С 1 октября 1928 года в СССР вступил в действие первый пятилетний план развития экономики. В частности, планировалось создание 1200 новых предприятий, рост промышленного производства на 136%, а производительности труда – на 110%. Но в конце 1929 года этот план скорректировали в сторону увеличения ряда показателей – особенно резко должна была возрасти продуктивность предприятий тяжёлого машиностроения. Частично на изменение плана повлияло принятие Реввоенсоветом (далее – РВС) СССР «Системы танко-тракторного и авто-броневого вооружения Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (утверждена 18 июля 1929 года). Система подразумевала обеспечение армии следующими видами танков: разведывательными – быстрыми вездеходными дешёвыми танками или танкетками, возможно – плавающими; общевойсковыми – они должны были стать основой бронетанковых частей РККА; оперативными – танками прорыва, которые, не ввязываясь в затяжные бои, должны были совершать глубокие рейды по тылам противника; танками качественного усиления ТРГК (танков Резерва Главного Командования) – средними танками с мощным вооружением и противоснарядным бронированием, способными прорывать линию обороны противника; мощными танками особого назначения – их также относили к ТРГК. Эти тяжёлые танки прорыва должны были идти в ход на самых важных участках наступления Красной Армии.

До 1933 года (года окончания пятилетки) требовалось практически с чистого листа создать мощный бронетанковый кулак для армии, не имея при этом ни соответствующей конструкторской школы, ни подготовленных инженерных кадров, ни танкостроительных традиций и опыта, ни мощной промышленности. Стране требовались энергичные люди, способные взвалить на себя эту тяжёлую работу. 22 ноября 1929 года приказом РВС создаётся Управление по моторизации и механизации (далее – УММ) РККА, получившее задачу быстрого создания и организации серийного производства бронетехники в соответствии с требованиями, указанными в Системе. Первым руководителем УММ стал комкор И.А. Халепский, который сразу же энергично включился в работу.

До создания УММ Советский Союз не имел удачного опыта конструирования собственных танков. Танк Т-18 был глубоко переработанной копией французского «Рено» FT-17, но к началу 30-х годов он уже сильно устарел. В танковом КБ ленинградского завода «Большевик» (бывшего Обуховского завода) проводились попытки по конструированию нового лёгкого танка Т-19, но после сборки первых прототипов стало понятно, что этот танк слишком дорог и ненадёжен. Столь же плачевно обстояли и дела в Харькове, где КБ Харьковского паровозного завода с 1927 года пыталось создать средний танк Т-12, а потом, параллельно с этим, начало работы над его улучшенной версией Т-24. Несмотря на затраченные усилия конструкторов, эти танки не устраивали военных по целому ряду параметров. Между тем, УММ не только курировало отечественных производителей, но и активно собирало информацию о мировых тенденциях в танкостроении. В конце концов, после проведения предварительных переговоров с представителями различных американских и европейских фирм была создана закупочная комиссия, возглавляемая Халепским и посетившая целый ряд зарубежных танкостроительных предприятий. Результатом её работы стало приобретение двух экземпляров и лицензии на производство американского танка М1931 конструктора Кристи (будущего БТ-2) – советские военные функционеры рассматривали этот танк как потенциальный танк прорыва. Кроме того, в Великобритании были закуплены 15 экземпляров танка «Виккерс» Mk-А 6-тонный (будущего Т-26) и права на его производства – таким образом, вопрос с общевойсковым танком также был закрыт. Оттуда же в Союз отправили 20 танкеток «Виккерс-Карден-Ллойд» Mk.VI (позднее послуживших отправной точкой для создания плавающей танкетки Т-27), поэтому и о разведывательном танке в УММ больше не беспокоились.

