Улица, носящая такое «революционное», сугубо советское название на самом деле является одной из старейших улиц нашего города. Она образовалась вдоль части Старозаводского (или Невьянского) тракта, который долгое время был единственной дорогой, соединяющей демидовские заводы на реках Тагил и Выя с Невьянским заводом, который в 1702 году был взят «по уговору» (в аренду) тульским кузнецом и купцом Никитой Демидовичем Антюфеевым, а с началом «петровской приватизации» стал первым приобретением Демидовых на Урале. Невьянский тракт сохранял свою значимость и после того, как в 1769 году Невьянский завод был вместе с другими предприятиями Прокофия Демидова продан купцу Савве Яковлеву (Собакину), и после того, как в 1878 году рядом открылась Уральская горнозаводская железная дорога, и позже, уже в новейшей истории Урала.   С течением времени менялись и внешний вид улицы, и численность её населения. Поначалу здесь не было ничего, кроме заводской заставы, перенесённой сюда из разросшегося заводского посёлка. Затем, в начале XIX века, уже за заставой стали появляться дома углежогов, плотогонов и казаков, вышедших в отставку. В первой половине позапрошлого столетия здесь появился и первый постоялый двор с трактиром, и первые кузницы, а после обнаружения на территории Нижнетагильской «дачи» золота здесь стали селиться и старатели. Позднее район, по которому прошла нынешняя улица Красногвардейская, был назван Малой Кушвой, по названию протекающей здесь небольшой речки. Несмотря на свою «нецентральность», улица Красногвардейская изобилует достопримечательностями. Это и легендарная «Демидовская дача» (об истории которой мы расскажем в будущих выпусках рубрики), это и городской Дворец пионеров, ставший в начале 80-х комсомольской ударной стройкой, это и знаменитый на всю страну Нижнетагильский пединститут, который в наше время методично уничтожается чиновниками от образования. Это и первый в Нижнем Тагиле детский дом, открывшийся в 1922 году на территории двух церквей и Скорбященского монастыря, и Нижнетагильский филиал Уральского политеха. Начнём мы наше путешествие по улице Красногвардейской с истории двух храмов: церкви во имя Иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость» и находящегося рядом с ней Вознесенского собора.  Церковь во имя Иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость», или просто Скорбященская, появилась благодаря купцам Иванам Сергеевым – отцу и сыну. Иван Сергеев – старший, «поднявшийся» на заводских подрядах в первой половине XIX века, вложил свои капиталы в небольшую канатную фабрику и несколько продуктовых складов. Дела шли хорошо: Сергеев записался купцом второй гильдии и начал подумывать о расширении бизнеса, но внезапно тяжело заболел и умер. В духовной, оставленной купцом наследникам, в первых строках он просил построить на погосте, где его похоронят, церковь. И в 1864 году, сын Сергеева – тоже Иван – заложил при кладбище на Малой Кушве церковь. Правда, храм так и не был достроен. То ли у Ивана Сергеева – младшего кончились деньги, то ли причиной остановки строительства была какая-то иная уважительная причина, но достраивать кладбищенскую церковь начали только в 1881 году по инициативе благочинного храмов третьего округа Верхотурского уезда Иоанна Флавианова. Освящение храма состоялось в 1883 году. А два года спустя приехавший на Урал из Отенского монастыря Новгородской земли настоятель отец Израиль поставил неподалёку от храма крест и укрепил его камнями, привезёнными из Иерусалима. Тогда же вблизи Скорбященской церкви и креста появилось поселение, где обживались 14 вдов и девиц, решивших посвятить себя монашеству. Идея образования в Нижнетагильском заводе женской монашеской общины возникла ещё в 70-х годах XIX века. Инициатором её создания была крестьянская вдова Мария Васильевна Невзорова, к которой постепенно примкнули и другие подвижницы. Вскоре Павел Павлович Демидов выделил две десятины земли под будущую женскую богадельню, а ещё некоторое время спустя богадельню благословил епископ Пермский Ефрем (Рязанов). 4 апреля 1902 года Указом Священного Синода богадельня была преобразована в женскую общину, а через два с половиной года община была признана монастырём.   Скорбященский женский монастырь (фото нач. ХХ в.) Первой настоятельницей Скорбященского монастыря в сентябре 1904 года стала игуменья Мария, в миру Феозва Константиновна Крузе. Она родилась в 1857 году в Перми в семье портного. После смерти матери и до достижения 12 лет воспитывалась в Пермском приюте, а после смерти отца – в семье старшей сестры Марии Константиновны Кожевниковой. Позднее Мария Кожевникова переехала в Нижнетагильский завод и Феозва Константиновна последовала за ней. 

