Предыдущая публикация
Не стоит меня осуждать за то, что я вспоминаю только веселые и курьезные ситуации, участником которых я оказался в период службы в 8 Государственном НИИ ВВС МО СССР.
Была и другая не веселая сторона летной работы, она занимает пол стены в моем рабочем кабинете и запечатлена в фотографиях самолетов и лицах друзей, не вернувшихся из полетов и навсегда оставшихся в моей памяти. А многие великие летчики и штурманы ушли из жизни по старости, просто ускоренно изнашиваясь в условиях летной эксплуатации. У всех к своему метрическому возрасту жизнь уверенно добавила не менее тридцати дополнительных лет выслуги. На Туполевской фирме средняя продолжительности жизни летно-испытательного состава за весь период существования фирмы не превысила 42 лет, а в гражданской авиации СССР 49 лет, вот такая невеселая статистика, люди по роду деятельности были ближе к солнцу и быстро сгорали в его лучах.
Самолет бывает летучим, а бывает не летучим, это в полной мере можно отнести к самолетам Ту-22М2(3). В строевом полку самолеты закреплены за экипажами и командир как правило хорошо знает особенности своего самолёта. В 80 годы в Ахтубинске на «дальней» полосе базировалось около 10 самолетов Ту-22м2 (3), из которых своих - штатных четыре и еще около шести прикомандированные из боевых полков вместе с техническими экипажами, все они участвовали в испытаниях. Знакомиться с особенностями конкретного самолета порой приходилось уже в полете – я имею в виду только способность самолета выполнить посадку с убранными оборотами или все-таки только на оборотах.
Этот случай произошел в славном экипаже, величайшего летчика современности Заслуженного летчика испытателя СССР Бачурина Иван Ивановича. Как бы я не хвалил его, моя похвала не стоило бы и его мизинца, он был просто глыба, он был одновременно и летчик-испытатель и космонавт-испытатель. Он воистину летал на всем что летало, он первым облетал посадочную траекторию космического корабля «Буран» на самолете Ту-22М3. Самолет заходил на посадку с высоты 13 тысяч метров, с вертикальной 150 метров в секунду, по глиссаде больше 45° градусов, (обычно вы видите самолеты, заходящие на посадку по глиссаде в 3° градуса). Все свободные от полетов испытатели ездили на дальнюю полосу смотреть на его посадки как на цирковое шоу, в благоприятном исходе которого не сомневался только Иван Иванович. В придачу к летному мастерству Бог наградил его красотой, как сейчас бы сказали, он был секс символом, гармонично сложенный, с идеальными чертами лица, аккуратно подстриженный, одетый с иголочки, в начищенных ботинках, всегда вежливый и корректный, он пользовался популярность у женщин. Когда я в летной столовой сглатывая слюну смотрел на Татьяну – старшую официантку, блондинку небесной красоты, я понимал, что если она и позволяет кому-либо что либо, то это может быть только Иван Иванович, рядом с ним шансов у других просто не было, при этом я признавал, что это справедливо и достойно как Татьяны, так и Иван Ивановича ( но все это только в моем воображении).
У Иван Ивановича после очередного отпуска истек срок летной проверки, дело обычное, проверить Иван Ивановича из вышестоящего штаба прибыл летчик-инспектор, Заслуженный летчик-испытатель СССР Припусков Олег Игоревич, личность тоже необычайно яркая, о которой тоже можно говорить только с восхищением. Наблюдая за Иван Ивановичем и Олегом Игоревичем мне казалось, что они в таких близких отношениях с Удачей, что она не только постоянно повернута к ним лицом, но периодически разрешает повернуть Её к себе и задом. Удача любила их, а они любили полеты.
На меня были возложены обязанности штурмана экипажа, а обязанности штурмана-оператора исполнял начальник связи второй Службы Солонин Игорь Михайлович. По плановой предполагалось выполнить один контрольный полет, после чего правую чашку должен был занять Буров Сергей Александрович, и уже Иван Ивановичу предстояло, проверит его летные навыки в двух полетах.
Стояла ночь, после взлета Игорь Михайлович Солонин и я старались быть максимально полезными, но не навязчивыми, мы вовремя подавали команды: на разворот, занятие высоты и заданного курса. После выхода на посадочный курс отсчитывали скорость, дальность до посадочной полосы и уклонение он посадочного курса и глиссады, необходимость добавить или убрать скорость. Всё гарантировало успех предстоящей посадки, летчики были взаимно вежливы, их замечания друг другу были корректны, уклонения от заданных параметров устранялось мгновенно, да и по-другому в этом экипаже просто не могло быть. Роль ведущего была за Иван Ивановичем, управляя самолетом он комментировал свои действия, Олег Игоревич контролировал заход на посадку, однако в действия не вмешивался. Лучшие по профессии выполняли обычный, рутинный полет.
