Предыдущая публикация
ПАНТЕЛЕЙМОН СЕРГЕЕВИЧ РОМАНОВ
ПЛОХОЙ НОМЕР
Около остановки трамвая набралась длинная очередь. Впереди стояли женщины в платках, за ними старушка в шляпке и повязанном поверх нее теплом платке, потом толстый гражданин и подбежавшие под конец человек пять парней в теплых куртках и сапогах.
- Сейчас начнется сражение,- сказала одна из женщин, выпростав рот из повязанного платка и оглянувшись назад, на очередь.- И отчего это такое наказание?
- Это самый плохой номер,- ответила другая,- с ним и кондуктора-то измучились. Ни на одном номере столько народу не садится, сколько на этом. Каждый раз светопреставление, а не посадка.
- Усовершенствовать бы как-нибудь...
- Как же ты его усовершенствуешь?
- Вон, идет. Уродина проклятая!
- Эй, бабы,- крикнули парни,- работай сейчас лучше, губы не распускай.
Все подобрались и смотрели на подходящий вагон, как смотрит охотник во время облавы на показавшегося зверя. Некоторые выскочили было вперед, чтобы перехватить его во время движения.
- Бабы, вали! - крикнули парни,- подпихивать будем.
Едва вагон остановился, как все бросились к нему и стали ломиться на площадку.
Несколько секунд были слышны лишь приглушенные звуки сосредоточенной борьбы.
Только изредка вырывалось:
- О господи, душа с телом расстается... Да что вы остановились-то?!
- Ногу не подниму никак,- говорила старушка в шляпке с платком.
- Васька, подними ей ногу! - крикнули сзади.
- Две версты крюку в другой раз дам, а на этот номер не сяду.
Наконец все втиснулись, и только парни висели на площадке. А один, расставив руки, держался ими за железные столбики и животом нажимал на старушку.
- Васька, просунь подальше эту старуху, а то ногу поставить некуда.
- Господи боже мой, ведь перед вами живой человек, а не бревно! - кричала старушка в шляпке.- Что вы меня давите!
- Потому и давлю, что живой, живой всегда подастся. Вот и прошла,- сказал парень, всунув в дверь старуху, которая, скрестив прижатые к груди руки, как перед причастием, даже повернулась лицом назад, и ее течением понесло внутрь вагона.
- Кондуктор, отчего такое безобразие тут всегда?
- Оттого, что номер плохой, - сказал тот недовольно, - все номера, как номера, а этот собака... сил никаких не хватает.
- А исправить никак нельзя?
- Кого исправить? - спросил недовольно, покосившись из-за голов, кондуктор.
- "Кого"!.. - вагон.
- Язык болтает,- голова не ведает, что... Вагон и так исправный. Дело не в вагоне, а в номере. На других номерах никогда столько народу не бывает, а тут постоянно, как сельди в бочке. И откуда вас черт только наносит сюда, все на один номер наваливаетесь! Прямо работать нету никакой возможности.
- Раз народу много, вот бы и надо...- сказал голос какого-то придушенного человека.
- Что "надо"? - переспросил иронически кондуктор.
- Как номер плохой, так тут ничего не выдумаешь, - прибавил минуту спустя кондуктор.- Да и народ тоже... на этот народ все горло обдерешь, кричамши.
- Русский человек без крику не может. Тут для этого особого кондуктора надо.
- Да ведь тоже и у кондуктора горло не железное. А вот бы радио установить, чтобы со станции на остановках всех матом крыть.
- Они останавливаются-то не в одно время; что же ты во время движения ни с того ни с сего и будешь крыть?..
- Можно предупредить, что это к следующей остановке относится.
- А почему вагонов не прибавляют?
- Потому что второстепенная линия - движение небольшое,- сказал недовольно кондуктор.
- Какое ж, к черту, небольшое, когда мы все ребра себе переломали.
- Мало что поломали - определяется по статистике, а не по ребрам.
- Батюшка, ослобони! - крикнула старушка из середины.
- То-то вот - "ослобони"!.. А зачем лезла на такой номер, спрашивается? По зубам бы выбирала. Села бы, вон, на четвертый.
- Куда ж я на четвертый сяду, когда он совсем не в ту сторону?
- Еще разбирает, в какую сторону, - проворчал недовольно кондуктор.- Ну, что же там, вы! Олухи царя небесного, ведь вам сказано наперед потесниться!
- Нельзя ли повежливее?
- Садись на другой номер, там повежливее будут.
