Мать от этого ещё сильней злилась, попрекала дочь каждым куском хлеба. Поэтому сразу согласилась отдать Арину за Стёпку Обручева, бестолкового, зато не бедного. Впрочем, ей было всё равно за кого выдавать, лишь бы выставить поскорее дочь из дому.
Степан в прошлом году пришёл со службы и с тех пор сидел на шее у родителей, довольно богатых людей, из зажиточных, помогал им из-под палки, кое-как, а, вот, за девками бегал больно уж резво. Сколько скандалов из-за него случилось! Всё село гудело, кто смеялся над ним, а кто и презирал. Евдокия и Никифор, родители парня, сначала терпели, всё же единственный сын, но когда он затеял любовь с разведёнкой Таисией, женщиной старше его на семь лет и имеющей двоих детей, то запаниковали. И стали срочно искать ему невесту. Евдокия обратилась за помощью к Карасихе, местной свахе. Та дело своё знала хорошо и махом подобрала Стёпке Арину, девку бедную, но здоровую, работящую, и, главное, тихую, чтоб и пискнуть против свекрови и свёкра не могла. А уж как там сын с ней уживаться будет, Евдокию не очень интересовало. Как говорят, стерпится-слюбится. Главное, чтоб женился оболтус, а там, глядишь, и образумится, поумнеет.
Арина, конечно же, тоже была наслышана о похождениях Стёпки, местные сплетницы его похождения с языка не спускали, но была уверена, что хуже, чем дома, ей не будет, куда уж хуже? Тем более, Обручевы не бедствовали, значит, кормить будут не пустой похлёбкой с крапивой, да и Степан – парень видный, тут не поспоришь. Арина даже размечталась, что вот полюбят они друг друга и будут жить ладно и в согласии, детей нарожают, красивых, здоровеньких. И родителям Степана она надеялась понравится, работать она умеет, уважать старших приучена.

Пока Карасиха расхваливала жениха да невесту, Стёпка стоял недовольный и на Арину даже не смотрел, его эта заваруха с женитьбой только раздражала. Отказаться, пойти против воли родителей, он не мог, мать грозилась совсем из дома выгнать, наследства лишить. Таиска, конечно, рада была бы, если бы он к ней пришёл, вот только голый-босый он ей не нужен, на её шее уже двое нахлебников сидят. Так что, хочешь-не хочешь, придётся Стёпке идти с Ариной под венец. Но парень особо не расстраивался, захаживать к Таисии он всё равно найдёт способ, да и жена в постели не помешает. При этой мысли Степан всё же присмотрелся к невесте. А она, в общем, и ничего, пойдёт. Волосы золотистые, длинные, носик ровненький, губы пухлые. Даже слишком, на фоне впалых щек-то. Глаз не видно, сидит, в пол взглядом упёрлась. Ничего, потом рассмотрит. А вот фигурка ладная, слишком худая, конечно, не сравнить с грудастой и пышнотелой Таисией, но ничего, как мать говорит, были бы кости, а мясо нарастёт. Степан немного повеселел и потянулся за чаркой самогонки, подобострастно предложенной будущей тёщей.
Свадьбу сыграли через месяц. И вскоре Арина поняла, что ничего хорошего в этой семье её не ждёт. Скорее наоборот. Первая ночь оказалась мучительной. Степан был пьян и терзал девушку чуть не до утра, грубо и отвратительно. А уже на рассвете Евдокия подняла только задремавшую невестку и, нисколько не сочувствуя её состоянию, даже наоборот, злясь и подталкивая, отправила в коровник, выносить навоз. Девушке пришлось одной управиться со всей скотиной, а её было немало, подоить, накормить, потом заново накрыть стол для пришедших опохмелиться гостей, обслуживать их, а, когда, наконец, поздно ночью все разошлись, всё перемыть и вычистить. Спать ей в ту ночь опять почти не осталось времени. Когда Арина уже под утро добралась до кровати, то отсутствие в ней мужа её даже обрадовало.