 Монахини Скорбященского женского монастыря. Слева – Феозва Крузе (фото 1903 г.) В Скорбященскую богадельню будущая настоятельница поступила в сентябре 1885 года и скоро, благодаря своим незаурядным организаторским способностям, встала в её главе. В течение 17 лет являлась регентом, 4 июля 1902-го была официально назначена начальницей Скорбященской женской общины, а через полтора года после пострижения в монахини была назначена настоятельницей монастыря. 15 августа 1909 года возведена в сан игуменьи. 

 Игуменья Мария (Феозва Константиновна Крузе) (фото 1913 г.) После закрытия монастыря в 1922-м Феозва Константиновна жила в Нижнем Тагиле в съёмных квартирах, поддерживала связь с бывшими монахинями. В 1930 году была лишена избирательных прав, а в 1932 году арестована по обвинению, предусмотренному статьёй 58-10 УК РСФСР. Предварительное заключение она отбывала в Ирбите. 20 мая 1932 года дело в её отношении было прекращено «в силу болезненного состояния». Дальнейшая судьба первой настоятельницы Скорбященского женского монастыря неизвестна. По одной из версий, она умерла в тюрьме во время следствия (не подтверждено документально), по другой – некоторое время проживала в Ирбите и уехала оттуда в неизвестном направлении. Лучшие годы Скорбященского монастыря пришлись на первые полтора десятка лет ХХ века. Вот, что писали о нём «Екатеринбургские епархиальные ведомости» в 1910 году:  «Нижне-Тагильский женский Скорбященский монастырь состоит под управлением игуменьи Марии. В нём три монахини, семь послушниц и сестёр 101 человек. Из них несут послушание: 30 сестёр в белошвейной мастерской, шесть – в живописной, трое – в переплётной, восемь – в цветочной, пять – в портняжной, трое – в чеботарной, две – в чулочной, три – в ткальной, шесть – в одеяльной, и ещё шесть сестёр неустанно несут чтение псалтыря. Остальные заняты хозяйственными работами. Летом, кроме занятия полевыми работами, сёстры занимаются выделкой кирпича, ежегодно вырабатывая его до 300 тыс. шт. Земли при монастыре числится: усадебной – 7 десятин, сенокосной – 16 десятин, пахотной – 20 десятин и арендуемой для кирпичного производства – 20 десятин. Доходы монастыря за текущий год составили: за чтение псалтыря по умершим – 1390 р. 7 коп., от рукодельных работ – 1747 р. 4 коп., от продажи кирпича – 691р. 50 коп., от продажи молочных продуктов, сена и скота – 380 руб. 5 коп., от продажи просфор – 128 руб.63 коп., за места для могил и за катафалк – 659 р. 55 коп., пожертвований – 655 руб. и процентов с капитала – 305 руб. 40 коп. Постройки монастыря состоят, не считая разных хозяйственных, из восьми жилых зданий, из них: два каменных, один полукаменный и пять деревянных. Один из этих домов – каменный, двухэтажный, находится вне монастырской ограды. В нём помещается церковно-приходская школа (в нижнем этаже) и квартира монастырского священника». Не оставляло монастырь без внимания и тагильское купечество. Так, в 1898 году на средства тагильского купца Железнова рядом с монастырём было построено двухэтажное каменное здание, где скоро открылась церковно-приходская школа для девочек-сирот, воспитывающихся при монастыре.   Здание школы Скорбященского монастыря