- Вы, кажется, навеселе?..
- На этом номере только пьяному и ездить, никакой трезвый не выдержит,-отозвался кондуктор и прибавил: - Ах, окаянные, ну и народ! Ежели на них не кричать без передышки, они на вершок не подвинутся.
- Голубчик, крикни на них посильнее! - послышался голос старушки, - совсем ведь смерть подходит.
- Криком тут много не сделаешь,- ответил недовольно кондуктор и мигнул вожатому: - Панкратов, стряхни-ка!
Вагон, летевший под уклон, вдруг неожиданно замедлил ход, и все пассажиры, стоявшие в проходе, посыпались друг на друга к передней площадке.
- Боже мой! Что же это?! Что случилось?!
- Да ничего не случилось,- сказал кондуктор, - вот стряхнул всех, - теперь свободнее стало.
- Слушайте, нельзя ли потише?! - крикнул какой-то гражданин, сидевший на скамейке, у которого шапка слетела через задинку назад.
- Потише ничего не выйдет,- отозвался кондуктор.- На другом номере, конечно, можно и потише, а тут народ так образовался, что его только вот когда под горку разгонишь да остановишь сразу, ну, тогда еще стряхнется. Они стоять на особый манер приспособились: на других номерах человек стоит себе как попало, а тут он норовит вдоль вагона раскорячиться. Поди-ка его сшиби, когда он одной ногой в пол упирается!
- Вот пять лет езжу на этом номере,- сказал толстый человек,- и каждый божий день такая мука.
- И десять лет проездишь, все та же мука будет, - сказал кондуктор. - На этом номере за три года пенсию выдавать надо.
- А ничего с ним сделать нельзя? - спросил опять кто-то.
- Это не с ним, а с народом делать надо. Да и с народом ничего не сделаешь; ежели только перебить вас половину, тех, что на этом номере ездят, - ну, тогда, может быть, послободнеет.
Вагон остановился на остановке, и на задней площадке опять завязалось сражение.
- Проходите наперед, ведь там вышли! - кричали снаружи.
- Кондуктор, не пускайте же больше, скажите, что мест нет! - кричала какая-то женщина в вагоне, у которой шляпка от тесноты перевернулась задом наперед.
- Пускай лезут,- ответил кондуктор,- ведь если бы ты там, а не тут была, другое бы совсем говорила.
- Передние, проходите дальше! Кондуктор, крикнете же им.
- У меня уж голос пропадать стал от крику, - сказал кондуктор, - а вот сейчас тронемся, тогда и разровняемся.
И когда вагон тронулся и разошелся под уклон, он крикнул:
- Панкратов, стряхни их, чертей, как следует!..
1926
#пантелеймонроманов_лшТолько изредка вырывалось:
- О господи, душа с телом расстается... Да что вы остановились-то?!
- Ногу не подниму никак,- говорила старушка в шляпке с платком.
- Васька, подними ей ногу! - крикнули сзади.
- Две версты крюку в другой раз дам, а на этот номер не сяду.
Наконец все втиснулись, и только парни висели на площадке. А один, расставив руки, держался ими за железные столбики и животом нажимал на старушку.
- Васька, просунь подальше эту старуху, а то ногу поставить некуда.
- Господи боже мой, ведь перед вами живой человек, а не бревно! - кричала старушка в шляпке.- Что вы меня давите!
- Потому и давлю, что живой, живой всегда подастся. Вот и прошла,- сказал парень, всунув в дверь старуху, которая, скрестив прижатые к груди руки, как перед причастием, даже повернулась лицом назад, и ее течением понесло внутрь вагона.
- Кондуктор, отчего такое безобразие тут всегда?
- Оттого, что номер плохой, - сказал тот недовольно, - все номера, как номера, а этот собака... сил никаких не хватает.
- А исправить никак нельзя?
- Кого исправить? - спросил недовольно, покосившись из-за голов, кондуктор.
- "Кого"!.. - вагон.
- Язык болтает,- голова не ведает, что... Вагон и так исправный. Дело не в вагоне, а в номере. На других номерах никогда столько народу не бывает, а тут постоянно, как сельди в бочке. И откуда вас черт только наносит сюда, все на один номер наваливаетесь! Прямо работать нету никакой возможности.
- Раз народу много, вот бы и надо...- сказал голос какого-то придушенного человека.
- Что "надо"? - переспросил иронически кондуктор.
- Как номер плохой, так тут ничего не выдумаешь, - прибавил минуту спустя кондуктор.- Да и народ тоже... на этот народ все горло обдерешь, кричамши.