Так и потекли дни замужества. Похожие один на другой, как две капли воды. С рассвета до глубокой ночи Арина работала. Евдокия и Никифор сваливали на неё всё, что только могли, уборку, приготовление еды, скотину, работу в поле. При этом заслуживала девушка только упрёки и тумаки. А когда, наконец, ложилась в кровать, то отчаянно боялась разбудить спящего Степана, иначе он еще долго не давал ей возможности уснуть. К тому же каждый раз это причиняло Арине боль. Одно радовало, Степан не каждую ночь проводил в своей постели, часто пропадал где-то по ночам. Арина, конечно, догадывалась - где, но это почему-то её не особо волновало. Чувства нежности и любви Степан у неё совсем не вызывал.
Евдокия видела, что женитьба нисколько не изменила сына, он так и бегал к своей Таське. Да и Арина оказалась не такой, как расхваливала её сваха. Не лодырничала девка, но и толку от неё было не так уж и много, такая худосочная и слабая, что даже забеременеть не может. Уже три месяца прошло после свадьбы и ничего. Забеременела бы, может, и Стёпка поменьше бы по чужим дворам шлялся. Муж Евдокии, Никифор, никогда же на сторону не ходил, а всё потому что жена у него хорошая. С характером. Так мужа в узде держит, что в селе все бабы её уважают. Не любят. Но уважают. Евдокию это вполне устраивало, она и сама никого не любила, искренне считая, что от любви одни только проблемы, да и нет её, любви этой. В этом женщина была уверена.
В середине августа Степан вместе с работниками отправился на дальний покос, не хотел, но мать настояла. А сама Евдокия решила на пару дней поехать погостить к сестре в город. Повидаться, на рынке кое-что прикупить. Арина даже обрадовалась этому, пусть и надавала ей Евдокия столько поручений, что за неделю не выполнить, не то что за два дня, зато ругани будет меньше. Управившись со скотиной, девушка приготовила свёкру обед и ушла в баньку, свекровь приказала выскрести её добела. Арина набрала из колодца полное ведро воды и занесла его в баню. Подняла, чтобы поставить на полок, но поскользнулась и, вскрикнула, выплеснув воду прямо на себя. Вмиг её ситцевое платье промокло и прилипло к телу. Девушка слегка поёжилась от ледяной воды и вдруг замерла, она заметила стоявшего в дверях свёкра. Никифор стоял, прислонившись к косяку и с явным интересом рассматривал проступившие сквозь мокрую ткань небольшие груди невестки, опустил взгляд на изгиб её талии и ещё ниже. Арина почувствовала, как краска заливает её лицо, опустила голову, зажмурилась и решительно кинулась к двери, она хотела проскочить мимо свёкра и убежать в дом, чтобы сменить одежду. Но путь ей преградила сильная мужская рука. Наткнувшись на препятствие, Арина вздрогнула, подняла на Никифора испуганный взгляд, а он странно прищурился и прошептал:
- Куда же ты торопишься? Я ещё не всё рассмотрел.
Девушка попыталась вырваться, но свёкор крепко схватил её за руку и уже другим, более жестким голосом сказал:
- Закричишь, убью, - он подтащил её до лавки и добавил: - Не бойся, я могу быть и добрым.
У Арины от страха подкосились ноги, и она бы упала, но Никифор успел её подхватить. Его горячие ладони обжигали тело девушки, ей хотелось позвать на помощь, но голос её не слушался...
Когда дверь баньки с глухим стуком захлопнулась за свёкром, Арина поднялась с лавки и непослушными руками одёрнула на себе помятое, всё ещё мокрое платье. У неё в голове до сих пор звучали слова Никифора: «Скажешь кому, не жить тебе на этом свете!» Но она и не смогла бы никому рассказать о том, что произошло сейчас в бане, ей было очень стыдно, словно она сама была в этом виновата. Девушка поёжилась, словно от холода, вспомнив прикосновения свёкра, опустилась опять на лавку и заплакала, закрыв лицо ладошками. Через какое-то время она тяжело вздохнула, вытерла слёзы и принялась за работу.
