Платон.

Священник Александр Дьяченко
Находит меня наша староста – в тот момент я чем-то занимался в летнем храме.
– Батюшка, пойди в зимний храм. Там… Платон. Ну, этот, ты его должен знать. Ну, Платон!
А, да, конечно, Платон. В наших краях – один из самых преуспевающих бизнесменов. Только почему он здесь и что делает в храме? Церковь он прежде не жаловал, потому за помощью мы к нему никогда не обращались. Я много о нем слышал, но никогда не видел.
Вместе с Зиной заходим в храм. Человек, лет пятидесяти, худощавый, небольшого роста, стоит на коленях, спиной к нам. Зина сочувственно кивает головой в его сторону и едва слышно шепчет:
– Бесы допекли. Неделю заснуть не может. Глаза закроет – они тут как тут. Рожи корчат, подмигивают, по имени зовут: «Наш ты, Платон, наш!»
Человек, стоящий на коленях перед иконостасом, резко поворачивается в нашу сторону. Смотрю в его уставшие от безсонницы, воспаленные красные глаза. В них страх. Мне его жалко. Подхожу, поднимаю с колен.
– Сейчас помолимся. Не бойтесь. Всё будет хорошо.
Прошел в алтарь, взял большой требник и прочитал над Платоном молитву для тех, кто никак не может заснуть.
– Теперь ступайте домой и поспите. Отдохнете – возвращайтесь, и мы с вами поговорим.
Дня через три я вновь увидел Платона. Но это был уже совсем другой человек. Быстрый, решительный. Приехал он с незнакомым мне молодым человеком. Они ходили вокруг храма. Платон ему на что-то указывал, а молодой человек записывал себе в блокнот.
– Вот здесь нужно будет поправить и здесь. Потом хорошо бы на входе положить новую плитку, только такую, чтобы зимой не скользила.
Завидев меня, Платон приветливо машет рукой.
– Батюшка, я вчера к иконописцам заезжал, – он назвал известную фамилию, – присмотрел пару икон. Хочу подарить храму, в благодарность. Выбирайте, какую – я их обе на телефон сфотографировал. Вот эта у них стоит 400 тысяч, а эту они готовы отдать нам за 250.
Я посмотрел. Хорошая работа, и оклады соответствующие.
– Платон, простите, но нам эти иконы не подойдут. Тем более такие дорогие.
– Почему?!
– Чтобы такие иконы держать в деревенском храме, их по ночам с ружьем охранять надо. Нам чем проще, тем лучше. Вот, – я подвел его к иконостасу летнего храма. – Вы знаете, наш храм был разрушен. Мы восстанавливаем его уже 20 лет. Многое сделано, но многое еще и предстоит. Нам в иконостас летнего храма нужно написать два образа – Илии Пророка и святителя Николая. Размером 2,5 метра на 1,5. За одну художник просит 50 тысяч, за другую – 80. Если поможете, мы вам будем очень благодарны. Только иконами займемся потом. Вижу, после молитвы вам стало легче. Но это только начало. Приходите на ближайшую воскресную службу, постойте в храме. Просто стойте и слушайте клирос, священника, проповедь. Вам нужно готовиться к покаянию. Пускай не сразу, со временем, но без покаяния к вам снова вернется страх. Тело лечится таблетками, а душа – покаянием.
– Хорошо, я обязательно об этом подумаю. Деньги на иконы я завтра же вам передам.
– Платон, спасибо, но за деньгами я приду к вам недели через две.
– Через две недели?
– Да. Сейчас вы испытываете состояние подъема. Видите, вам так хорошо, что даже появилось желание помогать храму. Только раньше вы этого не делали. Завтра вы отдадите мне деньги, а послезавтра об этом пожалеете. И будет последнее хуже первого. Две недели достаточный срок, чтобы вам разобраться в самом себе.
Сейчас понимаю, что поступил правильно. Через две недели Платон поставил условие, чтобы на «его иконах» было указано, что это именно он оплатил расходы на их написание. Мы согласились. Еще через неделю он придрался к тому, как пишет иконописец, а потом и вовсе перестал отвечать на звонки. В церкви он больше не появлялся.
К таким поворотам в отношениях с людьми я уже привык и принимаю их спокойно. Храм не мой, и Настоятель в нем вовсе не я. Подлинный Настоятель на время доверил мне постоять здесь, в центре, но только в роли регулировщика. Того, который указывает идущим верную дорогу, но не больше. И Платон приходил вовсе не ко мне, а к Нему. И не я, а Он помог ему, отозвавшись на мою молитву.
Я предложил Платону путь – единственный, что ведет к цели, а он отказался. Это его выбор, а возможность отправиться той дорогой представится кому-то другому. Кому именно? Но это уже не мне решать.