Попытка модернизации Renault FT, самого массового танка Первой мировой войны, привела к весьма неожиданным результатам. Первоначально французских военных не устраивала только очень низкая скорость, но уже к середине 20-х годов их аппетиты выросли. Теперь в качестве недостатка указывалась тонкая броня, которая не могла противостоять даже крупнокалиберным пулемётам. Итогом стало создание танка NC-1, который оказался на 2 тонны тяжелее и имел более толстую броню, но был при этом более чем в 2 раза быстрее. Танк вполне мог стать удачной заменой для Renault FT, но аппетиты французских военных снова выросли, что привело к созданию новой машины на его основе, Renault D1.

Отчасти на военных повлияла программа разработки 30-тонного среднего танка, известного как Char B. В её рамках Renault и Schneider начали совместную разработку машины, получившей обозначение SR (Schneider-Renault). Изготовленные в 1924 году танки SRA (Schneider-Renault A, он же Renault JZ) и SRB (Schneider-Renault B) были очень похожи. На оба танка устанавливалась разработанная Schneider литая башня, в которой находилось два пулемёта Hotchkiss. Идея со спаренной установкой французским военным понравилась, поскольку огневая мощь танка удваивалась. То, что такая система заметно усложняет жизнь командиру, который был одновременно также и наводчиком, и заряжающим, во внимание не принималось. Навязчивая идея с двумя пулемётами в башне кружила французам голову до середины 30-х.

В 1926 году командование французской пехоты пересмотрело требования на лёгкий танк сопровождения пехоты. Согласно им, толщина брони увеличивалась до 30 мм, а боевая масса – до 12 тонн. В качестве вооружения предусматривалась либо спарка пулемётов, либо 47-мм пушка. Таким образом, танки семейства Renault NC, предполагавшиеся в качестве замены для Renault FT, оказывались не у дел. Надо сказать, что Renault изначально попыталась реализовать двухпулемётную установку, используя башню Renault FT. В справочнике «Танки», изданном в Мюнхене в 1935 и переведённом у нас в 1936 году, танк с такой башней ошибочно назван Renault NC-2. Указывалось, что эти танки производятся серийно и даже поставляются на экспорт, но это не соответствует действительности.

Другой линией развития стал танк, который ошибочно идентифицируют как Renault D3. На самом деле это был опытный NC-1, который переделали для обкатки новой ходовой части и испытания башни. Появившаяся в 1930 году конструкция, обозначавшаяся как Renault NC-1 STCC, получила модифицированную ходовую часть, разработанную капитаном Балландом (Marie Adrien Joseph Balland). Название STCC обозначало техническую секцию по танкам (section technique des chars de combat), где, собственно говоря, Балланд и трудился. Помимо переделанной ходовой части, Renault NC-1 STCC отличался башней, перекочевавшей на него с первого опытного образца Char B, построенного в 1929 году. Башня разработки Schneider несколько поменяла форму, а также получила командирскую смотровую башенку. Машина так и осталась не более чем экспериментом, поскольку к тому времени Renault уже вела работы над более перспективной моделью.

Разработка танка, изначально получившего обозначение Renault NC-3, началась в январе 1927 года. Первоначально речь шла о том, чтобы просто усилить бронирование, но уже вскоре конструкцию корпуса пришлось заметно переделывать. Дело в том, что STCC захотела установить в танк ещё и рацию. В корпус она теоретически влезала, но делать командира-наводчика ещё и радистом военные посчитали верхом садизма. В результате экипаж вырос до 3 человек, но посадить радиста в башню не удалось. Самым разумным решением стало расширение корпуса на 38 см, при этом место механика-водителя сместили влево, а радиста посадили справа.

Одновременно корпус пришлось удлинять на 18 см, поскольку увеличившаяся масса танка требовала установки более мощного двигателя. Чтобы водитель не скучал, справа от него установили курсовой пулемёт. Пулемёт был фиксированный по горизонтали, но существовала возможность его наводки вверх-вниз. Специальный хвост для улучшения характеристик прохождения через широкие траншеи сохранился. Вместе с ним длина Renault NC-3 вырастала до 5,3 метра.