Главные проблемы возникли с танками ТРГК – Великобритания отказывалась продать свою экспериментальную пятибашенную разработку фирмы «Виккерс-Армстронг» – танк «Индепендент» (англ. – «независимый»). Закупленные 12-тонные английские средние танки «Виккерс» Mk.II «Мидиум» (англ. – «средний») советским закупщикам не подходили, поскольку были оснащены не противоснарядной, а противопульной бронёй, а за трёхбашенные «Виккерс» Mk.IIІ производители заломили такую цену, что в УММ посчитали за лучшее от них отказаться. Провалились и попытки разработать средний и тяжёлый танки прорыва своими силами – у инженеров Главного конструкторского бюро Орудийно-оружейно-пулеметного объединения, работавших над проектами танков Т-30 и Т-32, не хватало опыта, чтобы успешно завершить эту работу. Не смогли справиться с ней и в Авто-танко-дизельном отделе Экономического управления ОГПУ, где работали арестованные инженеры. Их проект танка прорыва весом до 70 тонн также оказался неудачным.

Танки такого класса создавались также во Франции, но она занимала непримиримую позицию по отношению к СССР – в том числе, и потому, что из стран Антанты сильнее всех пострадала от внешней политики нового государства, когда «красные» отказались платить по царским долгам. Продавать танки «большевикам» Франция категорически отказывалась, а в США подходящих бронированных машин не производили. Оставалась ещё одна танковая держава – Германия, но ей, в соответствии с условиями Версальского договора, было категорически запрещено конструировать бронетехнику. Но Халепский всё же нашёл выход из ситуации, и в СССР пригласили целое немецкое конструкторское бюро инженера Эдварда Гроте (комкор ошибочно называл его «бюро Гротто») во главе с его руководителем и хозяином. Предпочтение было отдано именно этой организации, поскольку один из конструкторов бюро был коммунистом, а сам Гроте сочувствовал СССР. Начиная с 1928 года, он давал советским конструкторам консультации, использовавшиеся ими при создании опытных бронемашин – танкетки Т-17 и танка Т-20 (варианта модернизации Т-18). В марте 1930 года при заводе «Большевик» было создано совместное конструкторское бюро АВО-5, куда по настоянию наркома тяжёлой промышленности Серго Орджоникидзе помимо немецких специалистов включили и советских конструкторов – Н.В. Барыкова, Л.С. Троянова, А.И. Воробьёва и целый ряд других.

В новом КБ сразу закипела работа. Разрабатываемый средний танк (в документации он первоначально указывался как тяжёлый, но спустя какое-то время его классификацию пересмотрели) был совершенно секретным объектом – техническое задание Эдварду Гроте 5 апреля 1930 года выдал лично начальник Техотдела экономического управления ОГПУ В.И. Уюк. Танк должен был соответствовать следующим тактико-техническим характеристикам: «Погрузочный вес 18-20 (не свыше 30) т; макс скорость 32-40 клм/час; вооружение 1 76,2 мм пушка с баллистикой обр. 1902 г.; 1 37-мм танковая пушка нового типа; 5 пулеметов, из коих 2 тяжелых; толщина брони не хуже 20 мм…» Уже 15-22 апреля были рассмотрены сразу четыре мало отличавшихся друг от друга проекта, представленных немецким конструктором (советские функционеры торопились принять проект до 22 апреля – дня рождения В.И. Ленина). После шестидневных дебатов был выбран второй проект, который и решили реализовывать в металле. Тогда же чиновникам от РВС и УММ продемонстрировали деревянную модель танка в масштабе 1:10. Комкор Халепский был очарован танком, и проект получил прямое финансирование, то есть на создание прототипа конструкторы получали столько средств, сколько запрашивали, благодаря чему проектные работы и сборка танка продвигались довольно быстро.

В танке было реализовано множество новшеств, ранее не использовавшихся никем из танкостроителей. Например, корпус танка, получившего индекс ТГ, был полностью сварным, что в то время являлось новаторством – большинство танков были клёпанными. Машина имела оригинальную для того времени компоновку, которая вскоре была признана классической: впереди располагалось отделение управления, за ним – боевое отделение, и в кормовой части находилось моторно-трансмиссионное отделение. Лобовые бронелисты танка имели небольшой наклон, что увеличивало непробиваемость брони. В крыше отделения управления были смонтированы два овальных люка для попадания экипажа в танк. Место механика-водителя находилось посреди передней части танка и оснащалось тремя призменными приборами наблюдения. Интересно, что танк Гроте не имел ни рычагов (как у подавляющего большинства танков), ни рулевого колеса (как у танка Кристи М1931 при движении на колёсном ходу). Вместо этого была установлена рулевая колонка похожая на штурвал самолёта-истребителя, и танк поворачивался путём её отклонения вправо или влево.

