Бoльше всего люди устают от самих себя. Oт своих переживаний, страхов, домыслов и тревог. От чувства вины и попыток всё контролировать. От невозможности хоть какое-то время не забегать вперёд (моделируя ситуации) и не оглядываться назад (ища аналоги и клише).
Перестать сравнивать, перестать пугать себя, не строить иллюзий, не додумывать за других, прекратить диалоги в собственной голове...
Елена Касьян
иллюстрация Dan Tavis
ИЗ ИНТЕРНЕТА.
Если у человека очень нездоровые отношения с материей, материальным миром и с деньгами.
Это кармический стяжатель, ростовщик, жадина, скопидом и скряга. У этих людей имеется склонность эксплуатировать чужой труд. У них замашки рабовладельцев и плантаторов. Они склонны выжимать соки из людей, но при этом не хотят благодарить их за труд. Их страсть обращена на деньги, они их главный хозяин и повелитель в их жизни. Перед богатыми людьми они раболепствуют, а в отношении с бедными проявляют высокомерие. Человека тянет «делать деньги», но, сколько бы он не «делал деньги», они не приносят
Хотите, чтобы ребенок справлялся с жизнью? Значит, все детство утешайте, обнимайте, принимайте его чувства. Не говорите «Не плачь!», не стремитесь сразу отвлечь и развлечь. Помогайте ему проживать стресс, оставаясь живым, и выходить из него, а не глотать неприятные чувства и отмораживаться. Пусть огорчается, плачет, боится, протестует – и пусть с вашей помощью учится принимать несовершенство мира, переходить от разочарования и протеста к утешению и примирению с реальностью.
Шалва Амонашвили.
ИЗ ИНТЕРНЕТА.
Каждое отпевание я вижу одну и ту же картину. В храме или морге, где совершается последнее прощание с усопшим, гроб заваливают гвоздиками и розами, и скорбящие родственники тесно встают вокруг. Женщины в чёрных платочках промачивают салфетками глаза. Мужчины моложе тридцати с выражением зубной боли на лице переминаются с ноги на ногу.
На лицах стариков часто можно прочесть почти торжество: «Это не я, не я здесь в гробу!». Лица старух непроницаемы, словно вырезанные из дерева маски. А в центре всего – восковой лик покойника. Ни звука. Лишь редкое покашливание. Никто не молится. Никто не крестится. Все стоят, как пни.
И ничего их не пробивает. Ни проникновенное и тихое пение хора, ни бессмер