Ходовая часть у нового танка по сравнению с NC-1 изменилась мало. Вместе с тем, её прикрыли съёмными экранами, предохраняющими от вражеских пуль и осколков. Несмотря на заметно выросшую массу и ряд изменений, исходная машина в NC-3 вполне угадывалась. Опытный экземпляр нового пехотного танка вышел на испытания в 1928 году, правда, под названием NC-3 просуществовал недолго. Вскоре он получил обозначение D1, с которым его знают и поныне. Вместе с тем, в документах Renault эта машина проходит как Renault UT или TY.

Испытания, которые закончились в октябре 1929 года, в целом показали правильность избранного для модернизации направления. Первоначально на танк ставился 65-сильный двигатель, но его явно не хватало. Уже на танках заказа 1930 года силовую установку заменили. Более мощный 6-литровый мотор Renault 25 CV мощностью 74 лошадиных силы вернул подвижность 14-тонной машины к уровню NC-1. Благодаря усиленному бронированию D1 получил надёжную защиту от крупнокалиберных пулемётов, да и противотанковые пушки в то время 30 мм пробить не могли. Решение о заказе первых 10 машин для войсковых испытаний было принято уже в марте 1929 года, ещё до завершения тестов.

Вместе с тем, была у танка одна, но очень существенная проблема. Дело в том, что на испытания опытный D1 вышел с башней от Renault FT. Под требования пехотного командования она не подходила, поскольку ни два пулемёта, ни 47-мм пушку в неё поставить было невозможно. Нюанс заключался в том, что Schneider и STCC всё ещё занимались проектированием новой башни, и на момент подписания контракта на изготовление 10 танков установочной партии в металле «голов» для них просто не существовало. Больше того, проектированием башни занималось другое ведомство, которое с Renault не контактировало.

В результате выпущенные машины также пришлось комплектовать башнями от Renault FT. Поскольку диаметр башенных погонов совпадал, заменить попозже старую башню на новую труда не составляло. Первый D1 поступил в 503 танковый полк в мае 1931 года, поставки всей установочной партии закончились в ноябре. Ещё раньше, 23 декабря 1930 года, был заключён новый контракт на поставку 70 танков, и их также пришлось комплектовать башнями от Renault FT.

Одновременно на базе танка было разработано ещё несколько машин. В 1930 году была спроектирована самоходная установка, которую предполагалось вооружить пушкой калибра 82 мм. Что это была за пушка, пока неизвестно. Исходное шасси в этой машине использовалось без изменений, а пушку устанавливали казенной частью вперёд, что позволяло оставить систему в габаритах танка. По сравнению с Char D1 масса самоходной установки снижалась с 14 до 12 тонн, так что вопросов насчёт подвижности не возникало. Экипаж САУ составлял 5 человек. При стрельбе механик-водитель должен был находиться вне машины.

Предполагалось, что эта самоходная установка будет входить в состав подвижной обороны Линии Мажино. В 1932 году проект был закрыт, хотя принципиальная возможность постройки такой машины была. Ещё одним проектом стала машина для артиллерийских наблюдателей. В этом варианте с танка просто снимали башню и ставили рубку с наблюдательной башенкой. Один такой мобильный командный пункт изготовили из танка с номером 1016.

Башня для нового танка, которую обозначили ST1, была изготовлена в 1930 году. Schneider не стала искать сложных путей и взяла за основу башню для опытного Char B. Изменения свелись к замене правого пулемёта на 47-мм пушку, а вместо смотровой башенки в крыше появился люк. На то, от какой машины Schneider взяла башню, красноречиво указывает толщина её брони – 40 мм, то есть больше, чем у корпуса.