- Русский человек без крику не может. Тут для этого особого кондуктора надо.
- Да ведь тоже и у кондуктора горло не железное. А вот бы радио установить, чтобы со станции на остановках всех матом крыть.
- Они останавливаются-то не в одно время; что же ты во время движения ни с того ни с сего и будешь крыть?..
- Можно предупредить, что это к следующей остановке относится.
- А почему вагонов не прибавляют?
- Потому что второстепенная линия - движение небольшое,- сказал недовольно кондуктор.
- Какое ж, к черту, небольшое, когда мы все ребра себе переломали.
- Мало что поломали - определяется по статистике, а не по ребрам.
- Батюшка, ослобони! - крикнула старушка из середины.
- То-то вот - "ослобони"!.. А зачем лезла на такой номер, спрашивается? По зубам бы выбирала. Села бы, вон, на четвертый.
- Куда ж я на четвертый сяду, когда он совсем не в ту сторону?
- Еще разбирает, в какую сторону, - проворчал недовольно кондуктор.- Ну, что же там, вы! Олухи царя небесного, ведь вам сказано наперед потесниться!
- Нельзя ли повежливее?
- Садись на другой номер, там повежливее будут.
- Вы, кажется, навеселе?..
- На этом номере только пьяному и ездить, никакой трезвый не выдержит,-отозвался кондуктор и прибавил: - Ах, окаянные, ну и народ! Ежели на них не кричать без передышки, они на вершок не подвинутся.
- Голубчик, крикни на них посильнее! - послышался голос старушки, - совсем ведь смерть подходит.
- Криком тут много не сделаешь,- ответил недовольно кондуктор и мигнул вожатому: - Панкратов, стряхни-ка!
Вагон, летевший под уклон, вдруг неожиданно замедлил ход, и все пассажиры, стоявшие в проходе, посыпались друг на друга к передней площадке.
- Боже мой! Что же это?! Что случилось?!
- Да ничего не случилось,- сказал кондуктор, - вот стряхнул всех, - теперь свободнее стало.
- Слушайте, нельзя ли потише?! - крикнул какой-то гражданин, сидевший на скамейке, у которого шапка слетела через задинку назад.
- Потише ничего не выйдет,- отозвался кондуктор.- На другом номере, конечно, можно и потише, а тут народ так образовался, что его только вот когда под горку разгонишь да остановишь сразу, ну, тогда еще стряхнется. Они стоять на особый манер приспособились: на других номерах человек стоит себе как попало, а тут он норовит вдоль вагона раскорячиться. Поди-ка его сшиби, когда он одной ногой в пол упирается!
- Вот пять лет езжу на этом номере,- сказал толстый человек,- и каждый божий день такая мука.
- И десять лет проездишь, все та же мука будет, - сказал кондуктор. - На этом номере за три года пенсию выдавать надо.
- А ничего с ним сделать нельзя? - спросил опять кто-то.
- Это не с ним, а с народом делать надо. Да и с народом ничего не сделаешь; ежели только перебить вас половину, тех, что на этом номере ездят, - ну, тогда, может быть, послободнеет.
Вагон остановился на остановке, и на задней площадке опять завязалось сражение.
- Проходите наперед, ведь там вышли! - кричали снаружи.
- Кондуктор, не пускайте же больше, скажите, что мест нет! - кричала какая-то женщина в вагоне, у которой шляпка от тесноты перевернулась задом наперед.
- Пускай лезут,- ответил кондуктор,- ведь если бы ты там, а не тут была, другое бы совсем говорила.
- Передние, проходите дальше! Кондуктор, крикнете же им.
- У меня уж голос пропадать стал от крику, - сказал кондуктор, - а вот сейчас тронемся, тогда и разровняемся.
И когда вагон тронулся и разошелся под уклон, он крикнул:
- Панкратов, стряхни их, чертей, как следует!..
1926
Следующая публикация
Комментарии 3
В 1924 году из-под пера автора вышла полюбившаяся многим повесть «Детство» о жизни 8-летнего мальчика в дворянской усадьбе, написанная в лучших традициях отечественной литературы - тонко, образно, душевно, словом, чудесно!
Сегодня я предлагаю вам взглянуть на литературный талант П.Романова с другой и, кажется, неожиданной стороны - юмористической. Вне всякого сомнения, автор был мастером короткого юмористического рассказа, в чём вы сами сможете убедиться.
Приятного вечера!