Алексей Анфиногенович Железнов долгое время являлся попечителем Скорбященской школы. В 1901 году он выделил на достройку школы более 360 рублей и уже после переезда в Екатеринбург, а потом и в город Златоуст ежегодно жертвовал по 45 рублей серебром на поощрения лучшим ученицам школы и поддержку учителей. В 1911 году тагильский купец Яков Ефимович Семёнов построил двухэтажное каменное здание для богадельни и монастырской больницы. Здание частично содержалось на средства купца. В годы Первой мировой войны монастырь принял на воспитание 36 девочек-сирот, оплату на содержание которых вносили тагильские купцы.  Непосредственное участие приняли монахини и в постройке церкви Вознесения Господня, первый камень в основание которой 26 мая 1905 года заложил архиепископ Владимир (Соколовский). Вознесенский храм был построен по проекту выпускника Института гражданских инженеров (Санкт-Петербург) гражданского инженера 10-го класса и главного губернского архитектора Емельяна Ивановича Артёмова. Новая церковь была построена из кирпича, изготовленного монахинями Скорбященского монастыря. Шесть лет, с 1905-го по 1911-й, ушло на каменные работы и прокладку подалтарных ходов. В течение двух последующих лет были завершены отделочные работы и роспись храма, и 6 августа 1913 года на все восемь куполов Вознесенской церкви были подняты кресты.  Освящение Вознесенской церкви (фото 1913 г.)

 Вознесенская церковь, ставшая впоследствии собором, могла единовременно вместить до полутора тысяч человек, строилась в качестве нового храма Скорбященского монастыря. Большую помощь в строительстве оказало Горное управление заводов Горнозаводского округа. 

 Вид на территорию Скорбященского женского монастыря и Вознесенский собор (фото 1916 г.)