Когда прошли торец полосы я доложил: - «торец», назвал скорость и стал читать высоту по радиовысотомеру. Иван Иванович притирая машину к земле подал команду «прибираю оборотики…» и в это момент самолет буквально грохнулся о посадочную полосу, в следующее мгновение отскочил от нее, где-то в глубине его чрева, перекрывая шум работающего оборудования раздался звук, который можно услышать в кинофильмах, когда корпус подводной лодки сдавливает морская пучина, что то подобное «Ыыыы….». Самолет еще несколько раз Ыкая отделился от полосы, однако летчики взяли ситуацию под контроль, действовали грамотно, длины полосы в 4400 метров хватало затормозить без парашюта. На стоянку рулили молча, лишь редко отвечая на команды руководителя полетов, все понимали, что произошло, что-то невероятное, что произойти с этими летчиками не могло по определению. Мы ждали решения летчика инспектора, допустит он Иван Ивановича к самостоятельному полету с Буровым Сергей Александровичем или нет. И тут Олег Игоревич говорит, «Ваня давай я на себя один кружок сделаю», и мы не останавливаясь порулили мимо удивленного Сергея Александровича. Стало ясно, что Олег Игоревич хочет дать возможность Иван Ивановичу реабилитироваться и вернуть в него пошатнувшуюся уверенность.
Все работали слаженно, понимали, что произошедшее для нашего экипажа не характерно, ведущую партию играл Олег Игоревич, теперь он комментировал свои действия и уверенно вел нас к победе, указывая куда и как нужно направлять нос самолет, какие оборотики держать. Мы с Игорем Солонинным старались не раздражать летчиков своей лишней болтовней, а после такой посадки мы могли только раздражать.Над торцом полосы я доложил: - «торец», назвал скорость и стал читать высоту по радиовысотомеру. Теперь уже Олег Игоревич прокомментировал: «прибираю обороты». И как бы ожидая эту команду, самолет грохнулся о землю, и вновь в глубине его чрева, раздался звук «Ыыы», все повторилось как в первом полете, один в один. На стоянку заруливали без лишних комментариев и оптимизма, ждали решения инспектора и тут Олег Игоревич говорит, «Вань, да чего тут думать, у Сереги (Бурова) перерывов нет, он влётанный, пусть рулит, ты ему здорово не мешай». Правильное решение было найдено.
В третьем полете рулил Буров Сергей Александрович, он не был начальником, был просто очень хороший и надежный летчик, (в то время должность старшего летчика-испытателя была полковничьей и многие летчики не любившие административную работу, но любившие летать, не стремились быть командирами и не рвались по служебной лестнице). Сергей Александрович комментировал свои действия по внутренней связи, а действовал он уверенно, однако мы с Игорем Солониным в силу вышеназванных обстоятельств и малодушия полной уверенности в благоприятном исходе дела уже не испытывали. Посадка повторилась один в один, самолет рухнул на полосу, как только Буров начал прибирать обороты, подпрыгивая и «Ыкая» мы побежали по полосе. Но кое-что все-таки изменилось. Оказывается, Иван Иванович все это время знал методику выполнения безупречной посадки, и теперь шедро начал её делиться с Буровым, его буквально прорвало: - «Серега! ну кто так резко прибирает обороты, нужно плавнее, что же ты так рвешь». Пока заруливали на стоянку Иван Иванович по пунктам разложил все неправильные действия Сергея Александровича, указал на имеющиеся шероховатости и пообещал, что уже завтра в дневных полетах они вместе отточат мастерство и доведут его до совершенства. Мы с Игорем Михайловичем Солониным молчали, в самолете нас просто «не было».
Понятно, что инструкторский допуск Сергей Александрович Буров в эту ночь не получил. Следующий день я летал с ними, по тому же заданию, но на другом самолете и все было нормально, просто первый самолет был не летучим.
К сожалению летная жизнь Иван Ивановича, этого воистину великого летчик прервалась неожиданно. Когда вопрос космического полета нашего Бурана стал приобретать реальные черты, обострилась межвидовая борьба за выполнение первого пилотируемого полета между двумя группами будущих летчиков-космонавтов, одна базировалась в ЛИИ им.Громова (г.Жуковский возглавлял ее И.П.Волк), а другая в 8 ГНИКИ ВВС (г.Ахтубинск руководил И.И.Бачурин). Иван Иванович был бесспорно первым кандидатом, он уже летал на прототипе «Бурана», провел его летные испытания выполняя взлеты и посадки и в 1992 году прошел подготовку к пилотируемому полету командиром корабля в первом экипаже «Бурана». Однако шел 1992 год, страна начала валиться и программу закрыли. Иван Иванович сильно переживал, все к чему он стремился долгие годы оказалось в прошлом, неожиданно для себя он не прошел очередную врачебно-летную комиссию и был списан под чистую, его даже не оставили летать в транспортной авиации или на вертолетах. Он пригласил меня в числе многих на отходную, которая проходила в летной столовой гарнизона Чкаловская, весь вечер в его глазах была безбрежная тоска, человека лишили любимой летной работы, просто отобрали смысл жизни. Умер Иван Иванович 20 сентября 2011 года. Царство ему небесное!Олег Игоревич Припусков погиб 8 октября 1996 года на самолете Ан-124 при заходе на посадку в сложных метеорологических условиях на авиабазе Турин (Италия). Он не участвовал в управлении, а отдыхал в комнате отдыха (в хвосте самолета) будучи командиром сменного экипажа. При столкновении с землей хвост самолета отломился и его зажало конструкциями, он был единственным погибшим в этой катастрофе. Это был светлый человек, удивительного чувства юмора, он всегда улыбался, много шутил, а подкалывал только себе равных, служить с ним было легко и приятно, он не был заносчив, вел себя на удивление ровно с подчиненными и начинающими испытателями, легко делился своими знаниями. Светлая Ему память!
Следующая публикация
Комментарии 20
Наш Ан-124 Руслан разбился в иране изза сложных погодных?
Это байка или так бывает?