Предыдущая публикация
ЭТИ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ЮБИЛЕИ... .
С 9 мая до 1 сентября 2023 года на сайте ВГГ в ВКонтакте каждый день публикуется интересный материал из истории ВГГ. Ох, непростая эта работа, но чрезвычайно познавательно-поисковая... Вчера готовила материал из истории 1947 года и плавно перешла к поиску интересного материала за 1948 год. Именно в этом году произошло замечательное событие: в женской школе № 29 появился человек, который оказал огромное влияние "на общественную жизнь" школьников - это был Джон Тунгал... Я раньше читала воспоминания о нем как об удивительном учителе пения и руководителе школьного хора... Работал в школе 10 лет, но в книге "100 школьных лет. Наши педагоги" о нем нет публикации. Выпускник 1956 года Маренин написал о нем, как красавце и кумире всех девушек школы, гениальном Учителе, дирижере 4 голосового школьного хора из 150 человек. Интрига... Я легко нашла публикаций, узнала, что жена-вятчанка с необыкновенно красивым голосом, и еще: в 2019 году дочь Ольга Джоновна Тугал - доцент консерватории, выступала в Екатеринбурге как руководитель эстонской делегации... известная дирижер и хоровик...о, "гены пальцем не раздавишь" . В 1969 году Д.Г. Тунгал был руководителем грандиозного Певческого фестиваля, он - заслуженный Учитель и грандиозная Личность в культурной жизни Эстонии... ВСЁ! Читайте сами. Я весь вечер, периодически возвращалась к поиску и чтению об эстонцах, которые были сосланы к нам, в Вятку, в которую я сама добровольно приехала после окончания вуза в Москве...вспомнила, как декан меня убеждал не ехать: "туда только ссылают и направляют на работу троечников, а ты идешь вторая по списку...", но "судьбу на сивой кобыле не объедешь!" Вятка для Тунгала - это старт"через тернии к звездам... "
Эстонцы в музыкальной культуре Вятки.
Джон Гербертович Тунгал.
Джон Гербертович Тунгал приехал в Киров не по своей воле. В начале 40х годов ХХ века из Эстонии было депортировано в нашу область много семей интеллигенции. Отцы семейств были репрессированы. Многие из молодых людей, попавших к нам, были музыкально образованны. Эти юноши и девушки отличались прекрасным музыкальным слухом, певческими способностями, музыкальной душой. Это национальное отличие, воспитанное с детства: поют в семьях, в школах, в сводных хорах, готовясь к традиционному эстонскому ежегодному Певческому празднику. Дети жили в музыкальной атмосфере. Многие из них окончили музыкальную школу. Среди приехавших в Кировскую область были молодые люди с консерваторским образованием. Гунар Иванович Флосс – блестящий концертмейстер хора Кировского музыкального училища – окончил Ленинградскую консерваторию (По возвращении в Таллин он долго еще писал теплые благодарственные письма кировчанам).
Прямо с танцплощадки забрали влюбленную парочку, не дав возможности собраться, отправили в ссылку в Белую Холуницу. Уже здесь они стали семьей, обзавелись детьми, занялись любимым делом. – Это были талантливые музыканты Эрих Арвович Кылар и Лейно Риховна Кылар.. Они стали преподавателями музыкального училища: он вел класс дирижирования, она – класс специального фортепиано.
Еще одна интереснейшая личность в нашем училище – преподаватель по классу хорового дирижирования. Уно Иоханнесович Ярвелла. Он очень успешно занимался музыкальным просвещением вятчан: Уно Иоханнесович организовал большой сводный хор, который состоял из работников Машстройзавода им. 1 Мая. Долго помнили люди хор «Машинки», добрая у него и, конечно, у руководителя была слава.
Молодая студентка Кировского училища Айно Тулдава, талантливые юноши дирижеры – хоровики Петер Перенс и ... Айллик заметно отличались от наших парней и девушек европейской интеллигентностью, высокой музыкальной культурой.
Говоря о депортированных в наш край эстонцах, нельзя не сказать о гениальном, любимом всеми вятскими кировчанами Соломоне Борисовиче Сахаре. Его отца, хозяина красильной мастерской, арестовали в 1941 г., и больше семья его не видела. Мать с сыном и дочерью были спешно вывезены в Кировскую область в Малмыж. Но Соломон Борисович к той поре уже окончил Пражскую консерваторию по классу скрипки и дирижирования, овладел игрой на многих музыкальных инструментах, прекрасно пел. – Это был очень талантливый молодой человек. Он привез в Киров несколько инструментов. С них начался его оркестр. . Долгие годы он руководил оркестром в Кировском драмтеатре, там проявился его талант композитора. Сахар был основателем, директором и художественным руководителем ансамбля «Дымка». : Соломон Борисович – главный постановщик и режиссёр массовых торжественных мероприятий в городе, возглавляет жюри фестиваля «Вятские зори». Он, неутолимый труженик, удостоен высоких званий «Заслуженный деятель культуры РСФСР», «Почётный гражданин города Кирова». Под музыку его оркестра танцевали на вечерах ученики и выпускники нашей школы – Вятской гуманитарной гимназии.
Целая эпоха в музыкальном образовании нашей школы и нашего города – Джон Гербертович Тунгал. Когда произносят его имя, вспоминается уникальный по уровню исполнения хор девочек женской средней школы № 29 им. Л. Б. Красина - лауреат всех конкурсов самодеятельности, украшение всех городских торжеств. В 1954 г. переменилось название – средняя школа № 29 (она перестала быть женской школой), а маэстро и кумир оставался с нашими ребятами до возвращения в родной Таллин в 1958 году.
