Историки, пишущие о "термидорианской реакции", попадают в ловушку "простых схем". Жерминальское и прериальское восстания, привычно трактуемые как "санкюлотско-пролетарские хлебные бунты", заставили-де правительство "качнутся слева направо", и как "естественная реакция", после разгрома "левых" усилились "правые", которые, в свою очередь и попытались захватить власть... А кто у нас в революции "правые"? Естественно, роялисты (ну, у приверженцев черно-белых схем из истории СССР других вариантов не бывает)... Таким образом следующее восстание, вандемьерское, и становится "роялистским" без особого рассмотрения фактуры - "логично" же! Тем более что "исторические источники" 1795 года это "подтверждают" - термидорианцы поспешили заклеймить участников беспорядков как "агентов Питта и эмигрантов". Правда, пытливого историка должно было смутить то, что, начиная с 1792 года все проигравшие в "факционной" борьбе оказывались в официальной пропаганде "агентами Питта" - фейяны, жирондисты, эбертисты, дантонисты, Робеспьер... Но увы, отнюдь не все историки (к сожалению), пытливы.

Расправившись с "революционной диктатурой санкюлотов" в жерминале и прериале, Конвент смог завершить свой "опус магнус" - принять новый основной закон, ставший Конституцией III года Республики. Ее создатели задались целью предотвратить "повторение террористических безобразий" и возвели ряд законодательных препятствий против концентрации власти в одном месте. Парламент, избираемый по прежней двухчастной схеме (избиратели голосуют за выборщиков, выборщики - за депутатов), теперь разделялся на две части - депутаты старше 40 лет проходили процедуру отбора жеребьевкой, чтобы определить 250 тех, кто войдет в Совет старейшин, верхнюю палату (без права законодательной инициативы, но с правом вето), а остальные формировали нижнюю (с правом законодательной инициативы, но без права вето) - Совет пятисот. Высшая исполнительная власть вручалась Директории - коллегии из пяти человек, выбранных на год Советом старейшин из числа предложенных Советом пятисот (кандидаты не должны были быть депутатами), а через год один из "директоров" по этой же схеме подлежал замене (плановая ротация). Также ежегодно осуществлялась ротация трети депутатов в обоих палатах парламента. Такая сложная "антидиктатурная" схема имела один существенный изъян - новый парламент мог сразу взять и отменить саму конституцию III года, и тогда все усилия насмарку. Так, по крайней мере, подали проблему рядовым французам, не педалируя особо другой аспект - термидорианцы отнюдь не хотели терять завоеванную ими у "кровавой тирании Робеспьера" власть. И потому родился "гениальных ход" - Конвент постановил, чтобы две трети из его депутатов были в обязательном порядке выбраны в новый парламент для "гарантии сохранности и преемственности власти".

Оба документа - конституция и "закон о двух третях" - были выставлены на референдум. Но если за новый основной закон проголосовали большинство секций избирателей (более миллиона голосов "за" и всего около 50 000 "против"), то со вторым "документом" случилась грубая и не слишком завуалированная фальсификация - результаты голосования в парижских секциях, где "две трети" поддержало всего одно собрание выборщиков, попросту не стали учитывать, и закон "проскочил" с уникальными результатом 205 498 голосов "за" и 107 754 "против". Естественно, что избиратели, особенно в Париже, были "до глубины души" возмущены такой "совсем не тонкой" фальсификацией. В секциях то и дело собирались возмущенные граждане, требовавшие "покарать продажный прижим" и "восстановить справедливость". Назревал большой беспорядок, и Конвент даже решил "снова слить левых направо" - из тюрем были выпущены большинство арестованных после прериальского мятежа, дабы они "уравновесили праворадикальные элементы" в секциях. Однако же помогло не очень - бывшие "узники совести" тоже не горели особым желанием сражаться за Конвент, который обломал им "хлеб и максимум"...