До самого позднего вечера девушка занималась чем-то во дворе. Она не могла зайти в дом, боялась столкнуться там с Никифором. Арина заметила, что он наблюдает за ней в окно, и от этого совсем терялась и всё валилось из её рук. А мужчина стоял в комнате у окна, смотрел на тоненькую фигурку невестки и хмурился. Не из-за вины перед сыном или женой, он знал, что тот не любит Арину, а Евдокия всегда была ему, Никифору, ненавистна. С самой их женитьбы он так и не простил её за тот обман, из-за которого родители заставили его жениться на ней, а Аннушка, любимая его голубка, после их свадьбы утопилась в дальнем лесном озере, только платочек её там нашли, тот самый, что он и подарил. Никифор с тех пор озлобился, угрюмый стал, замкнутый. Жену свою он не любил, но и на сторону не ходил, слишком гордый был для этого, а этим утром, случайно заглянув в баньку и увидев мокрую Арину, хрупкую, нежную, не сдержался Никифор, очень уж она ему напомнила об Аннушке. И вот стоял он, смотрел на невестку, чувствуя, как давно забытое тепло осторожно обволакивает его сердце. Мужчина вдруг со всей силы стукнул кулаком по столу, чашки полетели на пол, крынка с молоком опрокинулась, но он даже не обратил на это внимание, он опять смотрел в окно.
Когда Арина уже затемно тихо зашла в дом, он специально захрапел, делая вид, что спит. Девушка вздохнула с облегчением и проскользнула в свою комнату. Но заснула она совсем не скоро. К своему удивлению, Арина поняла, что ей не противно вспоминать о происшедшем. Её это смущало, но ничего поделать с собой она не могла. К тому же девушка была поражена тем, что, оказывается, «это» могло быть совсем не больным и мерзким, не таким, как со Стёпкой.
На следующее утро Арина встала, как всегда на рассвете и пошла управляться со скотиной. Набрав из колодца два ведра воды, она привычно подняла их и понесла в хлев, чтобы напоить коров. Вдруг она почувствовала, как кто-то подхватил одно из вёдер. Девушка испуганно охнула, резко оглянулась и замерла, увидев, что это свёкор потянул за дужку ведра, чтобы забрать его у Арины.
- Давай, я понесу, - пробормотал он и не дожидаясь ответа забрал и второе ведро.
Арина стояла, смотрела, как Никифор с вёдрами зашёл в хлев и не знала, что ей делать дальше. Никогда в жизни ей ещё никто не помогал. Но это было приятно! Арина чуть заметно улыбнулась и пошла за сеном.

Евдокия вернулась к вечеру и с первой минуты поняла, что что-то изменилось. Никифор подправлял старый сарай, который уж лет пятнадцать, как покосился. Да еще и работал с удовольствием, что-то себе даже под нос напевая, таким весёлым она его никогда не видела. И Аринка тоже странная какая-то, как свекровь увидала, глаза спрятала, словно украла что. На стол быстро накрыла и убежала. Евдокия почувствовала, как непонятная тревога ледяным пальцем царапнула по её душе, но решила, что это ей показалось от усталости после дороги. Всё ж почти три часа в телеге тряслась.
На следующий день вернулся с покоса Степан и жизнь потекла, как обычно. Вот только Евдокия становилась всё угрюмее и злее. Стала замечать она, что Никифор как-то мягче стал относиться к невестке, перестал орать на неё, давече даже помог ей навоз в телегу закидать. Не нравилось это Евдокии, а тут еще Арине поутру дурно стало. Девушка еле успела выбежать во двор, чтобы её не стошнило прямо в доме. Вернулась бледная и пошатывающаяся. Свекровь вместо того, чтобы обрадоваться положению невестки, стала ещё злее и тут же послала её таскать воду из колодца на стирку.
- Пожалейте, сил у меня нет, да и дитя потерять страшно, - со слезами взмолилась девушка, - Заставьте Стёпу, а я могу полы, окна перемыть.
- Ещё чего! – заорала на неё свекровь, но её резко перебил Никифор:
- Не тронь девку! Видишь, плохо ей, дай ребёнка выносить. Чего измываешься, как над крепостной? А Стёпка не переломится, не всё дурню по бабам бегать, пусть жене помогает.
Евдокия не посмела против мужа пойти, отправила за водой недовольного сына. Но подозрения с новой силой нахлынули на неё. И вдруг она всё поняла: это ж тогда, когда её и Стёпы дома не было, коварная Арина соблазнила Никифора, задумав занять место свекрови. Вот почему они были такие странные. Поэтому он так её жалеет. И ребёнок этот его, а не Стёпочки! Но ничего у этой гадюки не выйдет, не бывать этому!