Джон приехал в Кировскую область с мамой и тремя братьями. Об отце, министре культуры Эстонии, репрессированном в начале 40-х годов, не говорил никто, кроме мамы со следователями КГБ. Было тяжело, семья была очень ограничена в средствах, жить в Кирове было практически негде. Но братья были молоды, деятельны, трудолюбивы. Им хватило сил и терпенья не озлобиться, преодолеть все тяготы и полюбить новых друзей. Все они женились на вятчанках. Джон Тунгал, учась в Кировском музыкальном училище на дирижерско-хоровом отделении, встретил очень симпатичную девушку из Кирса Маргариту Осколкову, которая училась здесь же и выделялась красивым голосом среди других участников училищного хора. Интеллигентный, всегда приветливый, очень симпатичный юноша не только успешно осваивал специальность, но и великолепно играл на гобое и других духовых инструментах, отлично пел.
Джон и Маргарита поженились в 1947 году, а в 1948 году появилась первая дочь - Ольга - будущая дирижер хоров и доцент консерватории. Мама, жена, дочь – семью надо было содержать, и Джон Гербертович очень много работал. Но никогда этого человека не коснулось такое безобразное явление нашей жизни, как «халтура». Он везде трудился основательно, отдавая талант и силы, потому результатом его работы были успех и признание.
Джон Гербертович, недавний студент, вел в музыкальном училище предмет «инструментоведение». Студенты любили его интересные занятия: он сам играл на многих музыкальных инструментах.
В одном здании с училищем находилась детская музыкальная школа №1. Тунгал преподавал и здесь, по классу гобоя. Но, талант и непоседа, он полон новых замыслов, - Джон Гербертович создает первый в нашем городе детский симфонический оркестр. С какой охотой ребята занимались в нем! Подбор репертуара, аранжировка партий, работа с детьми – все доставляло музыканту удовольствие. И когда пришли заслуженные успех и признание, - Джон Тунгал передает оркестр своему другу Георгию Константиновичу Кобелькову, который сегодня так кратко и ёмко сказал о нем: «Золотой человек! Родной человек! Друг. Талант».
При всей занятости на работе великий труженик успевает учиться заочно в Ленинградской консерватории: надо знать больше, надо работать лучше.
Джон Гербертович Тунгал появился в женской средней школе № 29 им. Красина в 1948 году. Создание большого (150 человек!) хора стало событием в нашем учебном заведении. Это были не просто уроки пения, учитель прослушивал всех девочек в актовом зале под фортепианный аккомпанемент на слух, ритм, голосовые данные. В хор ученицы прослушивались и отбирались, - это было как признание особых способностей. Хор на 4 голоса – это был не просто кружок хорового пения. Это были уроки музыки и вокала. Пели гаммы – это была разминка. Потом учили свои партии. Дети изучали основы сольфеджио. Были особо одаренные ученицы, они становились солистками. Репертуар хора был весьма разнообразен. Девочки пели акапельно русские народные песни, пели в сопровождении музыкальных инструментов хоры из опер, песни гражданского звучания. – Пели чисто, красиво, на многие голоса. Этого единства звучания, легкости Джон Гербертович добивался большим трудом, бесконечными репетициями, вниманием к каждой участнице хора. Но никогда он не повысил голоса, всегда пребывал в добром, ровном настроении. Девочки с радостью спешили на занятия хора. «Хор девушек» из оперы Верстовского «Аскольдова могила», пели отрывок из оперы «Иван Сусанин», «хор девушек» из «Евгения Онегина», «хор птиц» из оперы «Снегурочка». Школьный хор Тунгала всегда был на всех смотрах и конкурсах лучшим по культуре исполнения, по репертуару, по количеству участников. Джон Гербертович получал очередной диплом лауреата, и девушки знали: репетиции будут еще более тщательными.
К новому 1952 году Джон Гербертович решил поставить в нашей школе настоящую оперу «Сказ про Иванушку – богатыря, его сестер – лебедушек и Змея Горыныча». Репетиции шли каждый день, и с каждым участником постановщик работал в отдельности, много пришлось потрудиться над хоровыми партиями. Все было отшлифовано, казалось, до совершенства. Юные актеры очень волновались. На этом спектакле в школе были известные в Кирове музыканты, учителя музыкальных школ и солисты филармонии. Все поздравляли Джона Гербертовича и девушек, т.к. это была первая опера в нашем городе, поставленная на школьной сцене силами учащихся. Да еще так успешно!
В сентябре 1953 г. Джон Гербертович Тунгал совместно с Алексеем Дмитриевичем Чаловым ставят весеннюю сказку «Снегурочка» по Островскому (в сокращенном варианте). Первыми зрителями стали мальчики из школы № 38. И снова – удача!
Две дочери заслуженного артиста А.Д. Чалова, выпускницы школы №29 им. Л.Б. Красина Татьяна и Ольга, щедро поделились воспоминаниями о любимом учителе, талантливом добром человеке. Татьяна Алексеевна Борисова и Ольга Алексеевна Симонова, через всю жизнь пронесли чувство глубокой симпатии и благодарности Джону Гербертовичу Тунгалу. Как и все девушки школы, они видели в нем по-европейски воспитанного, образованного, очень симпатичного человека, который относился к ним как к взрослым. Он поднял в их глазах хоровое пение в школе до высот настоящего искусства, научил слушать музыку. Вот как об этом писала О. А. Симонова, народная артистка России: «Это было причастие к чему-то высокому! И оставило впечатление на всю жизнь, а еще, как я теперь понимаю, ОН научил нас «слушать» и «слышать» на всю жизнь!
С 1953 по 1957 год Д.Г. Тунгал работал во Дворце пионеров, что был на берегу у Вечного огня (бывший кафедральный собор, сегодня -т владения "Глобуса"). Все девушки школы № 29 дружно пришли сюда на занятия хора, чтобы не расставаться с любимым педагогом. И снова Джон Гербертович много трудился: музыкальные вечера, хор, работа с солистами, с трио, с квартетами; уникальный музыкальный лекторий, учивший высокой музыке.
