Предыдущая публикация
Хочешь, я разожгу в тебе огонь?
По старой классической привычке, символом моего приветствия, провонявшего лесными пожарами. Приветствия или прощания, так ли это важно… Хочешь, я честно признаюсь, что не люблю тебя? Это тоже не важно, не обижайся, потому что моя любовь неотличима от моей нелюбви. Или мы можем жить. Просто жить, медленно мельчая в годах. Легко поддаваясь этой настолько неторопливой, ласковой потере, что она не вызывает даже боли. Она не вызывает ничего. Она просто превращает в «ничего» нас. Безболезненно. Это ли не прекрасно? Давай жить. Подчиняясь установленным условным правилам игры — главное, вовремя успеть сдохнуть. Ты знаешь, что перед смертью глаза попугая жако желтеют? Кто-то это заметил. Кто-то придумал новое названия для цвета. Для оттенка. Кто-то уже пересотворил болезненные признаки смерти в красочность цветного мира. Давай жить. Давай размешивать маленькими серебряными ложечками теплый чай, давай спокойно течь в теплом времени, давай сталкиваться однообразно теплыми телами. Давай жить. И мы живем, спокойно и ладно. Ты уже привыкла, я сам уже почти привык. Полуявь, полусон, полусчастье, полугоре, полумы в полумире. Я сам почти привык. Почти. Не хватило самой малости, ничтожной доли апатии, последней инъекции энтропии в душу. И потому ты молчишь, молчишь, молчишь. А я смотрю на тебя, смотрю долго, смотрю внимательно. Смотрю прищуренными глазами. Равнодушными глазами цвета последнего вздоха жако.
Александр Ноитов
Следующая публикация
Нет комментариев