Предыдущая публикация
Воспоминание о событии 3 года назад
Из воспоминаний командира 239-го гвардейского стрелкового полка Максима Гавриловича Горба, описавшего подвиг Пантелея Борисовича Лактионова в своих мемуарах «Страну заслоняя собой» (Глава IX.
Вот освободим Европу...)
24 июля 1944 года части 76-й гвардейской стрелковой дивизии, овладев рубежом Малашевиче, Добрынька, Попель, перерезали железную дорогу Брест-Лукув и совместно с соседними - 38-й и 160-й стрелковыми дивизиями вышли в тыл брестской группировки врага. Первым на линию железной дороги в районе Попель вышел 1-й стрелковый батальон полка. Не успели подразделения батальона закрепиться, как против них силами до пехотного батальона, поддержанного двумя самоходными орудиями, враг перешел в контратаку. Удар гитлеровцев пришелся по правому флангу батальона, где оборонялись 2-я стрелковая рота старшего лейтенанта Николая Гурьева и 1-я пулеметная рота старшего лейтенанта Пантелея Лактионова.
Бой был исключительно ожесточенным. Враг несколько потеснил наши подразделения. Командир батальона ввел в бой свой резерв - 1-ю стрелковую роту лейтенанта А. Родина, которая незамеченной подошла к противнику на расстояние 150–200 метров и внезапно атаковала его. Ошеломленные фашисты бежали. В этой атаке особенно отличился гвардии рядовой Р. Имамбаев. Он уничтожил несколько фашистов, был ранен, но в медсанбат не ушел и мужественно сражался с врагом до конца боя. Но гитлеровцы продолжали наседать. Минут через 30 после сильного огневого налета артиллерии они повторили атаку до 800 эсэсовцев, поддерживаемые 3-мя танками и 2-мя самоходными орудиями.
В этом бою героический подвиг совершил командир пулеметной роты гвардии старший лейтенант П. Б. Лактионов. В критический момент боя, когда более половины личного состава батальона было убито или ранено, когда все реже становился огонь наших стрелков и вовсе умолкли «максимы» Лактионова, эсэсовцы снова повалили в атаку. Раненый Лактионов, напрягая последние силы, подполз к пулемету, расчет которого погиб, и открыл огонь по врагу. В этот момент Лактионов получил второе ранение. Товарищи после боя нашли у пулемета израненное пулями и осколками тело героя. Перед огневой позицией «максима» лежало свыше двух десятков убитых эсэсовцев...
Необычна судьба этого командира. Еще до прибытия в наш полк он был тяжело ранен, лишился глаза и был признан негодным к военной службе. Побывав после госпиталя в родных местах, Пантелей узнал страшную весть - почти все его родные погибли от рук фашистских палачей. Нелегко ему было после потери глаза вернуться на фронт, добиться назначения в линейную часть. А он добился и очень сердился, если замечал, что ему делают какие-то скидки или же проявляют жалость по отношению к нему. Как-то на привале незадолго до выхода на Западный Буг пришел я в роту Лактионова. В подразделении нашел образцовый порядок. Поблагодарил ротного за хорошую службу, посоветовал отдохнуть, используя затишье перед боем. Настроение у Лактионова было отличное. Улыбнувшись, он ответил: - Вот освободим Европу и отдохнем! Сказал он это так, словно ему предстояло сбегать к колодцу за водой, а не пройти с боями тысячи огненных верст.
Хорошо помню Лактионова в боях за освобождение Белоруссии. Тогда он командовал еще пулеметным взводом. Однажды взвод получил задание скрытно проникнуть в белорусское село Мосты и из засады обстрелять отходящих фашистов. Добраться до места засады было нелегко. Шли по болоту, с трудом вытаскивая из трясины ноги. «Успеть бы до рассвета», - беспокоился Лактионов. Только успели установить пулеметы - появились гитлеровцы. Взвод отлично выполнил боевую задачу - кинжальным огнем уничтожил несколько десятков фашистов.
Пулеметчики Лактионова гордились тем, что рота считалась в полку одной из лучших, а их командира всегда ставили в пример. Как-то полк развертывался для боя в районе Малорита. Подразделениям предстояло преодолеть открытое поле, обстреливаемое артиллерией и минометами противника. Чтобы не нести лишних потерь, я приказал до наступления сумерек конных упряжек из леса на поле не выпускать. Стою на опушке у дороги, наблюдаю за выдвижением подразделений. Вдруг вижу - скачет из леса к полю повозка. Поднял руку, остановил. - Куда скачешь, - спрашиваю, - почему нарушаешь приказ? С повозки спрыгнул невысокий, подвижный, точнее даже сказать, юркий старшина 1-й пулеметной роты Савков и лихо доложил: - Товарищ подполковник! Доставляю боеприпасы по приказу старшего лейтенанта Лактионова! Знал, хитрец, что фамилия Лактионова смягчит мой гнев. И надо сказать, не ошибся. Махнув рукой, я только и сказал: - Поворачивай назад!
Пулеметом ротный владел виртуозно, и никто не мог так, как он, во время стрельбы гармонично выбивать дробь - «точка - тире», «точка - тире». Ночью, во время затишья, вдруг на передовой раздавались необычные для слуха «точка - тире». Мы знали - это Лактионов проверяет свои «максимы».
В полку до конца войны, как легенду, рассказывали о последнем бое героя. Ему очень хотелось вернуться с победой домой. Вот что он написал матери 22 июля [195] 1944 года: «Здравствуй, дорогая мама. Сообщаю, что я жив, здоров. Сегодня радостный день в моей жизни. После тяжелых наступательных боев мы наконец-то достигли Государственной границы СССР и перешли реку Буг. Бои продолжаются, надеюсь перенести все тяжести Отечественной войны и вернуться к вам, мои дорогие. Итак, опять вперед!»
Это письмо мать Пантелея получила 29 июля 1944 года, еще не зная, что ее сына вот уже два дня нет в живых.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года П. Б. Лактионову было присвоено звание Героя Советского Союза.
На родине отважного командира-пулеметчика, в селе Ново-Троицкое, установлен бюст-памятник. Его именем названа центральная улица и Дом культуры. Есть улица Пантелея Лактионова и в Бресте, где он похоронен на гарнизонном кладбище.
Следующая публикация
Нет комментариев