«Подготовленные Тунгалом концерты и музыкальные спектакли встречали стоя. На «бис» вызывали по пять раз, - вспоминала директор Дворца пионеров той поры, могущественная и идейная "до мозга костей" Александра Ивановна Стремоухова: – Джон Гербертович – высокой культуры человек, интеллигентен. Очень музыкален и очень ответственен. Отличала его хор, исполнительская культура. Работал он не ради заработка. Ставка у него была мизерная. Хотелось удержать на этой работе с подрастающим поколением такого талантливого человека. И мы выделили ему комнатку в здании Дворца пионеров, рядом с раздевалкой под лестницей, где хранились музыкальные инструменты. Он жил там с семьей. Туда часто приходили ребята, - они его очень любили. Смотреть, как он работал с детьми, было удовольствием, радостью». (Представляете, как жил под лестницей гениальный Тунгал???)
В эти же годы Джон Гербертович работал в оркестре Кировского драмтеатра. И здесь, как в каждом деле, он был на высоте: играл на нескольких духовых инструментах, занимался аранжировкой, говорят, даже писал музыку.
В 1957 г. мама и братья с семьями уже уехали в Таллин. В 1958 г. он узнал, что семье вернули их дом. Тянуло на родину. И Джон Гербертович уехал в Таллин. Здесь оставались у него и у его жены друзья, и Тунгалы часто писали теплые письма. Из них удалось узнать, что Джон Гербертович стал профессором Таллинской консерватории, руководил заочным отделением консерватории. Продолжал заниматься любимым делом – работал с хором – с главным хором Эстонии – сводным, где сотни мужчин и женщин, мальчишек и девчонок из разных краев республики в Певческий праздник на Певческом поле поют на разные голоса национальные песни. Удивительное действо!
Не было бы счастья, да несчастье нам, вятским, помогло. «Этот замечательный человек научил нас любить и понимать музыку», - говорят все выпускники 50-х годов «красинской» школы. Кировчане благодарны Д.Г. Тунгалу за все, что он сделал для нас, для развития музыкальной культуры в нашем крае.
Воспоминания Т.А. Борисовой о Д. Г. Тунгал.
В 1947 году, по приезду в г. Киров со своими родителями – актерами, я впервые переступила порог Женской средней школы №29, в 4 «г» класс. Через год, после окончания начальной школы, меня родители перевели из «г» класса в «а» – 5а класс. И вот с 1948 года и началась наша удивительная учеба, дружба, работа с Джоном Гербертовичем Тунгалом. В нашей школе был хор на 4-е голоса, причем это был не просто кружок хорового пения, это были уроки музыки и вокала: мы после занятий собирались в актовом зале, пели гаммы, причем по голосам. У меня был низкий, но громкий голос! После разминки мы начинали учить или закреплять уже знакомый материал. Среди наших девочек были солисты. Репертуар был в основном, как я помню, классический – «хор девушек» из оперы Верстовского «Аскольдова могила», - хор и солистка Михеева (она была классом старше меня), из оперы «Иван Сусанин», «хор девушек» из оперы «Евгений Онегин», «хор птиц» из оперы «Снегурочка» и др. Прошло почти 50 лет со дня окончания школы, и сейчас очень нелегко вспоминать все подробности нашей школьной жизни. Одно я знаю точно, свободной минутки не было – школьная жизнь была удивительно интересной, насыщенной, порой были и слезы, но тут же высыхали. В то время городской Дворец пионеров на ул. Коммуны (рядом с обелиском воинам ВОВ) проводили конкурсы школьных хоров, самодеятельности. Наш хор всегда был лучшим по репертуару, по количественному составу, по количеству голосов – 4 голоса. Джон Гербертович получал очередной диплом лауреата, и мы знали: наши репетиции будут еще более тщательными, еще более качественными. А в плане самодеятельности: мы сами ставили и сами играли отрывок из «Молодой Гвардии», сцену из пьесы «Красный галстук», сцены из пьесы «Юность отцов», из пьесы «Два капитана». Причем, желающих участвовать было предостаточно, поэтому мы устраивали литературные концерты (это уже в 7, 8, 9 кл.), и всегда с нами была аккомпаниатор Джона Гербертовича, а иногда и он сам помогал. Я не помню ни имени, ни фамилии пианистки – но ведь тогда только она могла создать музыкальное оформление наших постановок. В 8ом классе Джон Гербертович решил поставить к новому году оперу (детскую) «Сказ про Иванушку-богатыря, его сестер – лебедушек и Змея Горыныча». Да, забыла сказать, что все мужские роли играли девочки. Так Олега Кошевого – играла я, а Ида Шойхет – немецкого генерала (в эпизоде допроса), а потом мы менялись – я – генерала, она – Олега. И так в каждом эпизоде пьесы. В опере мне досталась роль Иванушки – богатыря, а Ирине Грушко – роль матери Ивана; Змея Горыныча пела Ласточка (Властилина Францевна Свобода), был еще хор сестер и общий хор. У Ласточки отец Франц Вацлавович Свобода был гл. парикмахером драмтеатра, и он дома вместе с Ласточкой сделал маску змея и хвост, нашли зеленое платье и валенки, сами рисовали задник из бумаги, шили костюмы, делали декорацию – пеньки, кусты – в общем, мастерили. Репетиции шли каждый день, - причем с каждым участником в отдельности, а потом вместе с хором. Ох, тяжелая это работа – не попасть в чужую тональность – это у меня получалось с трудом.