Отчасти командиру D1 повезло, поскольку вместо Hotchkiss в башне появился пулемёт MAC Mle.1931, который был более компактным и имел гораздо более удобные для перезарядки короба. Тем не менее, соседство пулемёта и пушки в башне с диаметром погона Renault FT, даже максимально разнесённых друг от друга, не обещало командиру танка лёгкой жизни.

Опытную башню установили на танк с серийным номером 003. Достаточно быстро выяснилось, что центр тяжести в ней сместился вперёд со всеми вытекающими последствиями. Единственным способом решить проблему стала установка в кормовой части большого противовеса. Впрочем, и это не оказалось полноценным решением проблемы, хотя после установки противовеса последовал заказ на 10 таких башен. Поставили их как на танки установочной партии, так и на машины заказа 1930 года. В войсках эти башни, поступившие в 1932 году, раскритиковали, поскольку установка противовеса никак не могла скомпенсировать ужасную тесноту. Люк в крыше оказался сомнительным достоинством, поскольку пользоваться им было неудобно.

Собрав массу нелестных отзывов из войск, Schneider и STCC принялись разрабатывать другую башню. Взяв за основу ST1, инженеры Schneider немного увеличили её объём в кормовой части, вернули на место смотровую башенку и слегка переработали установку вооружения. Чтобы подстраховаться, было решено изготовить две башни (ST2 и ST3), немного отличавшихся друг от друга. Обе башни изготовили в 1933 году и направили в многострадальный 503-й танковый полк.

В процессе эксплуатации выяснилось, что башня явно лучше ST1, поскольку места внутри стало больше, да и противовес для неё уже не требовался. Башню приняли на вооружение в октябре 1933 года, но реальные поставки начались только в 1936 году. Между тем, 12 июня 1932 года было заказана новая партия из 30 D1, а 16 октября 1933 года военные заказали ещё 50 штук. Последние танки поступили в войска в мае 1935 года. Таким образом, довести танки до утвержденной конфигурации удалось только спустя год после окончания их производства!

Хотя новая башня и получилась лучше прежней, особо обольщаться по этому поводу не следовало. Смотровую башенку на неё поставили, но пользоваться ей оказалось крайне неудобно. Места внутри стало больше, но всё равно командиру D1 вряд ли можно было позавидовать. Кроме того, в открытом положении кормовой люк, через который командир попадал в башню, задевал рамочную антенну. Проблему удалось решить уже в ходе эксплуатации.

Помимо 503-го танкового полка, где проходили испытания танка, Char D1 поступали на вооружение в 507, 508 и 510 полки. В каждой из этих частей находился батальон таких танков, включавший 45 машин. Как часто бывает с первенцами, машину преследовали многочисленные дефекты. Новинка нещадно эксплуатировалась, поскольку на ней отрабатывалась новая тактика ведения боевых действий. О том, насколько интенсивно шла эксплуатация, красноречиво говорят следующие цифры. В 1934 году из 110 танков, имевшихся в наличии, только 31 был технически исправен. 62 D1 оказались сломанными или проходили капитальный ремонт, ещё 17 танков находилось в «уставшем» состоянии.

Ситуация усугублялась тем, что танки продолжали эксплуатироваться со старыми башнями от Renault FT. Когда в 1936 году на них стали ставить, наконец, башни ST2, возникла масса проблем, поскольку укладки снарядов были рассчитаны на 37-мм пушки. К слову, появление башни ST2 совсем не означало, что тесные и неудобные ST1 заменят. Они так и остались на танках, которые позже передали в тренировочные подразделения. Информация о том, что к началу Второй мировой войны эти башни заменили на более новые, не соответствует действительности. Да и какой был в этом смысл, если уже в 1937 году на D1 военные стали смотреть с обоснованным сомнением. К тому моменту бронирование в 30 мм выглядело недостаточным, да и остальные характеристики указывали на то, что танк стремительно устаревал.