В 1923 году на территории монастыря, закрытого по решению исполкома Нижнетагильского совета 30 марта, открылся детский городок имени 5-й годовщины Октябрьской революции, преобразованный в несколько этапов в детский дом № 1. Но прежде чем это произошло, история Скорбященского монастыря пополнилась ещё одной страницей: в 1919 году на монастырской территории открылся… первый в истории Нижнего Тагила исправительно-трудовой лагерь.  Первый исправительно-трудовой лагерь в нашем городе появился случайно. Дело в том, что летом 1919-го между городским советом и  монахинями Скорбященского монастыря возник хозяйственный конфликт и совет постановил: церкви закрыть, службы прекратить, а монахинь выселить из занимаемых зданий. Все освободившиеся здания и территорию монастыря исполком Горсовета намеревался передать управлению НКВД, которое в то время искало подходящее место для создания и размещения «трудовой коммуны» для беспризорников. Однако при рассмотрении вопроса в губкоме губернские власти приняли неожиданное решение – временно разместить на освободившейся территории «концентрационный трудовой лагерь для перемещаемых лиц». Основной причиной такого решения было то, что в Екатеринбурге  к тому времени скопилось большое количество осуждённых, которых попросту негде было содержать.  Территорию монастыря огородили, построили помещения для охраны, и 21 ноября того же года лагерь принял первый этап: 425 заключённых, осуждённых «за контрреволюционную деятельность и саботаж», а также «по классовому признаку». Среди «перемещаемых лиц» было 13 священников, 20 дворян, а также более полусотни уголовников. Большинство прибывших по этапу были уроженцами Минска, Гродненской и Виленской губерний, были среди заключённых и поляки. Около трети от общего числа были уроженцами Пермской губернии, тагильчан среди них не было. Лагерь находился в прямом подчинении Отдела принудительных работ Екатеринбургского губисполкома, но его снабжение продуктами и топливом было возложено на Нижнетагильский горисполком. Согласно документам тех лет, условия содержания в лагере были более-менее сносные. На его территории были построены баня, столовая, хлебопекарня, организованы артели по пошиву одежды и изготовлению мебели, слесарная мастерская. Заключённые не только обеспечивали сами себя, но и работали на разных объектах города. Для них был установлен 8-часовой рабочий день. Кроме того, на каждого заключённого были заведены лицевые счета, куда перечислялось от 1/4 до 1/3 заработанных ими денег. Существенным недостатком лагеря был примитивный фельдшерский пункт и нехватка медикаментов, из-за чего в первый год существования лагеря от болезней умерли около 30 человек.  Ни массовых расстрелов, ни пыток, о которых любили говорить в начале 90-х «исследователи сталинских репрессий», в лагере не проводилось Вопреки устоявшемуся в начале 90-х мнению, автором идеи создания лагерей принудительных работ для контрреволюционных элементов был не Владимир Ильич Ульянов (Ленин), а Лев Бронштейн, известный больше как Троцкий.  Именно он ещё в 1918 году на заседаниях ВЦИК неоднократно заявлял, что хозяйственное положение страны требует перехода к всеобщей трудовой повинности и к широкой мобилизации рабочей силы. Тогда же он озвучил предложение «привлекать к обязательному созидательному труду идейных противников, классовых врагов и контрреволюционных элементов».  В ходе обсуждения предложений Троцкого В. И. Ленин занимал нейтральную позицию, лишь наблюдая за дискуссией, в ходе которой выявились сторонники и противники идеи всеобщей трудовой повинности. Так, например, категорически возражал против принуждения к труду Ф. Э. Дзержинский, который считал, что восстановить страну можно только «осознанным добровольным трудом» и продуманными экономическими мерами. Но сторонников Троцкого оказалось больше, и его предложения были приняты. В мае 1919 года появилось постановление ВЦИК «О лагерях принудительных работ».  Другое предложение Троцкого – о трудовой повинности – обсуждалось в Совнаркоме и ВЦИК несколько дольше, но и оно было принято. В 1920-м было выпущено «Положение о всеобщей трудовой повинности», создан Комитет по трудовой повинности, а в прессе началась агитационная кампания в поддержку новых инициатив руководства Страны Советов. Кроме того, ВЦИК назначил Троцкого курировать оба «проекта».   «Положение о всеобщей трудовой повинности» породило новый термин – «трудовое дезертирство». Трудовым дезертирством считались:  – неявка по трудовой мобилизации и по трудовой повинности; – уклонение от трудового учёта; – невыход на работу без уважительных причин; – самовольный уход с работы; – уклонение от труда путём занятия фиктивных должностей, командировок и т. п.; – уклонение от труда путём симуляции болезни; – намеренная невыработка нормы; – содействие трудовому дезертиру, его укрывательство, недонесение о трудовом дезертире и склонение к отказу от обязательной всеобщей трудовой повинности. Борьба с уклонением от трудовой мобилизации, повинности и самовольным уходом с работ возлагалась на Комиссию по борьбе с дезертирством, которой предписывалось руководствоваться всеми ранее изданными приказами, распоряжениями и инструкциями по борьбе с дезертирством из Красной Армии. Выявленного трудового дезертира, в зависимости от тяжести проступка, ждали либо товарищеский суд, либо трибунал. Последний имел право лишать нарушителя свободы и помещать в лагеря принудительных работ на сроки от полугода до пяти лет. Всё это имело к первому в истории Нижнего Тагила исправительно-трудовому лагерю прямое отношение: в марте 1921 года в лагерь прибыл второй этап заключённых, частью состоявший из осуждённых за участие в антоновском восстании на тамбовщине, а в основной массе – из «трудовых дезертиров», половина которых была с Урала и Предуралья.  Сколько бы просуществовал этот лагерь на территории Скорбященского монастыря, неизвестно, если бы в марте 1922 года в нём не началась эпидемия тифа. Вспышку болезни удалось быстро погасить, но в июле того же года в лагерь прибыла комиссия губкома. Санитарное состояние лагеря было признано «опасным для окружающих», и лагерь закрыли. Заключённые были этапированы в другие исправительно-трудовые учреждения губернии, а территорию передали в ведение нижнетагильского горисполкома. После того как на территории монастыря появился детский городок имени 5-й годовщины Октябрьской революции, началось разрушение и перестройка монастырских строений. Сильнее всех прочих пострадал Вознесенский собор, переживший несколько перестроек и крупных пожаров. В результате одного из них купол храма обрушился и проломил собою пол.  В начале 90-х Вознесенский собор был возвращён верующим, тогда же был вновь освящён алтарь, начаты строительно-реставрационные работы, которые продолжаются до настоящего времени.     Вознесенский собор в наши дни Скорбященская церковь пострадала несколько меньше: была разрушена колокольня до уровня первого яруса, снесён купол и маковка под крестом, изменён вид притвора, заложены кирпичом несколько окон. До начала 1980 года в храме размещались библиотека детского дома и комнаты для кружков. Затем его стали использовать в хозяйственных целях.  Скорбященская церковь в ноябре 1980 г.

Службы в храме возобновились в 1993 году. Ремонт и реставрационные работы продолжались все 1990-е годы. Женский монастырь возобновил свою деятельность в 1998-м.

  Скорбященская церковь до и после ремонтно-реставрационных работ (фото 1993 и 2014 г.) Об истории детского дома, расположенного на территории Скорбященского женского монастыря, авторы расскажут в одном из ближайших выпусках «Города-ЛабириНТа». Дмитрий Кужильный и Сергей Волков специально для АН «Между строк»