Сюжет оперы прост – Змей Горыныч похитил сестер, мать просит сына богатыря спасти сестер (12 сестер) и посчитаться со Змеем. В этом месте мы поем дуэтом с «мамой» (Иришей Грушко), и, о ужас, я сползаю на ее тональность. Это место мы репетировали бесчисленное количество раз, пока у меня не «улегся» «мой голос». Джон Гербертович старался каждую свою работу с хором так отшлифовать, чтобы это была «конфетка». В день премьеры мы очень волновались, и Джон Гербертович тоже, но он все нас успокаивал – «Все получится». И получилось! На спектакле в школе были гости – музыканты из музыкальных школ, а наш отец – Чалов Алексей Дмитриевич – заслуженный артист Северной Осетии, работавший уже в Кировской филармонии, привел друзей – солистов (он сам очень хорошо пел). Мы этого не знали перед началом, после спектакля, когда Д.Г. стали поздравлять, мы узнали, что это был первый спектакль – опера, поставленный на школьной сцене силами учащихся в Кирове. Мы свои спектакли (сцены из спектаклей) показывали – играли не только в нашей школе, но в других местах – Госпитале Ветеранов войны (на К.Маркса), в детских кинотеатрах («Смена», «Прогресс») со стихотворными композициями в других школах. В 9ом классе (1953 г.) Джон Гербертович и наш отец решили поставить «Снегурочку» Н. Островского, конечно, в сокращенном варианте. Снегурочку играла и пела Михеева (имя не помню, она в тот год заканчивала школу и, поступив в Московский университет на Ленинских горах, стала петь и солировать в его хоре МГУ); Леля – играла Альбина Рубочкина (ныне Шуракова – бывший завуч ВГГ) пела песни Леля; Весну-Красну – Ириша Грушко, Купаву – играла и пыталась петь я (Чалова Татьяна); Мороза Красного Носа – Нелли Наймушина (одноклассница) и впервые были приглашены мальчики из школы №38 (тоже мужской) на роли Лешего, Мизгиря и Берендея. Первые два из школы №14, а Берендей – Феликс Фридман из школы №38. Через две недели Леший и Мизгирь исчезли, и роль Мизгиря перешла к Феликсу (Берендея сократили). Репетиции с хором птиц шли почти ежедневно. Солисты тоже трудились на совесть – пел Лель, Снегурочка, Купава, Весна - Красна, Мороз Красный Нос.
Премьера намечалась на новый год, перед каникулами. И вот за два дня до спектакля исчезает Феликс – Мизгирь (его привело в ужас, что он должен поцеловать Снегурочку – Михееву: засмеют в школе). Сначала паника, а потом – Неля Наймушина будет петь и играть Мороза и Мизгиря, у нее получится (она занимается музыкой, мечтает о театре). И вот в ночь перед премьерой, в кабинете физики у Галины Тихоновны Гамовой мы репетируем с Нелей роль Мизгиря. Утром папа и Джон Гербертович еще раз прошли с ней сцену «таянье Снегурочки», и премьера состоялась. Очень хорошо. Впервые в нашу школу на «Снегурочку» были приглашены мальчики из параллельной школы №38. После нового года и каникул оставалось всего 9 месяцев до выпуска (сентябрь 1953 – май 1954г). На репетиции хора мы еще ходили и участвовали в концертах, но времени оставалось очень мало. В 1954 году был последний выпуск Женской средней школы №29. С сентября 1954 года школу «слили» с мужской №38 и 14. Как сложилась судьба Д.Г. Тунгала после 1954 года, я знаю понаслышке. Вроде бы Стремоухова (директор Дворца пионеров на берегу) пригласила его к себе работать, и он во Дворце так и жил, руководил хором.
Дополнение из воспоминаний Ольги Чаловой (ныне Симоновой О.А.).
Хор в женской школе №29 был особенным занятием. Это не были привычные уроки пения, к которым в то время во всех школах относились как к необязательным, вроде школьной перемены.
Помню, было обязательное прослушивание в начале учебного года всех учениц старших классов в актовом зале на слух, ритм и голосовые данные. Ученицы отбирались в хор! Это было как признание особых способностей. Поэтому все относились к прослушиванию с большим волнением, тем более, что сама фигура Джона Гербертовича Тунгала была окутана некой тайной. Его внешний вид (высокий, худой, с удлиненным лицом), его «метроном», его «не наш» акцент, производили завораживающее впечатление.
Он обращался к нам как к взрослым: почтительно, ровно. Говорил он немного. На спевки мы собирались в актовом зале, садились по голосам. У меня было второе сопрано.
Эти названия: второе, первое сопрано, альты, басы, его вечный метроном, а потом, появившийся на занятиях загадочный металлический инструмент в виде буквы «у» и дирижерская палочка, которая извлекала «тон» из него (кажется под названием «обертон»), его большие руки – все это производило завораживающее впечатление. Мы слушали! А потом старались точно повторить то, что он просил.
Разучивал он с нами только серьезную музыку (это было то, что написала Тата), а еще помню – «Музыкальный момент» Шуберта и песню «Летите голуби». Спевки были к весне совместные со старшими классами. Хор выстраивался в самом зале, т.к. он по количеству не помещался на сцене. Готовились к весеннему конкурсу школ!
Главным в конкурсе, конечно, был хор. Конкурсы проводились в Городском Дворце пионеров, на улице Коммуны.
Затем, когда школа перестала быть чисто женский, хор в школе перестал существовать. Но Джон Гербертович Тунгал стал жить и работать во Дворце пионеров.
И мы, все кто был в школьном хоре, стали ходить к нему заниматься во Дворец. Я помню, как он с нами стал разучивать сцену на первом балу в доме Лариных. Помню, как с песней «Летите голуби» мы участвовали в сводном хоре на сцене Драмтеатра в каких-то крупных областных мероприятиях.
Конечно, на этом этапе атмосфера тех занятий в школьном хоре не могла повториться. То было какое-то причастие к чему-то высокому! И оставило впечатление на всю жизнь, а еще, как я теперь понимаю, научило «слушать» и «слышать» на всю жизнь!
Еще Джон – как мы его звали между собой в старших классах, устраивал вечера классической музыки по заявкам.
По классам в школе на листочках мы писали, что бы мы хотели послушать, а Джон приглашал музыкантов и во Дворце пионеров сам вел что-то вроде музыкального лектория. В результате, получался концерт соответствующий нашим знаниям классической музыки.