При этом снимать D1 с вооружения никто не собирался, несмотря на все его проблемы. Франция не могла себе позволить моментально сменить парк бронетанковой техники. Да, D1 уже не годился для боёв в Европе, но у Франции было множество колоний. Именно туда и «сослали» устаревающие машины. В конце 1937 года в Тунисе сформировали 61-й, 65-й и 67-й танковые батальоны, куда и направили 145 танков. Местом их дислокации стал город Бизерта.

Появление этих машин в Тунисе было не случайным: «сослав» D1 из Европы, Франция значительно усилила своё военное присутствие в регионе, ситуация в котором потихоньку накалялась. Политика «внутреннего итальянского моря», которую реализовывал режим Муссолини, не могла не беспокоить Францию. Появление почти полутора сотен танков со вполне конкурентоспособными даже для второй половины 30-х годов вооружением и бронированием должно было остудить пыл итальянского диктатора.

Об устаревших танках в Африке французы вспомнили в конце мая 1940 года, когда немцы прорвали франко-английскую оборону и стремительно продвигались вглубь французской территории. 29 мая началась погрузка 67-го батальона, а уже 2 июня это подразделение под командованием капитана Вальто (Valleteau) приступило к разгрузке в Марселе. На фронт батальон отправился 9 июня. Два дня спустя он разгрузился в Сент-Мену в Шампани. Задачей батальона стало прикрытие отхода 5-го смешанного сенегальского пехотного полка и 6-й колониальной дивизии.

В бой танки вступили днём 12 июня. 2-я рота в 15:50 выдвинулась в сторону Сюипа, чтобы остановить продвижение немецких войск. В течение четырёх часов экипажам D1 пришлось воевать в одиночку против немецкой пехоты, обороняя Сюип. Ситуация осложнялась тем, что у немцев в достатке имелись противотанковые пушки. Практически каждый танк получил по нескольку попаданий. Башни немцам пробить так и не удалось, но многие танкисты оказались посечены осколками разбитых стеклоблоков. Подобные повреждения получили 11 танков роты. 3-я рота, действовавшая в районе Суэна, попала под огонь немецкой противотанковой артиллерии и потеряла 7 танков.

На следующий день 1-я и 2-я роты прикрывали отход 6-й колониальной дивизии в районе Сент-Мену. Тогда же состоялась и первая встреча с немецкими танками. Несмотря на то что по состоянию на 1940 год D1 выглядел морально устаревшим, на деле толку от него оказалось куда больше, чем от более современных французских лёгких танков. Прежде всего, это касается вооружения. Короткоствольная 47-мм пушка SA 34 оказалась значительно более эффективной, чем даже длинноствольная 37-мм пушка SA 38, которую, впрочем, имели далеко не все лёгкие танки. Для неё броня немецких танков, достигавшая толщины 30 мм, не представляла особых проблем. По бронированию же созданный по спецификациям 1926 года D1 и лёгкие танки конца 30-х годов оказались примерно равнозначными.

В результате встреча устаревших французских машин с противником закончилась тем, что немцы были вынуждены отойти. Правда, число танков во 2-й роте по итогам боёв сократилось до 4, и все они имели различные повреждения. Последняя машина роты была потеряна на следующий день. В это же время, потеряла свои танки и 3-я рота, попавшая в засаду. Что касается 1-й роты, то она в основном теряла свои машины из-за технических неисправностей и отсутствия запчастей. Тем не менее, её машины тоже повоевали. В ночь с 15 на 16 июня два уцелевших D1 участвовали в отражении немецкой атаки, а на следующий день влились в состав 43-го танкового, вооружённого Renault R 35. Правда, по причине неисправностей эти танки были в составе 43 BCC очень недолго.

На этом боевая карьера Char D1 не закончилась.

Согласно имеющимся данным, немцам досталось 18 танков, которые были переименованы в Panzerkampfwagen D1 732(f), но реально их не использовали даже как учебные танки. Слишком изношенная матчасть, ещё и повреждённая в ходе боёв, не оставляла никаких шансов на её дальнейшее боевое применение. В число немецких трофеев попали и машины из учебных частей с башнями ST1, которые как боевые вовсе ни на что не годились.

