Если бы нужно было создать аромат о марте или российской весне —

я обошлась бы двумя нотами — мимозой и полиролью для мебели, которой натирали в доме лаковую стенку, черное пианино и журнальный стол. Сквозняки, неистовствующая льдистая капель, какие-то гости...
На столик из граненой хрустальной глыбы осыпается желтая пыль, проливая солнце на скользкие зеркальные поверхности. В комнате грандиозно витают слова «фужеры» и «шампанское», миндалевидные алые ногти в лаке Ruby Rose и духи Climate.
Разворачивают подаренную скатерть. Я сижу под столом и вдыхаю ее. Заводская упаковка и горячий утюг, разогревший отбеленный лен.
Я знаю точно, что она из магазина «Подарки» в Жуковском, у которого на стекле красивыми трафаретными буквами выведено загадочное слово «Галантерея», (его любят все тети, и оно совершенно точно очень особенным образом связано с мимозой и шампанским).
Подаренная жестянка монпансье с щеночком приятно гремит возле уха,
но я мечтаю незаметно завладеть другими сладкими крошками — в маминой косметичке недосягаемые сферы «метеоритов» от Герлен.
Под столом много ног в колготках и туфлях-лодочках. Мамины с черными розочками по бокам, а у тетиириных на острых мысах розетки со вставками, похожими на красную американскую жвачку из папиного подарка. Мне нравится тонкий звон стекла, и то что мама радуется.
Думаю о звуке, который издаст крышка пианино, когда придется его открыть, чтобы сыграть для гостей, и легкий холодок ползет по спине к отсиженным пяткам и тает смородиновым сиропом в недрах фарфорового пломбира.
// Елена Андгуладзе
#мысли