А еще можно было прийти к нему во Дворец пионеров, он жил в комнатке за раздевалкой, на 1 этаже, и попросить найти и разучить с нами что-нибудь для сольного или дуэтного исполнения для выступления в школе.
Он никогда не отказывал. Искал ноты и разучивал с нами на сцене Дворца.
Так я со своей подругой Кларой Рябченко из параллельного класса неоднократно обращались к нему. Мы любили петь на два голоса, причем, так как у Клары считался альт, то мне приходилось петь первый голос.
Отец Клары отлично играл на баяне, с ним мы разучивали русские песни, а Джон нам искал что-то классическое.
Это отношение к классической музыке, заложенное и развитое Д. Г. Тунгалом, сохранилось у меня на всю жизнь.
Спасибо, Д.Г. Тунгал!
Выпускница 1954 г. Чалова (Борисова) Татьяна
И выпускница 1956 г. Чалова (Симонова) Ольга.
Джон Гербертович Тунгал.
Джон Гербертович Тунгал приехал в Киров не по своей воле. В начале 40х годов ХХ века из Эстонии было депортировано в нашу область много семей интеллигенции. Отцы семейств были репрессированы. Многие из молодых людей, попавших к нам, были музыкально образованны. Эти юноши и девушки отличались прекрасным музыкальным слухом, певческими способностями, музыкальной душой. Это национальное отличие, воспитанное с детства: поют в семьях, в школах, в сводных хорах, готовясь к традиционному эстонскому ежегодному Певческому празднику. Дети жили в музыкальной атмосфере. Многие из них окончили музыкальную школу. Среди приехавших в Кировскую область были молодые люди с консерваторским образованием. Гунар Иванович Флосс – блестящий концертмейстер хора Кировского музыкального училища – окончил Ленинградскую консерваторию (По возвращении в Таллин он долго еще писал теплые благодарственные письма кировчанам).
Прямо с танцплощадки забрали влюбленную парочку, не дав возможности собраться, отправили в ссылку в Белую Холуницу. Уже здесь они стали семьей, обзавелись детьми, занялись любимым делом. – Это были талантливые музыканты Эрих Арвович Кылар и Лейно Риховна Кылар.. Они стали преподавателями музыкального училища: он вел класс дирижирования, она – класс специального фортепиано.
Еще одна интереснейшая личность в нашем училище – преподаватель по классу хорового дирижирования. Уно Иоханнесович Ярвелла. Он очень успешно занимался музыкальным просвещением вятчан: Уно Иоханнесович организовал большой сводный хор, который состоял из работников Машстройзавода им. 1 Мая. Долго помнили люди хор «Машинки», добрая у него и, конечно, у руководителя была слава.
Молодая студентка Кировского училища Айно Тулдава, талантливые юноши дирижеры – хоровики Петер Перенс и ... Айллик заметно отличались от наших парней и девушек европейской интеллигентностью, высокой музыкальной культурой.
Говоря о депортированных в наш край эстонцах, нельзя не сказать о гениальном, любимом всеми вятскими кировчанами Соломоне Борисовиче Сахаре. Его отца, хозяина красильной мастерской, арестовали в 1941 г., и больше семья его не видела. Мать с сыном и дочерью были спешно вывезены в Кировскую область в Малмыж. Но Соломон Борисович к той поре уже окончил Пражскую консерваторию по классу скрипки и дирижирования, овладел игрой на многих музыкальных инструментах, прекрасно пел. – Это был очень талантливый молодой человек. Он привез в Киров несколько инструментов. С них начался его оркестр. . Долгие годы он руководил оркестром в Кировском драмтеатре, там проявился его талант композитора. Сахар был основателем, директором и художественным руководителем ансамбля «Дымка». : Соломон Борисович – главный постановщик и режиссёр массовых торжественных мероприятий в городе, возглавляет жюри фестиваля «Вятские зори». Он, неутолимый труженик, удостоен высоких званий «Заслуженный деятель культуры РСФСР», «Почётный гражданин города Кирова». Под музыку его оркестра танцевали на вечерах ученики и выпускники нашей школы – Вятской гуманитарной гимназии.
Целая эпоха в музыкальном образовании нашей школы и нашего города – Джон Гербертович Тунгал. Когда произносят его имя, вспоминается уникальный по уровню исполнения хор девочек женской средней школы № 29 им. Л. Б. Красина - лауреат всех конкурсов самодеятельности, украшение всех городских торжеств. В 1954 г. переменилось название – средняя школа № 29 (она перестала быть женской школой), а маэстро и кумир оставался с нашими ребятами до возвращения в родной Таллин в 1958 году.
Джон приехал в Кировскую область с мамой и тремя братьями. Об отце, министре культуры Эстонии, репрессированном в начале 40-х годов, не говорил никто, кроме мамы со следователями КГБ. Было тяжело, семья была очень ограничена в средствах, жить в Кирове было практически негде. Но братья были молоды, деятельны, трудолюбивы. Им хватило сил и терпенья не озлобиться, преодолеть все тяготы и полюбить новых друзей. Все они женились на вятчанках. Джон Тунгал, учась в Кировском музыкальном училище на дирижерско-хоровом отделении, встретил очень симпатичную девушку из Кирса Маргариту Осколкову, которая училась здесь же и выделялась красивым голосом среди других участников училищного хора. Интеллигентный, всегда приветливый, очень симпатичный юноша не только успешно осваивал специальность, но и великолепно играл на гобое и других духовых инструментах, отлично пел.
Джон и Маргарита поженились в 1947 году, а в 1948 году появилась первая дочь - Ольга - будущая дирижер хоров и доцент консерватории. Мама, жена, дочь – семью надо было содержать, и Джон Гербертович очень много работал. Но никогда этого человека не коснулось такое безобразное явление нашей жизни, как «халтура». Он везде трудился основательно, отдавая талант и силы, потому результатом его работы были успех и признание.