Через несколько дней Евдокия уговорила мужа съездить с сыном к родственникам в соседний округ. Собрала в дорогу, проводила и тем же вечером приказала Арине убираться вон из дома.
- Не нужна мне такая невестка! – кричала Евдокия, - Пригрела змею! Взяли нищенку, обогрели, накормили, а ты, бесстыжая, чем отблагодарила? Под мужа моего подстелилась? Свекра родного? Ребёнка ему родить надумала, а меня вон? – и не обращая внимания на попытки Арины как-то оправдаться, Евдокия схватила невестку за волосы и в чём та была одета, в рубахе и босиком, вытолкала на улицу: - Пошла прочь, потаскуха!
Оказавшись на крыльце Арина сразу замерзла. Стоял конец сентября, в их местах уже довольно холодная пора. Дул пронизывающий ветер, срывались мелкие, колючие капли дождя, почти невидимые в сумерках. Девушка растерялась. Даже если она расскажет свекрови, как всё было на самом деле, та ни за что не поверит. Но что же делать? Вернуться к родителям она не могла, обратно они её точно не примут, тем более беременную. К тому же мать была очень зла на дочь за то, что её замужество не принесло им никакой выгоды. Евдокия сразу после свадьбы заявила, что знать их не знает и не желает видеть в своём доме, и Арину к ним не пускала. Так что девушка стояла во дворе, дрожа от холода и не знала, что делать? Тут дождь усилился, и Арина побежала в хлев, где были козы. Там было немного теплее, к тому же нашлись старые сапоги, которые девушка тут же надела на ноги. Она села в кучу сена, прикрывшись брошенной старой тряпкой. Молодая козочка Ветка ткнулась мордочкой ей в ладошки, ожидая чего-нибудь вкусного, Арина часто тайком приносила ей то кусочек хлеба, то немного морковки. Не найдя ничего интересного, Ветка обиженно запыхтела, но всё же легла рядом, ласково прижавшись к девушке теплым боком. Вскоре Арина задремала.
Проснулась девушка от того, что Ветка и другие козы стали блеять и неистово скакать по хлеву. Даже по самой Арине проскочили, отчего девушка даже вскрикнула. Она вскочила, не понимая, что происходит и тут услышала какой-то треск. Распахнув дверь Арина с ужасом увидела в окнах дома. Не раздумывая она бросилась к двери, дёрнула, но дверь была крепко заперта. Тогда девушка схватила лежавшее возле стены дома полено и с размаху разбила окно. Взобралась на него и скрылась в дыму и огне...
Вскоре возле дома скопилась толпа соседей с вёдрами, все дружно носили воду из колодца, так что огонь удалось быстро утихомирить. Когда прибыли пожарные, работы им почти не осталось. Дом не успел сгореть, спасибо соседям и односельчанам, которые, пусть и не любили Обручевых, но в беде не оставили. Что стало причиной пожара, так и не выяснили, то ли Евдокия оставила перед иконами зажженные свечи, и они упали, то ли с печью что-то. Сама женщина крепко спала, когда начался пожар, а когда проснулась, то от страха забилась в угол и только Арина сумела её оттуда вытащить. Обеих женщин добрые люди доставили в местную лечебницу. У Арины была сильно обожжена левая рука и одна сторона лица, а с Евдокией совсем плохо было. Мало того, что она обгорела, так ещё и сильный сердечный приступ случился от пережитого. Когда она в больнице пришла в себя, то увидела сидящую рядом плачущую невестку, с перевязанными рукой и головой, обгорелыми волосами. Евдокия поняла, что это она вытащила её из огня, но от этого ей стало ещё тяжелее.
- Ненавижу! – прошептала она и опять потеряла сознание.
Больше она в себя не пришла, как ни боролись за её жизнь доктора и молилась невестка. Никифор и Степан вернулись через день, кто-то сердобольный послал им телеграмму. Евдокию они похоронили быстро и тут же занялись ремонтом дома. Когда Арина вернулась из больницы, Степан глянул на неё с брезгливостью и сразу заявил, что такая уродливая и к тому же немощная жена ему не нужна. У девушки был жуткий, ещё не заживший шрам на поллица и обожженная рука, которая почти не действовала.
