио и телевидению. Не исключено, что нам придется оказывать интернациональную помощь. После промывки мозгов нас часа по три гоняли строевой по бетонке аэродрома. А температура в то лето была за 30. Переписку с родственниками запретили с первого дня.
20-го августа после обеда было проведено построение части. Перед нами выступил командир дивизии генерал-майор Горелов. После небольшого вступления о положении в ЧССР, он зачитал приказ Министра обороны Гречко о вступлении вооруженных сил на территорию Чехословакии для оказания интернациональной помощи. Затем получили оружие, боеприпасы – один цинк патронов на двоих и по две-три гранаты. Противогазы были сданы старшине, а в освободившуюся противогазную сумку уложили патроны и гранаты. Получили сухпаек и получили команду поспать. Сами понимаете, что спать особо не хотелось. Часа в два ночи объявили подъем и сразу направились в наши АН-12-е. Во время полета люк для выброски десанта, как обычно, не закрывали. На случай, если самолет будет обстрелян, чтобы кто-то успел выпрыгнуть. К Праге подлетали, когда начало чуть светлеть. Готовились к десантированию. Вдруг, поступила команда «снять парашюты!», что было и сделано за считанные секунды. Командир роты сказал, что будем десантироваться посадочным способом. Когда наш самолет коснулся бетонки Пражского аэропорта «Рузине» и сбавил скорость, мы стали на ходу выпрыгивать и сразу убегать с нее вправо, как и было приказано. Убегать нужно было потому, что следом за нами приземлялся следующий Аннушка. Для проведения этой операции была задействована практически вся транспортная авиация союза. Через считанные минуты к нам подъехал огромный автобус и наша рота поехала в Прагу. Водитель, чех, испуганно оглядывался на нас, не понимая, что происходит. Проехав не больше километра нас обогнал ГАЗ-69 и ехавший в нем полковник приказал, чтобы мы пересаживались на АСУ-85 и срочно ехали в Прагу для освобождения радиоцентра, который захватили контрреволюционеры и ведут оттуда передачи на всю Чехословакию. Примостившись на броне АСУ (броня в АСУ – понятие чисто условное), вместе с сослуживцами в количестве 6-7 человек мы понеслись по шоссе в направлении Праги. На улицах пригорода нас с удивлением рассматривали одинокие прохожие. Но с каждой минутой людей становилось все больше и больше. Вот мимо нас на большой скорости стали проноситься «Явы» и «Чезеты». Сидевшие на них молодые ребята размахивали национальными флагами и что-то кричали. Ближе к центру ехать приходилось совсем медленно, поскольку улицы были заполнены людьми. А вскоре на нашем пути стали появляться препятствия – чехи перегораживали наш путь своими автомобилями, автобусами. Наша АСУ с бортовым номером 200 шел первый в колонне и несколько автомобилей раздавил гусеницами. Затем на дороге оказался большой автобус, внутри которого и на крыше было много людей. Наша АСУ очень медленно стала подъезжать к автобусу. И вот ствол пушки коснулся стекла и оно со звоном разлетелось. Люди закричали и стали выпрыгивать из автобуса и спрыгивать с крыши. Подождав несколько секунд, водитель поднял ствол пушки повыше, так, что она уперлась в крышу автобуса, и волоком оттащил его в сторону. Через несколько десятков метров наш путь был прегражден большим цементовозом. Мне показалось, что он был груженый, поскольку удары нашего АСУ только чуть-чуть сдвигали его с места. Когда в очередной раз мы разогнались, чтобы ударить, чехи под гусеницы на пути положили государственный флаг. Ни секунды не задумываясь, мы снова поехали. За мгновение до наезда флаг успели выхватить из-под гусениц. Когда мы снова отъехали, спиной к цементовозу стал молодой человек. Он был очень бледный и что-то кричал. Взревел мотор и мы понеслись… Каким чудом его успели люди выхватить, спасти от неминуемой смерти, я не понимаю до сих пор. В это время сзади подъехали тяжелые танки Т-55 и довольно легко сдвинули цементовоз в сторону. Проехав несколько десятков метров я увидел впереди горящий наш ГАЗ-66. К этому времени улица была в огне – горели раздавленные легковые автомобили, так что у чехов недостатка в средствах для поджога нас не было. Двигаться стало невозможно. Нас практически заблокировала масса народа. Я увидел, что из толпы на находившийся метрах в десяти танк Т-55 полетели горящие куски дерева – прямо на моторный отсек. Там лежали куски брезента и две большие бочки с запасом горючего. Позднее я узнал, что в боевой обстановке эти бочки должны сниматься… Я не заметил, чем пробили бочки, но через секунды моторный отсек танка стал гореть. Вскоре таким же образом бы подожжен и второй танк. Сидевший рядом капитан, когда мы хотели стрелять в воздух, чтобы остановить людей от дальнейших действий, кричал: «Не стрелять!». В это время из люка показался командир самоходок, громко выругался, мол, что, вы хотите, чтобы нас всех сожгли и крикну: «В воздух огонь!» Нам повторять не пришлось, поскольку была реальная опасность сгореть. Нас поддержали с других самоходок, толпа резко отступила и мы смогли отъехать, поскольку пламя на танках разгоралось все сильнее и мы понимали, что скоро в них начнет рваться боекомплект. Так и произошло, как только мы отъехали на соседнюю улицу.
В радиоцентр мы так и не попали, поскольку таблички с названиями улиц были предусмотрительно сорваны, что крайне затруднило ориентирование по городу.
Потом много еще было событий…
Прошло пятьдесят семь лет. Когда самому семьдесят шесть, многое воспринимается несколько иначе, чем девятнадцатилетнему юноше. Сейчас понимаешь, что весь этот лагерь социализма держался не на убеждении его строителей, а на советских танках и автоматах. В то время еще были свежи в памяти трагические события в Венгрии 1956 года. Пошли десятилетия, а желание научить правильно жить на Руси неистребимо. Вот и снова льется кровь. И лейтмотивом этой трагедии снова является желание кому-то оказывать помощь. Тому, кто в ней не нуждается.