При этом с обеих сторон зреют радикальные проекты. Либералам хочется минимизировать вмешательство опасных масс и заменить их искусственным интеллектом, системами тотального наблюдения и контроля. Демократы, наоборот, предлагают расширять гражданское участие и локальное самоуправление, переходить от выборов к жребию, от экспертного принятия решений к ассамблеям обывателей, к тому же требуют не замалчивать опасные темы, а вбрасывать их в публичное пространство. Пока, впрочем, и те, и другие надеются реализовать это внутри уже существующих структур либеральной демократии.
Тенденция к концентрации власти, к снижению репрезентации и к усилению власти наиболее богатых — это все то, что есть у нас в России. И это совершенно стандартные проблемы либеральной демократии. Выборы в США — это единственный раз за четыре года, когда американцы вроде как могут что-то сказать. В России происходит то же самое — сведение всей демократии к выборам и голосованию. Люди не верят в то, что политическая система может отражать их интересы, несмотря на то что правитель вроде как избирается волей народа. В Америке у людей сходные настроения, но есть, во-первых, воспоминания о лучших временах, а во-вторых — возможность хотя бы на локальном уровне что-нибудь изменить. Поэтому мы лучше поймем те трудности, с которыми сегодня сталкиваемся, если не будем, открыв рот, смотреть на страны либеральной демократии, а признаемся себе наконец, что сталкиваемся с теми же проблемами, что и они.
В начале 1990-х мы импортировали все основные либеральные институты — от свободного рынка до разделения властей и регулярных выборов. С демократическими институтами получилось хуже: нас мало интересовали местное самоуправление, гражданское участие, ответственность представителей. Поэтому у нас получился такой русский перекос, эксперимент на тему «Что будет с либеральной демократией, если свести роль народа к голосованию?» В итоге мы получили бонапартистский режим во главе с лидером, который постоянно рекрутирует «народ» на голосования для удостоверения своей легитимности и правит в интересах крайне узкой элиты, поделившей между собой бизнес.
Сегодня те же тенденции заметны во многих других либерально-демократических системах: усиление исполнительной ветви власти, постоянная надежда на «сильного лидера», сведение народа к совокупности избирателей, которые раз в четыре года «спасают демократию», резкий рост экономического и политического неравенства, морализация политики и исключение оппонентов из любого разговора. Конечно, наличие демократических традиций смягчает эти тренды — в конце концов, далеко не везде для того, чтобы врачам дали лишнюю скорую или средства защиты, обязательно обращаться лично к президенту. Местное самоуправление, институционализированные политические конфликты да и просто сменяемость первых лиц — это важные козыри. Однако мы повсюду имеем ситуацию плохой репрезентации и высокого неравенства, и в этом плане Россия, скорее, впереди всех остальных. У многих европейских и североамериканских стран через некоторое время есть шансы испытать российские проблемы в полном масштабе. Поэтому, кстати, российские пропагандисты, торгующие цинизмом и апологией грубой силы, нередко достигают успеха. Они во многом говорят либеральным демократиям правду о них самих, правду о том, куда они движутся. Этой ницшеанской позе не так легко противостоять".
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев