Однажды сидела Кошка Машка на скамейке у своего дома. Она грелась под тёплыми лучами солнца и ждала Дядю Серёжу, который ушёл гулять с большой чёрной сумкой. А у Машки была примета – если он ушёл с чёрной сумкой, значит, в холодильнике появится что-нибудь вкусное.
Правда, в последнее время Дядя приносил почему-то одну картошку, которую Машка не уважала.
Ждала она уже давно. На речке, которая протекала вблизи от дома, играли солнечные зайчики. Но Машка не обращала на эту игру никакого внимания, потому что однажды из-за солнечных зайчиков у неё случились крупные неприятности.
– Опять, наверное, Дяде очереди встретились, – раздражённо подумала Машка. Кто такие очереди, она не знала, но очень не любила. Из-за них Дядя Серёжа часто опаздывал и ругался.
– Вот будет время, – потянулась Машка, – поймаю эти «очереди» и перецарапаю. А пока, наверное, можно погулять.
Она уже хотела спрыгнуть на землю, как вдруг увидела Дядю. Тот шёл по набережной с толстой сумкой, от которой вкусно пахло рыбой Лещом и птицей Курицей.
– Ясно! – воскликнула Машка и кинулась к Дяде Серёже.
Надо сказать, что в такие минуты она любила его больше обычного.
Они зашли в дом. Дядя Серёжа дал Машке немного Курицы, чуть побольше Леща и сразу же ушёл. Машка пообедала, забралась на стул и уже собиралась вздремнуть, как в её голову пришла тревожная мысль:
– Рыба в холодильнике, птица в холодильнике, а Дядя такой беспечный… Взял и ушёл. – Она нервно изогнула хвост и стала додумывать мысль. – И Собака Шарик в деревню на выходные уехала. Будка пустая. А рядом с домом разные подозрительные личности бродят, без определённого места жительства.
В раздумье Машка прошлась мимо холодильника. Сначала справа налево, немного погодя – слева направо. Потом подошла к нему и лапой попыталась открыть дверцу. Холодильник не открывался.
– Ну, хорошо, – насупилась Машка, – придётся сторожить самой. – А чтобы хорошо сторожить, – она почесала у себя за ухом, – нужно стать злой собакой. Ведь всем известно, что самые лучшие сторожи – это собаки на цепи.
Она выбралась через подпол на улицу и подошла к будке.
СЕРГЕЙ САВИН «КОШКА МАШКА»
***
Повздыхал зайчик немного, у ручья посидел и снова на поиски пустился. А как до большого пня допрыгал, захотелось ему кувыркнуться. Прыгнуть-то он прыгнул, вот только почему-то в воздухе повис. И не поймёшь сразу, что случилось. Потому как голова вертеться перестала. Скосил зайчик глаза в сторону, а за спиной – непонятное пятно. А потом это пятно отодвинулось и оказалось рыжей лисой, которая зайца за уши поймала.
– Совсем нюх потерял? – возмутилась лиса. – Носишься как угорелый! К старшим никакого уважения. Ну, что молчишь? – И так как зайчик промолчал, продолжила. – А я слышала, будто ты, косой, очень разговорчивый…
– Неправда! – задрыгал задними лапами трусишка.
– Хочешь сказать – обманули? Это меня-то?!
– Да! – пискнул зайчик, но вовремя спохватился. – Нет-нет!
– То-то же! А теперь рассказывай, да подробно, что волку про меня говорил.
Уж до того странными лисьи слова были, что у трусишки хвостик мелкой дрожью задрожал. Хотел зайчик головой помотать, но лиса держала его крепко, поэтому он чуть слышно простонал:
– Ни-ни-ничего!
Однако плутовка вкрадчиво пропела:
– Да ты не бойся, зайчуганчик! Ты только скажи…
Удивился трусишка, даже о страхе забыл.
– Я про тебя ничего не знаю. Разве лишь о том, что ты любишь…ты любишь…Ой!
Словно соглашаясь, лиса прикрыла глаза, облизнулась, затем плавно повела плечиками и вдруг резко тряхнула пленника:
– Давай, выкладывай скорее! Не томи душу! А то жизни никакой не стало, весь день бегаю, мучаюсь, всё думаю: что заяц про меня наговорил?
Всеми четырьмя лапами замахал ушастый пленник. Но лиса недоверчиво улыбнулась. И её улыбка была такой, что трусишке захотелось оказаться на другом конце леса.
– Ой…пусти…ой…осторожно…лиса…ты…ой – вымолвил он и крутанулся.
А ухо-то – раз, и из рыжей лапы вывернулось. Едва почувствовав свободу, припустил зайчик так, что его задние лапы чуть передние не обогнали. И лишь когда устал до смерти, остановился и на землю упал. И глаза закатил.
МАРФА СОКОЛИЧ «КАК ЗАЙЧИК УМНЫМ СТАЛ»
***
Они уже подходили к резиденции, как вдруг на опушке леса Мигука заметил серые тени. Это была стая полудиких и полностью голодных волков. Волки тоже увидели путешественников и рванули в их сторону.
Девочка Катя, Мигука и Геркона быстро заскочили в избушку и закрыли дверь на засов. Буквально через несколько секунд примчались волки, они сели под окнами и страшно завыли.
Разумеется, всем в избушке стало не по себе. И хотя смотреть на волков Кате совершенно не хотелось, она приблизилась к окну и отдёрнула занавеску. Мороз пробежал у неё по спине. Прямо около стекла девочка увидела горящие жёлтым светом глаза и открытую волчью пасть. Одного клыка у волка не хватало, но от этого его рожа казалась ещё страшней.
Катя задёрнула занавеску и уверенно заявила:
– Они сейчас нас сожрут! Всех!
Потом она села на стул с гнутой спинкой и уставилась в угол комнаты.
– Это лешего волки. Без присмотра – страсть какие злые!
Геркона залетела на стол и стала жадно пить воду из кувшина с цветами. Мигука почесал свою круглую мохнатую башку и расстроился.
– Я, конечно, могу увеличиться и подраться с ними, но уж больно они огромадные и голодные…
Избушка вдруг накренилась и подпрыгнула. Кувшин с цветами полетел со стола и разбился. Все вздрогнули и пересели на пол.
– Землетрясение? – удивленным голосом спросила Катя.
– Непохоже, – кисточки в ушах Мигуки поникли.
– Это, наверное, избушку за ногу укусили. Ну, прям, звери окаянные, – Геркона от злости уже шипела, как змея. – Единственную ногу – и ту покалечили. Говорила я бабке – строй, как все, так нет. Эстетика…
СЕРГЕЙ САВИН «ПОДЗЕМНЫЕ ИСТОРИИ»
***
Слушал-слушал муж эти вопли, измытарился да и пошёл куда глаза глядят. И попал в лес дремучий к болоту тёмному. А чёрт тут как тут!
– Отчего, мужик, ты так испечалился?
– Да вот, виноватый я во всём.
– И вправду, – осклабился чёрт, – виноватый ты. И слопать тебя с квасом следует, да квасу здесь нет, кругом одна вода болотная. Заберу-ка я твой малахай с лаптями, и к жене твоей за квасом схожу.
– Что же, иди, – говорит мужик, – мне теперь всё едино.
Принарядился чёрт в зипун, прикрыл рога да копыта, усы и бороду навесил и к жене мужиковой явился. Только в избу ступил – на лавку лёг, ноги задрал кверху и спрашивает:
– Эй, кикимора непромытая, ты чего там копаешься? Не видишь – муж пришёл?
Поперхнулась жена, завопить да вскинуться не успела, как чёрт ей:
– Уж не выть ли собралась от безделья?
Заикнулась жена спросить, чем он сегодня занимался, а чёрт наперёд ей скалится:
– Не шибко притомилась, коли щи в печи перепрели. И свиньи есть не будут. Хоть бы в небо глянула: вон на трубу туча надвигается – из-за лени всё твоей.
Засуетилась жена, напоила, накормила чёрта. А он на полати залез да спать завалился. Наутро встал и опять в загул ударился. Да так разошёлся, что схватил кочергу и ну горшки бить да за женой гоняться. Загнал её в подпечье, а сам трубу принялся ломать. А как утомился, говорит:
– Передохнуть пора. Эй ты, жена, вылазь! Стол накрывай!
Наелся и опять спать завалился. Тут жена косо на него глянула, а на башке-то у гуляки – рога. Вот она и говорит:
– Ну, мил друг, ищо не нашёлся чёрт, который с бабой бы справился.
Под башку чёрту полено корявое подсунула да как принялась голосить:
– Ой, да родной мой, да на кого же ты меня покинувши!
Очнулся чёрт, а жена как взвизнет:
– Господи! Чёрт покойного поднял! – и поленом чёрта по лбу – хвать!
Вскипел чёрт:
– Ты что, баба, совсем сдурела?
– Это я-то дура?! Гляньте, люди добрые, как тиран-злыдень жену свою мучает! – да за кочергу. И принялась чёрта охаживать.
БОРИС БОЧКАРЁВ «ВИНОВАТЫЙ МУЖ»
***
Заяц знал эту бабку – она из соседней деревни. Бабка с кузовком в руках шагала по затвердевшей от солнца дороге. «Землянику на берёзовых порубках собирала», – догадался заяц и, не остерегаясь, выметнулся из овсяного поля.
Ахнула бабка:
– Окаянный, насмерть перепужал!
Заяц остановился, поглядел на бабку, ловким прыжком перекинулся через дорогу и скрылся в овсах, таких же жёлто-серых, как сам.
– Ну, ловкач! – подивилась бабка.
В её голосе заяц не уловил ни угрозы, ни осуждения.
Бабка ушла. Прислушиваясь к её шаркающим ногам, заяц удобно примостился на новом месте. Если бы он знал, что случится спустя час после встречи с бабкой, то и минуты не сидел бы здесь, а махнул бы сразу или на край овсяного поля в лощину, или в лесок.
Бабка завернула к сельмагу (тут всегда находились охочие до всяких новостей), похвалилась перед соседками, сколько набрала ягод, разделила горстку землянички малышам и вдруг вспомнила:
– Давеча диво видела: выбежал ко мне заяц-овсянец, гладкий, серый, с моего козлёнка.
Оживился дядя Костя:
– Куда ж тот овсянец делся, Марфа?
– А опять к себе в овсы.
Так бабка Марфа и нарекла зайца: Овсянец.
Дядя Костя, ничего больше не сказав, отошёл от женщин…
Сквозь дрёму заяц вдруг услыхал:
– Ах, вот где он скрывается! Как же мы не встречались раньше!
Заяц встрепенулся, сразу догадавшись, что это голос охотника, и вскочил.
Сильный, красивый, спина с горбинкой. По овсу поплыл, как по воде. Хотя в руках человека ничего и не было, заяц отбежал от него на расстояние выстрела, затем с опаской вернулся к дороге, присел, затаился, поставив большие, просвечивающие на солнце уши в дозор, сердито стряхнув с левого уха муху.
– Мы ещё встретимся, Овсянец, – пообещал дядя Костя.
Заяц напрягся, запоминая голос – хрипловатый, старческий, пропускавший каждое слово с заминкой.
Охотник пошёл легкой, неслышной походкой, и не к своей деревне, как ожидал заяц, а к соседней.
Тревога охватила зайца.
ВАСИЛИЙ БОЧАРНИКОВ «ШЁЛКОВЫЕ УШИ»
***
В это время цыплёнок Цып вышел во двор погулять, и перо упало прямо перед его носом.
– Ой! – воскликнул цыплёнок и отскочил в сторону. – Что это?
Он посмотрел сначала на пёрышко, затем вверх. Но наверху ничего не было, только синело небо, и по нему плыло одинокое облако.
– Чьё же это?.. – спросил сам себя Цып.
Подняв находку, он опять посмотрел вверх, немного подумал и отправился искать того, кто это пёрышко потерял.