Джон Гербертович, недавний студент, вел в музыкальном училище предмет «инструментоведение». Студенты любили его интересные занятия: он сам играл на многих музыкальных инструментах.
В одном здании с училищем находилась детская музыкальная школа №1. Тунгал преподавал и здесь, по классу гобоя. Но, талант и непоседа, он полон новых замыслов, - Джон Гербертович создает первый в нашем городе детский симфонический оркестр. С какой охотой ребята занимались в нем! Подбор репертуара, аранжировка партий, работа с детьми – все доставляло музыканту удовольствие. И когда пришли заслуженные успех и признание, - Джон Тунгал передает оркестр своему другу Георгию Константиновичу Кобелькову, который сегодня так кратко и ёмко сказал о нем: «Золотой человек! Родной человек! Друг. Талант».
При всей занятости на работе великий труженик успевает учиться заочно в Ленинградской консерватории: надо знать больше, надо работать лучше.
Джон Гербертович Тунгал появился в женской средней школе № 29 им. Красина в 1948 году. Создание большого (150 человек!) хора стало событием в нашем учебном заведении. Это были не просто уроки пения, учитель прослушивал всех девочек в актовом зале под фортепианный аккомпанемент на слух, ритм, голосовые данные. В хор ученицы прослушивались и отбирались, - это было как признание особых способностей. Хор на 4 голоса – это был не просто кружок хорового пения. Это были уроки музыки и вокала. Пели гаммы – это была разминка. Потом учили свои партии. Дети изучали основы сольфеджио. Были особо одаренные ученицы, они становились солистками. Репертуар хора был весьма разнообразен. Девочки пели акапельно русские народные песни, пели в сопровождении музыкальных инструментов хоры из опер, песни гражданского звучания. – Пели чисто, красиво, на многие голоса. Этого единства звучания, легкости Джон Гербертович добивался большим трудом, бесконечными репетициями, вниманием к каждой участнице хора. Но никогда он не повысил голоса, всегда пребывал в добром, ровном настроении. Девочки с радостью спешили на занятия хора. «Хор девушек» из оперы Верстовского «Аскольдова могила», пели отрывок из оперы «Иван Сусанин», «хор девушек» из «Евгения Онегина», «хор птиц» из оперы «Снегурочка». Школьный хор Тунгала всегда был на всех смотрах и конкурсах лучшим по культуре исполнения, по репертуару, по количеству участников. Джон Гербертович получал очередной диплом лауреата, и девушки знали: репетиции будут еще более тщательными.
К новому 1952 году Джон Гербертович решил поставить в нашей школе настоящую оперу «Сказ про Иванушку – богатыря, его сестер – лебедушек и Змея Горыныча». Репетиции шли каждый день, и с каждым участником постановщик работал в отдельности, много пришлось потрудиться над хоровыми партиями. Все было отшлифовано, казалось, до совершенства. Юные актеры очень волновались. На этом спектакле в школе были известные в Кирове музыканты, учителя музыкальных школ и солисты филармонии. Все поздравляли Джона Гербертовича и девушек, т.к. это была первая опера в нашем городе, поставленная на школьной сцене силами учащихся. Да еще так успешно!
В сентябре 1953 г. Джон Гербертович Тунгал совместно с Алексеем Дмитриевичем Чаловым ставят весеннюю сказку «Снегурочка» по Островскому (в сокращенном варианте). Первыми зрителями стали мальчики из школы № 38. И снова – удача!
Две дочери заслуженного артиста А.Д. Чалова, выпускницы школы №29 им. Л.Б. Красина Татьяна и Ольга, щедро поделились воспоминаниями о любимом учителе, талантливом добром человеке. Татьяна Алексеевна Борисова и Ольга Алексеевна Симонова, через всю жизнь пронесли чувство глубокой симпатии и благодарности Джону Гербертовичу Тунгалу. Как и все девушки школы, они видели в нем по-европейски воспитанного, образованного, очень симпатичного человека, который относился к ним как к взрослым. Он поднял в их глазах хоровое пение в школе до высот настоящего искусства, научил слушать музыку. Вот как об этом писала О. А. Симонова, народная артистка России: «Это было причастие к чему-то высокому! И оставило впечатление на всю жизнь, а еще, как я теперь понимаю, ОН научил нас «слушать» и «слышать» на всю жизнь!
С 1953 по 1957 год Д.Г. Тунгал работал во Дворце пионеров, что был на берегу у Вечного огня (бывший кафедральный собор, сегодня -т владения "Глобуса"). Все девушки школы № 29 дружно пришли сюда на занятия хора, чтобы не расставаться с любимым педагогом. И снова Джон Гербертович много трудился: музыкальные вечера, хор, работа с солистами, с трио, с квартетами; уникальный музыкальный лекторий, учивший высокой музыке.
«Подготовленные Тунгалом концерты и музыкальные спектакли встречали стоя. На «бис» вызывали по пять раз, - вспоминала директор Дворца пионеров той поры, могущественная и идейная "до мозга костей" Александра Ивановна Стремоухова: – Джон Гербертович – высокой культуры человек, интеллигентен. Очень музыкален и очень ответственен. Отличала его хор, исполнительская культура. Работал он не ради заработка. Ставка у него была мизерная. Хотелось удержать на этой работе с подрастающим поколением такого талантливого человека. И мы выделили ему комнатку в здании Дворца пионеров, рядом с раздевалкой под лестницей, где хранились музыкальные инструменты. Он жил там с семьей. Туда часто приходили ребята, - они его очень любили. Смотреть, как он работал с детьми, было удовольствием, радостью». (Представляете, как жил под лестницей гениальный Тунгал???)
В эти же годы Джон Гербертович работал в оркестре Кировского драмтеатра. И здесь, как в каждом деле, он был на высоте: играл на нескольких духовых инструментах, занимался аранжировкой, говорят, даже писал музыку.