- Да как ты смеешь?! – заступился за Арину свёкор, он с таким гневом смотрел на сына, что тот даже отшатнулся, - Она мать твою на руках из огня вынесла, себя не пожалела!
- Много она матери помогла? И ещё неизвестно, отчего дом загорелся, может, она и подожгла! Хотела матушку со свету сжить! И у неё получилось, между прочим.
- Ты в своём уме? – схватил сына за грудки Никифор, - Да разве она стала бы тогда за ней в огонь кидаться, если бы плохого ей желала? Евдокия умерла, потому что у неё сердце не выдержало, это доктор сказал. И поджечь она не могла, не такая она! К тому же она ребёнка ждёт, ты не можешь её из дома выгнать, не позволю! Не хочешь с ней жить, сам убирайся!
- И уйду! К Таисии. Только половину материного наследства мне отдай! А вы тут живите, как хотите, можешь сам на ней жениться, надоела она мне хуже горькой полыни, - тут Степан усмехнулся: - Что-то уж больно заботлив ты, отец, стал, не влюбился ли, часом, на старости лет в это убожество? - Степан мерзко захохотал, а Никифор размахнулся и влепил ему звонкую пощечину, да такую, что сын отлетел в дальний угол комнаты:
- Пошёл вон, мерзавец! – процедил сквозь зубы Никифор, - Забирай свои вещи и чтоб больше ноги твоей в этом доме не было!
Степан ушёл. Много чего забрал, отец не стал препятствовать. Арина на всё это смотрела молча, она даже дышать боялась, наблюдая, как решается её судьба. Девушка и раньше не считала себя красивой, а теперь и вовсе стала калекой. Никто больше не возьмёт её замуж, тем более, с ребёнком. Арина знала, что, если её выставят из этого дома, она просто погибнет. И её малыш тоже. Поэтому, когда Никифор стал так яростно её защищать, девушка была ему так благодарна, что даже простила то, что он с ней сделал тогда в бане. К тому же, она не была уверена, что ребёнок был от Степана. Евдокия, возможно, была права. И это свёкор настоящий отец малыша.
Сам Никифор был даже рад тому, что сын ушёл из дома. И даже смерти жены был рад. Ничего не мог мужчина с собой поделать, полюбил он невестку так, как любил только свою Аннушку, больше жизни полюбил. И ревновал к сыну, да так сильно, что боялся не сдержаться и покалечить его. Никифора совсем не отталкивали ожоги на теле Арины, наоборот, из-за них он еще больше жалел её. И про ребёнка мысль не уходила из его головы, уверен был Никифор, что не зря этот ребенок сохранился, пережил пожар, значит, так было угодно Богу.
Когда за Степаном захлопнулась калитка, Никифор подошёл к Арине, встал перед ней на колени и опустил голову:
- Прости меня за поругательство, если можешь. Прости и останься со мной, прошу тебя. Сам не понимаю, как так получилось, но люба ты мне стала, так люба, что не смогу я больше жить без тебя. Не страшны для меня твои раны, ты всё равно самая прекрасная женщина на свете. Обещаю беречь тебя, холить, ребёночка, как родного растить, - Никифор поднял на Арину жалостливый взгляд:
- Простишь ли?
Девушка протянула руку и легонько тронула волосы свёкра:
- Я давно уже простила, - прошептала она, - Давно...
Много пересудов было в селе, ох, уж и отвели сплетницы душеньки, перемывая косточки Обручевым. Перемыли, да и забыли. Арина прожила с Никифором в мире и согласии до самой его смерти. Родила ему троих детей, двоих сыновей и красавицу-дочь. Никифор всех их любил одинаково, не разделяя. С Ариной он стал совсем другим, человечным, справедливым, даже односельчане это увидели и стали относиться к нему с уважением, по-доброму.
Степан же всю свою жизнь прожил с Таисией. По-всякому жил, и бил её, и любил. И на сторону бегал. Общих детей у них, почему-то, так и не было. Пришлось ему растить чужих, которые, из-за его характера, так чужими ему и остались.

автор Мария Скиба

фото из интернета

#рассказы