Около крыльца спал, положив голову на лапы, старый-престарый пёс по имени Тяф. Цыплёнок бережно положил находку на землю и постучал клювом по собачьей лапе.
– А? Что? – поднял спросонья голову Тяф.
– Это не Вы обронили? – спросил Цып.
Пёс посмотрел на пёрышко, потом на малыша и сказал:
– Глупый-глупый цыплёнок! Разве ты не знаешь, что собаки не летают? И у них не бывает ни крыльев, ни перьев? У собак – шерсть. Ясно?
– Я и не знал…
– Хотя… Дай-ка сюда пёрышко! Оно пригодится мне для подушки. На мягких подушках спится так хорошо! И сны снятся длинные… – зевнул пёс.
– Нет, – ответил Цып. – Я должен найти того, кто его потерял.
– Ну, тогда, раз уж ты меня разбудил, позволь разок на нём уснуть. А когда я засну, ты его возьмёшь, только тихонько.
– Ладно, – согласился Цып.
Пёс положил свою громадную голову на крошечное пёрышко и тут же заснул. Цып осторожно взял свою находку и пошёл дальше.
ВИКТОР КОНСТАНТИНОВ «ВОРОБЬИНОЕ ПЁРЫШКО»
***
– Ты маленькая! – после недолгого раздумья сказал Клёник. – Ты можешь спрятаться. Беги же!
Глаза Снежинки из ярко голубых стали стальными.
– Как тебе не стыдно?! – воскликнула она, строго взглянула на Клёника и заявила. – Бросать друзей в беде – нельзя! Лучше погибнуть, чем стать предателем!
Как ни странно, после этих слов настроение у пленников улучшилось. Они даже принялись любоваться видом прекрасного города, но тут ко всем прочим бедам случилась ещё одна... Сначала у Снежинки ни с того, ни с сего закружилась голова, потом она почувствовала себя уставшей, а когда сил больше не осталось, прилегла на черепицу.
– Что со мной? Я не понимаю…– виновато произнесла кроха. – Мне кажется, будто я стала другой…Неправильной... Не хрупкой…а пластичной…Но этого ведь не может быть, правда?
Неожиданно раздался противный крик.
– Вы только посмотрите! Чужестранцы! Понаехали! Дома им не сидится! Всем наши крыши подавай!
Больная Снежинка и обеспокоенный её здоровьем Клёник не смотрели по сторонам, а потому не заметили, как рядом с ними оказалась взъерошенная Сорока. Путешественники хотели сказать, что прилетели сюда не по доброй воле и что не собираются нарушать законы этого чудесного края, однако трескучая птица не позволила им произнести ни единого слова.
– Ужасный ужас! Никакого житья не стало! Вот я сейчас всем об этом безобразии расскажу! Соберёмся мы, стая местных, законных граждан, и заклюём вас!
Продолжая выкрикивать угрозы, Сорока несколько раз качнула хвостом и взлетела. Она кричала так громко, что друзьям стало казаться, будто её крик, словно дырявое облако, повис над стенами домов.
– Снежинка, беги же! Спасайся! – принялся умолять малышку Клёник.
Неожиданно на крышу, недалеко от пленников, опустился старый Ворон. Он услышал сорочью трескотню и решил посмотреть, что вызвало гнев у известной всему городу балаболки. Друзья приготовились драться, пусть силы были и неравными, однако птица в чёрном оперении нападать не спешила.
– Что привело вас в наш гостеприимный город? – наконец спросил Ворон.
Несмотря на бедственное положение, Клёник ответил, что не может назвать этот город гостеприимным. На что Ворон возразил:
– Нельзя судить обо всех по одной сороке!
И тогда путешественники, торопясь и перебивая друг друга, стали рассказывать, как они летели на юг, но появился злой Северный Ветер и принёс их сюда. Ворон удивился:
– Снежинка и на юг?! Но ведь снежинкам нельзя находиться в тепле! При плюсовой температуре они тают!
МАРФА СОКОЛИЧ «СНЕЖИНКА И КЛЁНИК»
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 4