В 1957 г. мама и братья с семьями уже уехали в Таллин. В 1958 г. он узнал, что семье вернули их дом. Тянуло на родину. И Джон Гербертович уехал в Таллин. Здесь оставались у него и у его жены друзья, и Тунгалы часто писали теплые письма. Из них удалось узнать, что Джон Гербертович стал профессором Таллинской консерватории, руководил заочным отделением консерватории. Продолжал заниматься любимым делом – работал с хором – с главным хором Эстонии – сводным, где сотни мужчин и женщин, мальчишек и девчонок из разных краев республики в Певческий праздник на Певческом поле поют на разные голоса национальные песни. Удивительное действо!
Не было бы счастья, да несчастье нам, вятским, помогло. «Этот замечательный человек научил нас любить и понимать музыку», - говорят все выпускники 50-х годов «красинской» школы. Кировчане благодарны Д.Г. Тунгалу за все, что он сделал для нас, для развития музыкальной культуры в нашем крае.
Воспоминания Т.А. Борисовой о Д. Г. Тунгал.
В 1947 году, по приезду в г. Киров со своими родителями – актерами, я впервые переступила порог Женской средней школы №29, в 4 «г» класс. Через год, после окончания начальной школы, меня родители перевели из «г» класса в «а» – 5а класс. И вот с 1948 года и началась наша удивительная учеба, дружба, работа с Джоном Гербертовичем Тунгалом. В нашей школе был хор на 4-е голоса, причем это был не просто кружок хорового пения, это были уроки музыки и вокала: мы после занятий собирались в актовом зале, пели гаммы, причем по голосам. У меня был низкий, но громкий голос! После разминки мы начинали учить или закреплять уже знакомый материал. Среди наших девочек были солисты. Репертуар был в основном, как я помню, классический – «хор девушек» из оперы Верстовского «Аскольдова могила», - хор и солистка Михеева (она была классом старше меня), из оперы «Иван Сусанин», «хор девушек» из оперы «Евгений Онегин», «хор птиц» из оперы «Снегурочка» и др. Прошло почти 50 лет со дня окончания школы, и сейчас очень нелегко вспоминать все подробности нашей школьной жизни. Одно я знаю точно, свободной минутки не было – школьная жизнь была удивительно интересной, насыщенной, порой были и слезы, но тут же высыхали. В то время городской Дворец пионеров на ул. Коммуны (рядом с обелиском воинам ВОВ) проводили конкурсы школьных хоров, самодеятельности. Наш хор всегда был лучшим по репертуару, по количественному составу, по количеству голосов – 4 голоса. Джон Гербертович получал очередной диплом лауреата, и мы знали: наши репетиции будут еще более тщательными, еще более качественными. А в плане самодеятельности: мы сами ставили и сами играли отрывок из «Молодой Гвардии», сцену из пьесы «Красный галстук», сцены из пьесы «Юность отцов», из пьесы «Два капитана». Причем, желающих участвовать было предостаточно, поэтому мы устраивали литературные концерты (это уже в 7, 8, 9 кл.), и всегда с нами была аккомпаниатор Джона Гербертовича, а иногда и он сам помогал. Я не помню ни имени, ни фамилии пианистки – но ведь тогда только она могла создать музыкальное оформление наших постановок. В 8ом классе Джон Гербертович решил поставить к новому году оперу (детскую) «Сказ про Иванушку-богатыря, его сестер – лебедушек и Змея Горыныча». Да, забыла сказать, что все мужские роли играли девочки. Так Олега Кошевого – играла я, а Ида Шойхет – немецкого генерала (в эпизоде допроса), а потом мы менялись – я – генерала, она – Олега. И так в каждом эпизоде пьесы. В опере мне досталась роль Иванушки – богатыря, а Ирине Грушко – роль матери Ивана; Змея Горыныча пела Ласточка (Властилина Францевна Свобода), был еще хор сестер и общий хор. У Ласточки отец Франц Вацлавович Свобода был гл. парикмахером драмтеатра, и он дома вместе с Ласточкой сделал маску змея и хвост, нашли зеленое платье и валенки, сами рисовали задник из бумаги, шили костюмы, делали декорацию – пеньки, кусты – в общем, мастерили. Репетиции шли каждый день, - причем с каждым участником в отдельности, а потом вместе с хором. Ох, тяжелая это работа – не попасть в чужую тональность – это у меня получалось с трудом.
Сюжет оперы прост – Змей Горыныч похитил сестер, мать просит сына богатыря спасти сестер (12 сестер) и посчитаться со Змеем. В этом месте мы поем дуэтом с «мамой» (Иришей Грушко), и, о ужас, я сползаю на ее тональность. Это место мы репетировали бесчисленное количество раз, пока у меня не «улегся» «мой голос». Джон Гербертович старался каждую свою работу с хором так отшлифовать, чтобы это была «конфетка». В день премьеры мы очень волновались, и Джон Гербертович тоже, но он все нас успокаивал – «Все получится». И получилось! На спектакле в школе были гости – музыканты из музыкальных школ, а наш отец – Чалов Алексей Дмитриевич – заслуженный артист Северной Осетии, работавший уже в Кировской филармонии, привел друзей – солистов (он сам очень хорошо пел). Мы этого не знали перед началом, после спектакля, когда Д.Г. стали поздравлять, мы узнали, что это был первый спектакль – опера, поставленный на школьной сцене силами учащихся в Кирове. Мы свои спектакли (сцены из спектаклей) показывали – играли не только в нашей школе, но в других местах – Госпитале Ветеранов войны (на К.Маркса), в детских кинотеатрах («Смена», «Прогресс») со стихотворными композициями в других школах. В 9ом классе (1953 г.) Джон Гербертович и наш отец решили поставить «Снегурочку» Н. Островского, конечно, в сокращенном варианте. Снегурочку играла и пела Михеева (имя не помню, она в тот год заканчивала школу и, поступив в Московский университет на Ленинских горах, стала петь и солировать в его хоре МГУ); Леля – играла Альбина Рубочкина (ныне Шуракова – бывший завуч ВГГ) пела песни Леля; Весну-Красну – Ириша Грушко, Купаву – играла и пыталась петь я (Чалова Татьяна); Мороза Красного Носа – Нелли Наймушина (одноклассница) и впервые были приглашены мальчики из школы №38 (тоже мужской) на роли Лешего, Мизгиря и Берендея. Первые два из школы №14, а Берендей – Феликс Фридман из школы №38. Через две недели Леший и Мизгирь исчезли, и роль Мизгиря перешла к Феликсу (Берендея сократили). Репетиции с хором птиц шли почти ежедневно. Солисты тоже трудились на совесть – пел Лель, Снегурочка, Купава, Весна - Красна, Мороз Красный Нос.
