По закоулкам памяти

НЕБА ГЛОТОК
Так в жизни устроено, что в человека всё закладывается в раннем детстве: уважение к пожилым людям, почитание родителей, доброта по отношению к младшим по возрасту, любовь к Родине, само собой. Но...
Если почитание, уважение и доброта не вызывают вопросов, то любовь к Родине – это у каждого человека что-то своё, особенное.
У одних это – Москва, Кремль, Красная площадь, у других – тайга, небо или Енисей-батюшка, а у третьих... У третьих – это сугубо личное, сокровенное, ни с чем не сравнимое чувство. Простой вид из окна в далёком детстве с видом на школьный стадион. Узоры на ковре в спальне у кровати, разглядывая которые, ты засыпал сладким сном. Мягкие ладони мамы или колючи от щетины щёки отца. И много ещё чего...
В конце 80-х прошлого века приехал я на свою малую Родину, в небольшой сибирский городок, в котором я вырос. Приехал не один, а со своими детьми, восьми и десяти лет. Ну, бабушка-дедушка, само собой, пироги и прочие вкусняшки, а потом... Потом я вдруг, ни с того, ни с сего, повел своих детишек по «злачным местам» моего детства. Посетили мы городской парк с его качелями, на которых когда-то я качался. Завёл я их на стадион, прошлись мы по зелёному газону, рассказал я им с кем и когда я тут играл в футбол, поставил сынишку в ворота, в которых когда-то стоял я. Завёл я их на крыльцо школы, в которой учился. Купили мы серы и семечек на маленьком базарчике моего детства у вечных бабулек, а потом...
А потом я привел своих деток в те самые бараки, в которых я жил как раз в их теперешнем возрасте или чуть постарше. Провел их по нашим подворотням, угостил кислыми ранетками с яблони-дички под окном нашей комнаты, залезли мы даже на крышу сарая, с которого зимой прыгали мы с пацанами в сугроб, а потом...
А потом постучался я в своё детство! Да-да, в детство, друзья! Иначе и не скажешь, так как маленькая комнатёнка в бараке живёт в моём сердце до сих пор. Вот в эту комнатёнку я и постучался! Открыла нам дверь миловидная седая женщина. И рухнуло моё сердце куда-то в бездну, когда я, волнуясь и сбиваясь, начал объяснять ей цель нашего визита, дескать, хочу показать своим чадам моё детство, простите великодушно...
Надо отдать ей должное – улыбнулась она понимающе и... ступил я на порог своего детства со своими собственными детьми!
Ухало сердце, стучали виски, пелена заслонила весь белый свет, дрожали руки, дрожали ноги, я даже немного растерялся. Тарахтел телевизор, причём, стоял он на том же самом месте, где когда-то и наш «Рубин-106».
Кровать была расположена в том же самом углу, что и наша, напротив неё был маленький диванчик, как и мой когда-то, посредине стоял круглый стол – всё, как у нас, Боже мой!
Я что-то объяснял ребятишкам, женщина кивала, улыбаясь, спасибо ей за понимание. Я показал, где стояла наша этажерка с книгами, где висел абажур и вдруг... Я замер... На малюсенькой кухоньке, над столом, висел ковёр-гобелен, и на нём были изображены три котёнка, лакающих молоко прямо с пола из опрокинутой кринки! Я не поверил своим глазам! Такого просто не может быть! Не может быть, потому что так не бывает! Потому что точно такой же коврик-гобелен висел тогда на этом самом месте! Тысячу лет тому назад смотрел я на этих котят!
Накатились слёзы, их надо было прятать от детей. Хозяйка предложила попить чаю. Какой чай? Я чуть ли не рыдал. Неуклюже извинился, и вышли мы на улицу. Руки у меня трясутся, в глазах пелена, защемило сердце, хоть вой. Еле-еле я успокоился.
Но это было ещё не всё! Подвёл я дочку с сыном к колодцу, расположенному тут же, между домами. Этот колодец когда-то копал я сам, своими собственными руками! Целую вечность тому назад! Вернее, копали взрослые жители, мужики, а меня родители отрядили им в помощники, так как сами были на работе. И я ведром, с другими такими же помощниками, таскал целый день густую глиняную жижу, сливал её в канаву за огородами – вот такой был вклад нашей семьи в общее дело! Ну, чё... Подошли мы к колодцу. Всё, как тогда, ничего не изменилось: цепь, ведро, ворот... Набрал я воды из колодца и напоил прямо из ведра ледяной водой своих ребятишек. Шут с ней, с ангиной, сегодня можно всё! День сегодня такой, пейте от пуза, ребята! И сам я сделал символический «неба глоток», о котором поётся в известной песне. Хлебнул так, что аж зубы заломило!
Но он того стоил, друзья, этот живой глоток синего неба из моего далёкого детства!
Более сорока лет прошло с того дня. И дети мои уже выросли, подарили мне внуков. И барака того уже нет, увы. Сгорел, говорят, в одну непрекрасную ночь по неизвестным причинам, слава Богу, обошлось без жертв. И огороды те бурьяном заросли, сгнили заборы... А колодец стоит! На том же самом месте. И ничего ему за это время не сделалось! И я иногда нет-нет, да и прихожу к нему в гости. Стоим мы, толкуем с ним, как со старым другом: о прошлом говорим, о настоящем, о будущем, вспоминаем былых обитателей этих бараков...
Дядю Илью вспоминаем – добрее человека я не встречал в жизни! – крутил он нам, абсолютно чужим и посторонним для него ребятишкам, вечерами диафильмы, набивалось нас человек двадцать в его комнатушке!
Дядю Васю Тапкина, настоящего былинного чудака, потешного и безобидного, пересаживавшего помидоры из лунки в лунку по два раза на дню.
Бабку Чугуниху, знавшую перепетии и подробности жизни всех семей во всех квартирах, а своего личного счастья в жизни так и не встретившую.
Неугомонного соседа-алкаша Мусоргского, гонявшего свою семью во время пьянок, ох, и незавидное было у Вальки с Галькой, рыжих сестер-двойняшек, детство.
Такого же вояку Кузькина, носящегося в трусах с топором каждый праздник вокруг дома в любое время года, без разницы, что Новый год, что Пасха, прости, Господи.
Нам есть, что вспомнить. И мы помним!
И будем помнить! Будем помнить до тех пор, пока ещё смотрит на нас сверху синее-синее небо нашего детства.
©️ Александр Волков