Следом за отделением управления шло боевое отделение, над которым размещались две артиллерийские башни, скомпонованные по принципу пирамиды – одна на одной. Верхнюю куполообразную башню сделали меньшей по размеру, чем нижнюю. В ней монтировалась 37-мм танковая пушка ПС-1 конструкции П.Н. Сячинтова, начальная скорость снаряда которой в 707 м/с позволяла пробивать броню практически любого танка в мире, созданного к тому времени. Вертикальные углы наведения от -12° до +85° позволяли вести огонь и по воздушным целям. Со второй башней у Гроте возникли определённые проблемы – при её установке выяснилось, что подбашенный погон, приваренный к корпусу, деформирован. Как результат, вращающаяся башня превратилась в неподвижную рубку, которую пришлось приварить к корпусу. У контролировавших ход работ функционеров РВС и УММ возникли вопросы относительно этой проблемы, но в АВО-5 их убедили, что при производстве серийных танков этот дефект ликвидируют, и нижняя основная башня будет вращаться.

В башне/рубке на цапфах размещалось основное вооружение танка – 76,2-мм танковая пушка ПС-19 системы Сячинтова-Гроте. Это была передовая по своей конструкции артиллерийская система, созданная на основе первого российского зенитного 76,2-мм орудия конструкции Тарнавского-Лендера образца 1914/15 годов. Орудие претерпело значительные изменения – его накатник и тормоз отката поместили не под стволом, как это было у зенитки, а разнесли по сторонам, кроме того, была изменена конструкция люльки. Пружинный привод накатника заменили на гидравлический, а также установили гильзоулавливатель. Установленный дульный тормоз специальной конструкции Иванова уменьшил силу отдачи, принимаемой на себя корпусом танка, но был скептически воспринят военными – они опасались, что при выстреле газовые струи тормоза будут сбивать с ног и оглушать пехоту, бегущую рядом с танком. Благодаря клиновому затвору с инерционной полуавтоматикой орудие обладало превосходной для того времени скорострельностью – 10-12 выстрелов в минуту. Начальная скорость снаряда в 588 м/с гарантировала поражение любой бронированной цели, с которой не справилась бы 37-мм пушка. Углы горизонтального наведения ПС-19 достигали ±10°, вертикального – от -8° до +12°.

Помимо пушки, в бортовых и кормовом бронелистах нижней башни/рубки смонтировали три шаровые установки для 7,62-мм пулемётов «Максим» образца 1910 года. Ещё два 6,5-мм пулемёта Федорова или 7,62-мм пулемёта ДТ планировали установить в бортах отделения управления. Боекомплект танка составлял 50 унитарных снарядов для 76,2-мм танковой пушки ПС-19, 80 – к 37-мм пушке ПС-1 и 2309 патронов – к пулемётам. В некоторых публикациях иногда указываются 172 выстрела для орудий и 7000 патронов для пулемётов. Новшеством, применённым Эдвардом Гроте, было использование для защиты приборов наблюдения созданных им танковых стробоскопов, прошедших испытания на танке «Рикардо» (Mk.V). Один такой прибор установили на малой башне на призменном приборе наблюдения командира танка, и три – на окнах с призменными приборами наблюдения механика-водителя. Два прицела, прикрытых купольными стробоскопами, использовались наводчиками пушек. Стробоскопы снабжались узкими щелями шириной 0,5 мм и двумя моторчиками, вращавшимися со скоростью 400-500 об/мин. Экипаж танка состоял из пяти человек: механика-водителя, командира (он же выполнял функции наводчика 37-мм орудия), пулеметчика, наводчика 76,2-мм пушки и заряжающего. Для обеспечения связи на танке предусматривалась установка радиостанции немецкого производства. В кормовом моторно-трансмиссионном отделении ТГ должен был устанавливаться 8-цилиндровый бензиновый двигатель воздушного охлаждения мощностью 250 л.с. конструкции самого Гроте. Он отличался оригинальной системой смазки и охлаждения – смазка подавалась к каждому цилиндру через сепараторы, снабжённые специальными продувными камерами, установленными не на баббите, как это было принято ранее, а на подшипниках скольжения. Благодаря этому танковый двигатель работал даже тише, чем двигатель легкового автомобиля того времени. Ёмкость баков давала ТГ возможность на одной заправке преодолевать расстояния от 300 до 350 км по ровной местности (в зависимости от качества бензина). На пересечённой местности это расстояние уменьшалось вдвое.

