Помню, как бабушка сшила мне тряпичную куклу. Туловище, голову, руки и ноги набила ватой, приделала волосы из пакли, нарисовала карандашом лицо. Бабушка была небольшой художницей, и кукла получилась глазастой и некрасивой. Она мне не понравилась, но я в этом не призналась, и долго таскала её за собой за ручонку. Потом приехал с Камчатки мамин брат и привез мне красавицу с белокурыми кудрями в голубом шёлковом платье. Такой куклы не было ни у кого в деревне! Сначала я просто сажала её на стул и смотрела на неё, не смея прикоснуться. Сидела и восхищалась, даже не разговаривая с ней. Это же надо, какие бывают куклы! Если её положить, у неё даже глазки закрываются! Всё как настоящее: и ручки, и ножки, и щёчки пухленькие, и носик! А какие на ней маленькие туфельки, какие крошечные кружевные трусики, какое нарядное платье!... Осмелев и немножко привыкнув, я стала брать куклу на руки, носить её по комнатам и баюкать. Все девчонки приходили ко мне посмотреть на куклу, все хотели потрогать её пепельные волосы и шёлковое платье… Так продолжалось до того рокового дня, когда я куда-то побежала, и запнувшись за порог, упала, выронив из рук красавицу куклу. От удара у куклы выпали глаза, они жалко болтались на её личике на каких-то длинных верёвочках. Глянув на пустые страшные глазницы недавней красавицы, я ударилась в рёв, и никакие утешения матери не помогали меня успокоить. С того самого дня я навсегда перестала играть в куклы. Ещё у меня были кубики. Из них нужно было составлять картинку, как из мозаики, и это было весело и интересно. А когда я подросла, мать купила мне в городе детскую посудку – набор крошечных кастрюлек, блюдечек и ложечек. Это было чудо невиданное, и восхищению моему не было границ! Мы играли в палисаднике у Никулиных в столовую, для чего приносили из дома варёную картошку и зелёный лук, крошили всё это в кастрюльку, потом раскладывали по тарелочкам и «взаправду» ели! А вообще игры у нас были обычные: в колдуна и догонялки, прятки и классики. А ещё мы любили «секретики» - это когда в земле копается маленькая ямка, в углубление ложится стёклышко, а под него что-нибудь красивое, кусочек «золотца» или фантик от конфетки, бусинка или цветной камешек. Ямки закапывались, а потом было нужно найти «секретик», осторожно очистить стёклышко и посмотреть, что там спрятано. Став постарше, мы часами играли в «да и нет не говорить», в «колечко» и «садовника», в «захват земли» и «хали-хало». И ещё у нас у всех в деревне были велосипеды, сначала самые маленькие трёхколёсные, потом, когда мы осваивали езду и уверенно держались в седле, его трансформировали в двухколёсный, а годам к шести каждому будущему школьнику покупали «Орлёнок». Это уже был самый настоящий, почти взрослый велосипед, и ездить на таком поначалу было страшновато. Сколько случалось «аварий» и «наездов», сколько набивалось синяков и ссадин! Однако к семи годам, то есть ко времени поступления в школу «технику вождения двухколёсного друга» осваивали все. Осенью, до снега, и весной, в мае, в школу в соседнее село Егорье мы ездили на велосипедах, этот вид транспорта был единственно доступным в те годы, и потому необходимым, и детям, и взрослым. // Светлана Савельева #мысли