Теперь надобно бросить взгляд на то, чем был во Франции 1795 года "настоящий роялизм". Фразы типа "при короле такого бардака не было!" и "верните нам короля!" звучали довольно часто (и в том же контексте, что и про Сталина - никто сам не хотел в ГУЛАГ, но все хотели, чтобы там оказались другие), и были даже регионы, где в 1795 году появились тайные организации. В Лионе некие участники некоего "Общества Жею" (не очень умные "лингвологи" переводили как "Соратники Иегу", или даже "Общество Ииуя", как-то даже не пытаясь подумать, какое отношение французы имеют к каноническому переводу "Библии" на русский) убивали в тюрьмах заключенных туда после 9 термидора якобинцев и санкюлотов. Тем же самым занималось в Тулоне "Общество Солнца". Однако же само их существование окутано столькими легендами и недостоверными вымыслами, что точно ясно лишь одно - с реальными роялистами за пределами Франции никакой постоянной связи у них не было. Лидерами роялизма в 1795 году были "король Людовик XVIII", провозгласивший себя таковым после смерти летом этого года в застенках Тампля своего племянника, дофина Луи (называемого монархистами "Людовиком XVII"), его брат Шарль д'Артуа и их дальний родственник, принц Луи V Жозеф де Бурбон-Конде. Первый из них обитал в Вероне, под защитой Венецианской республики, и какие-то сведения из Франции получал лишь через своего "министра полиции" Луи Александра де Лонэ, графа д'Антрега, руководившего сетью тайных агентов, известных как "Парижское бюро". Это была немногочисленная законспирированная организация, целью которой являлся сбор информации - никакого политического влияния ее участники, бывшие людьми незначительными и незаметными, не имели. Работа по установке связей с "лидерами общественного мнения", которые склонялись к идее реставрации монархии, велась, но была далека от завершения. Сам претендент делу помогал не сильно, выпустив "Веронскую декларацию" по случаю своего "восшествия на престол", в которой пообещал сурово расправиться с теми, кто голосовал за казнь его брата, и ничего конкретного не сказал о том, что планирует в случае своего успеха делать с "завоеваниями революции" (например, переделом собственности и конфискованным церковным имуществом). Графу д'Артуа и принцу Конде вообще было не до "этих глупостей" - они с 26 августа по 21 ноября 1795 года находились на острове Ё у берегов Бретани, где пытались разжечь пламя "шуанерии", сильно пострадавшей после поражения в заливе Киберон летом текущего года. Состояние "шуанов" и вандейцев в это время было таково, что даже в районе боевых действий их силы таяли и рассыпались на мелкие группы - так что никакой речи о засылке каких-то больших групп в Париж для "дестабилизации обстановки" просто не шло. В общем, выдавать последующие события за "роялистский мятеж, организованный эмигрантами на английское золото", могут лишь люди, очень плохо знакомые с матчастью и реальным политическим положением во Франции в 1795 году... Читать работы советских историков в тех местах, где они пишут о вандемьерском восстании (точнее, в отличие от жерминальского и прериальского, с "благородными пролетариями", у историков родом из СССР это исключительно "мятеж", ибо устроен "классово чуждым элементом"), весело, но в итоге надоедает. Схема феерична - Людовик XVIII из Вероны (ближе неоткуда, он-то там проживал) и граф д'Артуа с острова Ё (ну, а где еще он в то время был?), а также (вот она, прекрасная "географическая отмазка"!) "британские империалисты" заслали "переодетых шпионов" и "шуанов", которые завербовали бывших дворян и священников, "золотую молодежь" и "шпекулянтов". Ни много, ни мало - в Париже таких нашлось 40 000 человек. Но, несмотря на сбор такой толпы, что-то пугало "шуанов и шпионов" - "еще не решаясь выступить в пользу монархии в виду ее явной непопулярности", роялисты-де "прикрылись демократическими лозунгами"... В общем, идея, собравшая в столице 40 000 человек, готовых за нее драться, не была популярной - вот, шедевр коммунистической логики.

На самом деле в сухом остатке всей этой болтовни находится то, что участники вандемьерского восстания требовали не короля, а пересмотра итогов референдума, отмены закона о двух третях, и как следствие - перехода власти от термидорианцев, скомпрометировавших себя в первую очередь провальной экономической политикой, к "менее радикальным" революционерам (из оставшихся). Весь роялизм им сочинили потом депутаты Конвента по привычной схеме, давно обкатанной на жирондистах, эбертистах, дантонистах и робеспьеристах - "агенты Питта и Кобурга, иностранные шпионы, эмигранты и аристократы". Первые драки случились 2 вандемьера IV года (24 сентября 1795) - "мюскадены" в Пале-Рояле ругались с военными, обвиняя их в поддержке депутатов, устроивших "фигню с двумя третями". Солдаты (действовавшие по той же логике) обозвали их роялистами и кинулись давать по шеям. 3 вандемьера "неустановленные молодые люди" стреляли в гренадеров, охранявших Конвент. 10 вандемьера в секции Лепелетье состоялось собрание, на котором призвали все остальные секции прислать выборщиков на следующий день к 10.00 в театр Комеди Франсез, чтобы они там провели "честные выборы" депутатов, а не "ерунду с двумя третями". 22 секции выразили одобрение этому решению, однако рискнули прислать выборщиков только 15. Конвент послал войска, чтобы арестовать собравшихся, но они шли так "быстро", что прибыли только к ночи с 11 на 12 вандемьера, когда из Комеди Франсез все уже разошлись.

