Швейцария — страна маленькая, тихая и миролюбивая, но вооружённая до зубов. На всякий случай. Однако в последнее время нашла на неё лихая напасть: европейские мирные инициативы творят то, что не удалось сделать родному правительству — разоружить сограждан и всячески ущемить их честное право хранить дома кучу стрелковки. Правда ли это и что же случилось на самом деле? В 2015 году в столице Франции знатно порезвились террористы. В январе братья Куаши и присущий им Кулибали открыли счёт, перестреляв почти полный состав редакции замечательного хулиганского журнала «Шарли Эбдо» и добрав клиентами еврейской продуктовой лавки на окраине Парижа. В ноябре же воспоследовал «Батаклан», «Орлы смертельного металла», взрывы и перестрелки по всему городу, что по грустным итогам вылилось в самый убойный теракт в истории страны. На тот момент правительство президента Франсуа Олланда, по стечению обстоятельств, находилось на днище рейтингов и било один за другим рекорды непопулярности, исключительной в истории Пятой Республики. Вдобавок, президент лично был перепуган до судорог срочной эвакуацией со стадиона, у входа в который взорвалась бомба, — что, как потом стало ясно, рациональности его действиям не добавило. Требовалось срочно и выпукло показать электорату, что храбрый Олланд храбро сражается против злого, противного, ужасного терроризма. Казалось бы — чего проще? Достаточно перестать поставлять оружие мутным «повстанцам», перестать планомерно бомбить население далёких стран на 20 метров под землю, навести порядок в иммиграционной политике, предоставить социальные перспективы малоимущим стратам общества и прекратить заигрывать со всякого рода радикальной шелупонью под предлогом «уважения к религиозным убеждениям» — и теракты как рукой снимет. Но нет, это было бы слишком просто. Вместо этого Олланд смело и без колебаний решил… запретить гражданское владение огнестрельным оружием. Не прошло и недели после ноябрьского теракта, и на повестке дня Еврокомиссии возник плотный юридический текст на 18 страниц, который, с небольшими изменениями, впоследствии и стал директивой EU 2017/853, также известной как EU Gun Ban. Для понимания ситуации полезно отметить два обстоятельства:

Во-первых, тексты всех законов Евросоюза пишет вовсе не парламент, а Европейская комиссия — орган, в котором нет ни одного демократически избранного члена. Законодательная база ЕС на 100 процентов формируется подковёрными играми скользких назначенцев, что даёт широчайший простор для лоббирования внутриполитических (а также промышленных и финансовых) интересов стран‑тяжеловесов. Во-вторых, если бы французская администрация была способна за три дня произвести юридически состоятельный текст закона, они бы правили миром. По всей очевидности, текст заготовили заранее, и правительство Олланда лишь дождалось удобного случая. От Франции в рабочую группу откомандировали Алена Алекси — гражданина, как сказал бы Венедикт Ерофеев, «выкованного из стали с головы до пят», — употребившего весь политический вес своих нанимателей на проталкивание проекта в закон любыми способами, включая прямое нарушение внутренних норм еврозаконотворчества. В частности, предварительная формальная оценка последствий (impact study), в принципе обязательная для любого законопроекта, была полностью проигнорирована — как и 28 тысяч отзывов, полученных в ходе «публичной консультации» (это были «неправильные» отзывы). Также были проигнорированы письма парламентариев, вопрошавших: «А какой, собственно, теракт последнего времени можно было предотвратить мерами, которые вы предлагаете?» («неправильный» вопрос, показывающий непонимание сложившейся сложной политической обстановки). Координатор (rapporteur) группы Вики Форд — профессиональная британская еврочиновница — плевать хотела на гражданское оружие и собственного мнения на этот счёт не имела, зато очень хотела под закат карьеры вписать в творческую биографию очередную строчку «довела до успешного завершения…» Представители Чехии и, в меньшей степени, Польши, попытались внести каплю рацио в творящийся политический произвол, но их мнение в Еврокомиссии никого не интересовало. Попытки затянуть процесс до французских выборов, когда директива потеряла бы самых оголтелых лоббистов, не выгорели. Как известно, запрет гражданского огнестрела агонизирующему правительству Олланда совершенно не помог, но нагадить всему континенту они успели. Когда в середине марта 2017 года текст дошёл до Европарламента, известная максима «парламент — не место для дискуссий» была реализована совершенно буквально. Депутат от Чехии, великолепная Дита Чаранзова, пыталась воспротивиться наглейшему прессингу, но ей мгновенно, на грани оскорбления, заткнули рот — и меньше чем за пять минут большинство парламентариев проголосовало за закручивание гаек. Многие даже не успели понять, о чём идёт речь.