Совсем иная ситуация складывалась в Африке. Из 107 танков, оставшихся в Тунисе, 77 машин после капитуляции Франции были отправлены на склады, где их разместили под контролем итальянцев. Ещё 10 танков были в таком состоянии, что их за боевые единицы не посчитали. Оставшиеся же 20 танков французы смогли незаметно перевезти в Алжир. Летом 1941 года, после нескольких попыток, французам удалось уговорить итальянцев разблокировать 62 D1, которые тоже направили в Алжир. Там их включили в состав нескольких полков RCA (Régiment de Chasseurs d'Afrique, то есть «полк африканских охотников»), подчинявшегося кавалерии. 2-й RCA, дислоцировавшийся в Оране, фактически являлся 65-м танковым батальоном. Таким образом, французы восстановили в полном размере целый танковый батальон.

4-й RCA дислоцировался в Тунисе, в его составе находилось 15 танков. 5-й RCA, находившийся в Алжире, по официальным данным, имел 15 танков, но там же имелись и 20 D1, которые французы припрятали.

Через два с лишним года после боёв в Шампани D1 пришлось снова повоевать. 9 ноября 1942 года американцы начали операцию «Факел», в ходе которой высадились неподалёку от Орана. Одной из приоритетных целей для американских сил был аэродром Тафару. Здесь 601-й батальон истребителей танков, вооружённый 75-мм полугусеничными истребителями танков M3 GMC, по отчётам американцев, вступил в бой с французскими Renault R 35.

На самом деле это были D1 из 2-го RCA. Бой оказался неравным, поскольку 75-мм пушки M3 GMC могли поражать французские машины на запредельных для тех дистанциях. Тем не менее, 601-й батальон потерял одну M3 GMC, кроме того, оказался потерян один Light Tank M3A1. Потери французов оказались не в пример большими – 14 D1, фактически полная рота. Повреждённых машин оказалось ещё больше, поскольку когда вскоре остатки 2-го RCA влились в части, воевавшие уже на стороне Союзников, боеспособных танков в нём оказалось всего 10 штук.

Примерно в это же время 4-й RCA в Тунисе оказался между молотом и наковальней. Хотя вишистская Франция находилась в состоянии нейтралитета, немцы из Африканского корпуса стали требовать перехода её войск под их управление, и в это же время на горизонте появились англичане. Долго такая дипломатия продолжаться не могла, и 19 ноября 4-й RCA начал боевые действия против немцев. Обороняясь, французские подразделения стали постепенно отступать, и тут им на помощь подоспели британские коммандос. Вплоть до февраля 1943 года 4-й RCA принимал участие в боевых действиях.

Пришлось повоевать и 5-му RCA, который вёл боевые действия в гористых районах Туниса. В конце февраля 1943 года изношенной до предела матчасти во французских полках пришли на смену английские Valentine. К концу африканской кампании во французских частях осталось всего 10 танков D1, которые свели в охранное подразделение EPSM, подчинявшееся военно-морским силам.

Несмотря на то что уже к середине 30-х годов D1 выглядел устаревшим, итоги его боевого применения оказались весьма неожиданными. Стоит признать, что концепция, принятая французским пехотным командованием в середине 20-х годов, оказалась верной. Даже со всеми своими недостатками он оказался вполне неплохим пехотным танком. Ближайшим его аналогом был английский Valentine, который несколько превосходил D1 по бронированию и скорости, но был хуже вооружён. Увы, в начале 30-х французы сделали ставку на совсем другие машины.

Источники и литература:

Centre des archives de l'Armement et du personnel civil (CAAPC)

Renault D1, Pascal Danjou, TRACKSTORY №8, 2008

The Encyclopedia of French Tanks and Armoured Fighting Vehicles: 1914–1940, Franзois Vauvillier, Histoire & Collections, 2014

GBM 103, 113