Рядом с двигателем размещалась шестиступенчатая коробка перемены передач (далее – КПП), состоявшая из двух редукторов с шестернями шевронного зацепления. Большой редуктор переключал 1-ю, 2-ю и 3-ю скорости, а малый – 4-ю, 5-ю и 6-ю. Такое распределение скоростей приводило к тому, что при переходе с 3-й передачи на 4-ю танк приходилось останавливать. Благодаря специальному механизму реверса ТГ мог двигаться вперед и назад с одинаковой скоростью, что было важно в случае необходимости выхода танка из боя. В одном блоке с КПП размещались кулачковые муфты, выполнявшие роль бортовых фрикционов. Из-за недостаточных размеров силового отделения бортовые тормоза располагались внутри ведущих колес. Пневматическая система привода управления бортовыми фрикционами и тормозами была изготовлена по патенту Гроте. Танк оснащался мощнейшим для того времени бронированием – лобовые 44-мм бронелисты изготавливались на Ижорском заводе из трёхслойной брони, изобретённой инженером А.В. Рожковым. Толщина бортов достигала 20-24 мм, кормы – 13 мм, дна и крыши – 10-16 мм, стенок большой башни/рубки – 30 мм. Лобовые бронедетали танка могли выдерживать попадания 76-80-мм снарядов, а корпус танка был сделан водо- и газонепроницаемым, чтобы защитить экипаж от химических атак – на тот момент не прошло и пятнадцати лет со времени окончания Первой мировой войны, в которой отравляющие газы активно использовались воюющими сторонами. Боевая масса танка достигала 25 тонн.

Гроте сделал свой танк способным передвигаться как на гусеничном, так и на колёсном ходу. На каждый борт ТГ приходилось по пять сдвоенных обрезиненных опорных катков большого диаметра. Опорные катки «одевались» в пустотелые каучуковые шины типа «Эластик», похожие на шины грузовых автомобилей того времени. Их конструкция, а также независимая спирально-пружинная подвеска опорных катков (допускавшая их вертикальное перемещение на расстояние до 220 мм) и компрессорные камеры пневматической подвески делали ход танка необычайно плавным и тихим. При снятых гусеницах на бетонном полу цеха его могли столкнуть с места и перекатить всего 2-3 человека. Каждый опорный каток снабжался пневматическими тормозами – при обычном торможении водитель пользовался простым тормозом, останавливавшим только ведущие колёса, а в случае экстренного торможения (например, если была перебита одна из гусениц) мог включить экстренный тормоз для всех опорных катков. Мелкозвенчатые гусеницы танка также имели оригинальную конструкцию Гроте – ширина траков достигала 490 мм, и они крепились торцами к звеньям роликовых цепей Галля (подобные цепи используются в велосипедах). Траки изготавливали при помощи штамповки, благодаря чему они обладали высоким сопротивлением на разрыв. На передней оси ТГ крепились специальные лапы, полувращавшиеся вместе с ленивцем и помогавшие танку перебираться через рвы и канавы, а также самостоятельно выбираться из грязи. Благодаря им танк мог преодолевать ров шириной до 5-6 м.

