«- Не одни у крестоносцев немцы, - сколько есть народов на земле, все у них служат. Ну и храбрецы! Пригнётся это рыцарь к луке, наставит копьё иперед битвой ринется один на целое войско, как ястреб на стадо. - Господи! – воскликнул Гамрот. – А которые ж из них лучше всех? - Это смотря по оружию. Из самострела лучше всех англичанин стреляет, он панцирь стрелой навылет пробьёт, а в голубя попадёт на сто шагов. Чехи страх как секирами рубятся. Что до двуручного меча, так тут немец никому не уступит. Швейцарец железным чеканом легко расколет шлем; но нет лучше рыцаря, чем из французской земли. Этот бьётся и конный и пеший, и при том так и сыплет дерзкими словами; только его всё равно не поймёшь, потому тараторят французы, будто в оловянные ложки бьют, а так народ ничего, набожный…» Мацько из Богданца разбирался в вопросе: под знамёнами Ордена сражались не только братья-рыцари (это были по большей части немцы), но и путешественники из других стран, приехавшие ненадолго, - чтобы поразнообразить свою жизнь и заработать отпущение грехов за участие в богоугодном деле. В 13-м веке в Пруссию ездили преимущественно германские рыцари. Называлось это «Reise» - путешествие, а не поход. В 14-м веке кроме немцев активно подключились англичане, французы, рыцари из «нижних земель». С тех пор сохранилось много немецких песен, начинавшихся со слов «Жил однажды немецкий рыцарь, который поехал в Пруссию». Французский фольклор обработал эту тему по-своему, и сложены сказки, герой которых – французский рыцарь, возвращающийся из «священнейшего похода в Пруссию» и узнающий, что жена ему изменила. Карлу Пятому Валуа пришлось даже запретить поездки в Прибалтику под страхом смертной казни; но этим он, конечно, пытался не защитить общественную мораль, а сохранить людские ресурсы для продолжения войны с Англией.

Такие поездки стали традицией для целых династий. Побывали в Прибалтике все шесть сыновей графа Намюрского Жана Первого - от Жана Второго, погибшего в Литве в 1334/35 году, до Гийома, ездившего с двумя сыновьями в 1386/87 г. Томас Бошам, граф Уорвик, ездил в Пруссию дважды, позже там побывали трое его сыновей, в 1409 – внук Ричард. Воевали с Литвой Пьер Бурбон (1344/45 год), Гастон-Феб Беарнский (1357/58), маршал Бусико (позже сражавшийся с турками ) летом 1384 года, зимой 1384/85 и 1390/91, Генри Болингброк, ставший позже королём Англии Генрихом Четвёртым, в 1390/91 и 92-м. Всего в 1335/36 – 1413 ездили 257 французских рыцарей и 177 английских. Итого – в среднем пять с половиной рыцарей в год только из этих двух стран. Существенное пополнение для Ордена, в котором в период расцвета было около тысячи братьев-рыцарей. Особый размах принимали, конечно, путешествия князей. Оттокар Второй Чешский, по утверждению хрониста, явился на помощь Ордену в 1253 году с 60-тысячной армией! Число это, конечно, неправдоподобно, но даже отряд в несколько сотен конников уже был в тех условиях очень сильным войском. Чешские короли и позже активно помогали рыцарям Девы Марии. В 1328 году явился в Пруссию Ян Люксембургский, и его люди «понесли тяжкие и невыносимые страдания и расходы, дабы распространить праведную веру, и сами возвели стену, дабы оборонять веру от литовцев и их сторонников, кем бы они ни были, зловредных врагов Христовых». Через 15 лет король приехал опять, а одновременно с ним – Лайош Великий, король Венгрии (а позже и Польши) и Вильгельм Четвёртый, граф Голландский. Последний предпринял тогда второе из трёх своих путешествий, и сопровождали его 38 рыцарей, 55 оруженосцев, множество слуг и ремесленников.

Путешественники садились на ганзейские корабли в Ла-Рошели или Брюгге и плыли вдоль побережья, высаживаясь в Данциге или в Кёнигсберге. Если предпочитали сухой путь, ехали через Кёльн, Прагу и Вроцлав. Как правило, отправлялись на несколько месяцев, стараясь подгадать так, чтобы попасть к началу зимы: только в зимнее время в Прибалтике были проходимые для конницы дороги. По прибытии на место братья-рыцари содержали гостей; организовывали для них поход в земли язычников (обозы снаряжались орденом), давали деньги в долг, если это было необходимо, выкупали неудачливых путешественников из плена, делали гостям богатые подарки. Перед отбытием устраивался пышный праздник. Рыцари пировали в Мальборге с магистром, причём избирались двенадцать «храбрейших», которых усаживали за почётным столом. В Кёнигсберге, резиденции маршала ордена, рыцари помещали свои гербы, нарисованные на деревянных панелях, на стены собора. Все затраты явно окупались: Орден получал благожелательное отношение к нему всего католического мира (за исключением соседней Польши) и новых бойцов – в том числе и новых членов. Например, в 1272 году один из гостей Девы Марии Тевтонской Дитрих Мейсенский добился вступления в Орден двадцати четырёх своих рыцарей. И когда искатели удачи из других стран потеряли возможность ездить в Пруссию, могущество Ордена и начало иссякать. Но об этом мы напишем в следующий раз... #ТевтонскийОрден