Конвент назначил специальных уполномоченных, числом пять, которые должны были "принять меры к обеспечению общественного спокойствия" - Барраса, Пьера Коломбеля, Пьера Клода Франсуа Дону, Этьена-Франсуа-Луи-Оноре Ле Турнёра и Филиппа-Антуана Мерлена (из Дуэ). Военный опыт из них имел только Баррас, так что "нити управления" сосредоточились в его руках. Для "чисто военных вопросов" Баррасу потребовался "человек умелый", и он вспомнил об этом выгнанном со службы за неподчинение приказу бригадном генерале, за которого усиленно хлопотала его, Барраса (только ли его уже?), любовница Мари Роз ЖозефА Таше де Ля Пажери, вдова генерала де Боарне - какой-то Набулионе Буонапарте. Впрочем, бывший комиссар Конвента в Тулоне припомнил его - этот замухрыга-капитан крутился во время осады и изображал там "самого главного на раёне", путаясь под ногами у взрослых людей и сделав молниеносную карьеру, окончив осаду бригадным генералом... Комиссия начала стягивать в Париж войска, и в качестве "отчаянной меры для отчаянных времен" было даже отдано приказание сформировать из активистов Сент-Антуанского предместья "Батальон 1789 года" (марксисты в восторге, посвящая бОльшую часть описания вандемьерских событий расписыванию социального состава этой части и не желая понимать простую вещь - если бы Конвент защищал всего один батальон, мятеж бы очень быстро победил). В общей сложности было поставлено под ружье около 6000 человек. Решающей операцией стала доставка в столицу из военного лагеря пушек (которых не было у повстанцев - с прериальского восстания всю Национальную гвардию избавили от "последнего аргумента"), которую смог провернуть кавалерийский лейтенант Жоашен Мюра[т].

В ночь с 12 на 13 вандемьера в секции Лепелетье был организован штаб восстания. Военное руководство поручили бригадному генералу Луи Мишелю Огюсту Тевене, называвшему себя Даниканом - вполне себе "патриоту 1789 года" и участнику войны в Вандее (на стороне "синих", естественно), который ушел в отставку в сентябре 1795 года, поссорившись с Конвентом на почве "осуждения зверств", творившихся при подавлении восстания (в итоге Даникан станет агентом роялистов - но уже после вандемьерского мятежа, и, кстати, при реставрации в 1814 году ему "вообще ничего не отломилось", он даже не вернулся во Францию). Для решающего столкновения он смог собрать около 25 000 человек. Баррас выстроил свои войска по периметру Конвента и приказал Буонапарте стрелять, в случае чего, сразу из пушек. Что тот и сделал, когда к 16.00 13 вандемьера (5 октября) вооруженные повстанцы накопились у церкви Сен-Рош. Правда, впоследствие каждая сторона обвиняла другую, что первые выстрелы сделал противник (скорее всего, первым палить начал как раз "Батальон 1789 года"). Картечь подействовала на мятежников удручающе - трусливые кинулись врассыпную, смелые заперлись в церкви и капитулировали утром следующего дня. Воодушевленные успехом, "силы законности и правопорядка" бросились в секции на "зачистку". "Попытки сопротивления" "были подавлены" 14 вандемьера.

Потери сторон были оценены как "примерно по 400 человек". Депутаты Конвента впоследствие "мамой клялись", что в секции Лепелетье нашли "окулиард белых роялистских кокард" (которые идиоты-повстанцы зачем-то не надели, а тупо свалили в углу) и "подрывную литературу", а на трупах убитых-де нашли татуировки в виде лилий и значки на отворотах лацканов - но ни того, ни другого, увы, представить в доказательство своих слов никто от них не потребовал ("Робеспьер хотел жениться на принцессе и стать королем" - методичка не поменялась). "Опасность справа" (на самом деле из центра) миновала...