Предыдущая публикация
НАРИНЭ АБГАРЯН, ЛЮБИМАЯ
***
Самая большая ошибка в трудные времена — отказывать себе в радости. И запрещать себе говорить о ней.
Не представляете, каким подспорьем для людей, находящихся в непростой ситуации, оборачиваются ваши казалось бы легкомысленные рассказы об обыденном: опрокинутый котом горшок с геранью, зимнее солнце, подгоревший блин, веточка мимозы, запах утреннего моря. Именно они дают уверенность, что беспросветные времена обязательно закончатся.
Знаю об этом наверняка, ведь сужу по себе: после войны 2020, когда не дышалось и не жилось, выкарабкаться мне помогли в том числе ваши записи о повседневном и необременительном. Если где-то шкодливая такса уводит у зазевавшегося хозяина плюшку, то обязательно так будет и у нас, думала я. И продолжаю думать сейчас.
Бетховен начинал работу над 9-й симфонией, находясь в тяжелейшей депрессии. К тому времени, когда её закончил, он полностью потерял слух, потому вынужден был на премьере уступить дирижёрское место другому. Сам же стоял у рампы и иногда задавал оркестру темп. Восторженных аплодисментов композитор не слышал, и одному из музыкантов пришлось развернуть его лицом к публике. Овации длились так долго, что полиции пришлось вмешаться, чтобы заставить зрителей покинуть зал.
"Оду к радости", четвёртую часть 9-й симфонии, мы прослушивали много раз. Задумывались ли о том, что написана она прозябающим в нищете теряющим слух несчастным человеком? Скорее всего нет. Да и не затем сочинял свою 9-ю симфонию великий Бетховен, чтобы мы думали о печали. Он оставлял нам лучшее, что знал о жизни — радость.
Я не психолог и не претендую на роль носителя безоговорочной истины, просто пишу о том, что сама наблюдала и пережила. Человеческую природу не изменить: её выбор всегда будет в пользу лёгкого. Потому в критической ситуации именно это будет формировать основную модель поведения, тот самый пресловутый "эффект толпы", когда проще быть со всеми, чем попытаться что-либо изменить. И всё же мы храним в сердце имена только тех, кто не побоялся идти против течения.
Мало кто из них задумывался о том, что любое сопротивление начинается с себя. Но всякий, прошедший тот путь до конца, изменил мир.
Историю вершат люди, которые выиграли войну у себя.
Не люблю быть категоричной, но всё-таки скажу. Из моего личного опыта: самые ценные те, кто не предаёт своих принципов. Невозможно быть в том или ином лагере в зависимости от обстоятельств. Или ты правый, или левый, или красный, или белый. Лично я всегда предпочту честного оппонента перебежчику. С первым есть шанс осилить дорогу, а вот второй может предать тебя в любую минуту.
Самые же ненадёжные — громкие. Громче всех кричат подспудные коллаборанты. Они везде — в метрополии и за её пределами, среди тех кто остался, и кто уехал. Легко вычисляются страданием напоказ и бесконечным обвинением своих же: не так боретесь, не той стороной роняете на землю бутерброд, находясь в пасти дракона, недостаточно внятно его критикуете. Ребята, как же вы всех задoлбaли!
Пишу, а Нина Симон поёт мне о мистере Боджанглсе.
Седой, в стоптанных ботинках и изношенной одежде, мистер Боджанглс, в сердце которого зияет огромная дыра, но который продолжает танцевать.
Самый трудный вызов — оставаться человеком. Если это удалось мистеру Боджанглсу, то должно получиться и у нас.
Сегодня — сотый день блокады Арцаха.
За сто дней одиночества там родились 330 детей.
Моя малая родина продолжает жить, бороться и верить в лучшее.
Следующая публикация
Нет комментариев