Премьера намечалась на новый год, перед каникулами. И вот за два дня до спектакля исчезает Феликс – Мизгирь (его привело в ужас, что он должен поцеловать Снегурочку – Михееву: засмеют в школе). Сначала паника, а потом – Неля Наймушина будет петь и играть Мороза и Мизгиря, у нее получится (она занимается музыкой, мечтает о театре). И вот в ночь перед премьерой, в кабинете физики у Галины Тихоновны Гамовой мы репетируем с Нелей роль Мизгиря. Утром папа и Джон Гербертович еще раз прошли с ней сцену «таянье Снегурочки», и премьера состоялась. Очень хорошо. Впервые в нашу школу на «Снегурочку» были приглашены мальчики из параллельной школы №38. После нового года и каникул оставалось всего 9 месяцев до выпуска (сентябрь 1953 – май 1954г). На репетиции хора мы еще ходили и участвовали в концертах, но времени оставалось очень мало. В 1954 году был последний выпуск Женской средней школы №29. С сентября 1954 года школу «слили» с мужской №38 и 14. Как сложилась судьба Д.Г. Тунгала после 1954 года, я знаю понаслышке. Вроде бы Стремоухова (директор Дворца пионеров на берегу) пригласила его к себе работать, и он во Дворце так и жил, руководил хором.
Дополнение из воспоминаний Ольги Чаловой (ныне Симоновой О.А.).
Хор в женской школе №29 был особенным занятием. Это не были привычные уроки пения, к которым в то время во всех школах относились как к необязательным, вроде школьной перемены.
Помню, было обязательное прослушивание в начале учебного года всех учениц старших классов в актовом зале на слух, ритм и голосовые данные. Ученицы отбирались в хор! Это было как признание особых способностей. Поэтому все относились к прослушиванию с большим волнением, тем более, что сама фигура Джона Гербертовича Тунгала была окутана некой тайной. Его внешний вид (высокий, худой, с удлиненным лицом), его «метроном», его «не наш» акцент, производили завораживающее впечатление.
Он обращался к нам как к взрослым: почтительно, ровно. Говорил он немного. На спевки мы собирались в актовом зале, садились по голосам. У меня было второе сопрано.
Эти названия: второе, первое сопрано, альты, басы, его вечный метроном, а потом, появившийся на занятиях загадочный металлический инструмент в виде буквы «у» и дирижерская палочка, которая извлекала «тон» из него (кажется под названием «обертон»), его большие руки – все это производило завораживающее впечатление. Мы слушали! А потом старались точно повторить то, что он просил.
Разучивал он с нами только серьезную музыку (это было то, что написала Тата), а еще помню – «Музыкальный момент» Шуберта и песню «Летите голуби». Спевки были к весне совместные со старшими классами. Хор выстраивался в самом зале, т.к. он по количеству не помещался на сцене. Готовились к весеннему конкурсу школ!
Главным в конкурсе, конечно, был хор. Конкурсы проводились в Городском Дворце пионеров, на улице Коммуны.
Затем, когда школа перестала быть чисто женский, хор в школе перестал существовать. Но Джон Гербертович Тунгал стал жить и работать во Дворце пионеров.
И мы, все кто был в школьном хоре, стали ходить к нему заниматься во Дворец. Я помню, как он с нами стал разучивать сцену на первом балу в доме Лариных. Помню, как с песней «Летите голуби» мы участвовали в сводном хоре на сцене Драмтеатра в каких-то крупных областных мероприятиях.
Конечно, на этом этапе атмосфера тех занятий в школьном хоре не могла повториться. То было какое-то причастие к чему-то высокому! И оставило впечатление на всю жизнь, а еще, как я теперь понимаю, научило «слушать» и «слышать» на всю жизнь!
Еще Джон – как мы его звали между собой в старших классах, устраивал вечера классической музыки по заявкам.
По классам в школе на листочках мы писали, что бы мы хотели послушать, а Джон приглашал музыкантов и во Дворце пионеров сам вел что-то вроде музыкального лектория. В результате, получался концерт соответствующий нашим знаниям классической музыки.
А еще можно было прийти к нему во Дворец пионеров, он жил в комнатке за раздевалкой, на 1 этаже, и попросить найти и разучить с нами что-нибудь для сольного или дуэтного исполнения для выступления в школе.
Он никогда не отказывал. Искал ноты и разучивал с нами на сцене Дворца.
Так я со своей подругой Кларой Рябченко из параллельного класса неоднократно обращались к нему. Мы любили петь на два голоса, причем, так как у Клары считался альт, то мне приходилось петь первый голос.
Отец Клары отлично играл на баяне, с ним мы разучивали русские песни, а Джон нам искал что-то классическое.
Это отношение к классической музыке, заложенное и развитое Д. Г. Тунгалом, сохранилось у меня на всю жизнь.
Спасибо, Д.Г. Тунгал!
Выпускница 1954 г. Чалова (Борисова) Татьяна
И выпускница 1956 г. Чалова (Симонова) Ольга.
Следующая публикация
Комментарии 6