Высшее руководство внимательно следило за продвижением работ. 17-18 ноября 1930 года нарком по военным и морским делам и председатель РВС СССР К.Е. Ворошилов посетил завод «Большевик» якобы с проверкой серийного производства танков Т-18, а на самом деле – для ознакомления с ситуацией по разработке ТГ. После посещений «Большевика» он докладывал Сталину: «Готовность танка на сегодня составляет 85%. Осталась незавершённой достройка моторной группы, коробки скоростей и ряда дополнительных агрегатов. Образец изготавливается в специальной мастерской, где сегодня заняты около 130 рабочих и техников. В настоящее время постройка танка задерживается из-за тяжёлой болезни самого Э. Гроте, но наши инженеры предполагают, что 15-20 декабря опытный образец всё-таки будет закончен...» Тем не менее, в 1930 году работы над ТГ завершить не успели, так как не был вовремя закончен двигатель, который работал без должной надёжности. Для проведения ходовых испытаний танка в апреле 1931 года было решено временно установить на него авиационный двигатель М-6-300, что потребовало переделки некоторых агрегатов, так как эта силовая установка и по габаритам, и по техническим данным значительно отличалась от первоначально запланированной. Работы же над двигателем Гроте возобновили только осенью 1931 года, поэтому в 1931 году танк испытывался с постоянно открытым моторным отделением, так как двигатель М-6 полностью в него не помещался. Машину, переделанную под новый двигатель, смогли предоставить для испытаний (проводившихся для представителей Наркомата по военным и морским делам) только 27 июня 1931 года. Испытания продолжались до 1 октября (с перерывами), в этот же период танк сняли на киноплёнку для показа руководству страны. Испытания показали преимущества нового танка, но вскрыли и целый ряд его недостатков. ТГ обладал хорошей проходимостью, управляемостью, огневой мощью и скоростью (максимальная – до 34 км/ч, что являлось хорошим показателем для того времени). Однако при интенсивном ведении огня у пушки ПС-19 могла отказать полуавтоматика, и извлекать гильзу из казённика приходилось вручную, что резко снижало скорострельность. Свободного пространства в нижней башне/рубке оказалось настолько мало, что было невозможно вести огонь одновременно и из 76-мм пушки, и из хотя бы одного башенного пулемёта. Воздушные магистрали часто выходили из строя по причине плохого качества резины, использовавшейся в уплотнителях, а размещение в одном картере КПП и бортовых фрикционов приводило к перегреву агрегата и угрожало его выходом из строя. На вязких и мягких грунтах гусеницы у танка слетали, так как высота их гребней оказалась недостаточной. Кроме того, недостаточно надёжно работали тормоза. Однако наибольшим недостатком танка ТГ, который, собственно, и определил его дальнейшую судьбу, оказалась его цена, составлявшая 1,5 млн. рублей. Это была колоссальная сумма – например, по сравнению со стоимостью лёгкого танка БТ-2, производство которого в это время разворачивалось в Харькове и которое обходилось бюджету СССР всего в 60 тыс. рублей за одну машину. 4 октября 1931 года по распоряжению правительства была создана специальная комиссия, призванная подробно изучить танк ТГ, а также возможности, которые открывались благодаря его созданию. Ознакомившись с новой разработкой, комиссия вынесла свой вердикт: «Считать, что танк ТГ в данном виде является чисто экспериментальным типом танка, на котором должны быть опробованы в работе все механизмы, представляющие практический интерес». УММ отказалось от дальнейших услуг немецких инженеров, и «бюро Гротто» в полном составе вернулось в Германию. АВО-5 было реорганизовано в опытно-конструкторский машиностроительный отдел завода «Большевик», который возглавил Н.В. Барыков – бывший заместитель Эдварда Гроте. Советские конструкторы вернулись к проекту танка Т-30, который к началу 1932 года довели до создания полноразмерного деревянного макета, после чего проект был остановлен. В дальнейшем эта конструкторская группа работала над созданием пятибашенного танка Т-35. Единственный прототип танка Гроте, судя по всему, всё-таки дождался своего «родного» двигателя, так как на фотографиях второй половины 30-х годов его моторно-трансмиссионное отделение уже закрыто, в то время как по дефектовочным ведомостям за этот же период времени он проходит как «танк с мотором». Таким образом, если на прототипе и стояла силовая установка, то это наверняка был не временный двигатель М-6.

Первоначально танк планировалось использовать для участия в парадах, но так как в нём были реализованы новейшие технологии, руководство наркомата посчитало более безопасным отправить его на консервацию в подмосковную Кубинку, а затем – в Военную академию механизации и моторизации РККА им. И.В. Сталина (Москва). Здесь танк ТГ находился до начала Великой Отечественной войны. Что с ним произошло в дальнейшем, автору статьи неизвестно. Наиболее вероятно то, что он отправился на переплавку.