Ограничения на гражданское владение огнестрельным оружием, прописанные в Директиве 2017/853, касаются в первую очередь нарезного самозарядного оружия. На уровне ЕС запрещаются: длинноствольное нарезное самозарядное оружие с магазинами более чем на десять патронов; короткоствольное оружие с магазинами более чем на 20 патронов; длинноствольное нарезное самозарядное оружие (с плечевым упором) общей длиной менее 60 сантиметров в стреляющем состоянии, независимо от объёма магазина. Страны могут выдавать исключительные разрешения для спортсменов по представлении доказательств, что те действительно спортсмены, то есть состоят в соответствующем клубе, и что запрещённое оружие используется для стрелкового спорта, признанного на национальном или международном уровне. При очевидном идиотизме формулировок (оружие попадает под запрет при смене магазина) и сопутствующих трудностях контролирующих органов, для большинства европейских стрелков ничего страшного, в сущности, не произошло. Те же французы, давно привыкшие к жизни с гениталиями, зажатыми в тисках префекта округа, очередные пол-оборота тисков едва ли заметили. Любители стрельбы из тоталитарной Англии с завистью читали о разрешённых где-то пистолетах, тогда как итальянцы под мудрым руководством синьора Сальвини, прикрываясь директивой, изрядно расчистили, упростили и смягчили своё законодательство. Финны, проспавшие большую часть еврозаконодательных баталий, поступили просто — приняли директиву со всеми запретами почти слово в слово, а в конце добавили, дескать, «а ещё мы будем выдавать разрешения каждой гражданке и каждому гражданину, которых могут призвать на защиту финской родины, чтобы они могли потренироваться». Дела оборонные под компетенцию ЕС пока не попадают.

Великолепные чехи — последний островок сопротивления. Весна 1968 года в Праге была не в пример менее карнавальной, чем в Париже: у французов — Даниель Кон-Бендит, у чехов — советские танки. По прошествии времени стало ясно, что вреда от первого значительно больше. Чешская Республика долго судилась с Еврокомиссией, требуя отменить директиву как принятую против всех мыслимых правил ЕС. Иск чехов, разумеется, с негодованием отвергли. Генпрокурорша (в терминологии Суда ЕС — «генеральный адвокат», Advocate General) Элеонора Шарпстон (разумеется, англичанка), по рассказам очевидцев, во время заседания на грани истерики обвиняла чехов в намерении вооружить всех подряд крупноразрывными пулемётами. В свете английской внутренней политики, когда бравая лондонская полиция на официальных фотографиях конфиската с гордостью демонстрировала «страшные, убийственные арсеналы» из отвёрток, мусатов и десертных ложек, взывать к разуму было бесполезно. Однако чехи, «приняв к сведению» решение Евросуда, по-прежнему отказываются применять директиву 2017/853 на своей территории (все сроки давно прошли), и вообще рассматривают в парламенте аналог Второй поправки США — конституционное право граждан на оружие. Все свободные люди континента с замиранием сердца следят за развитием событий и шепчут: «Прага, мы с тобой». Швейцария — не член ЕС. В принципе, еврозаконы не должны распространяться на суверенную и нейтральную территорию. Однако в 2005 году народным голосованием страна вступила в Шенгенские соглашения и стала частью европейского безграничного пространства. Не будучи членом ЕС, Швейцария не может участвовать в принятии законодательных решений, попадающих в область действия соглашений, но может «принимать консультативное участие» в их разработке. В данном случае «консультативное участие» оказалось в ведомстве Федеральной советницы Симонетты Соммаруга, деятельницы Социалистической партии Швейцарии. Когда в 2011 году народное голосование категорически отвергло проект ужесточения оружейного законодательства, мадам Соммаруга на следующий же день по первой программе швейцарского государственного радио заявила, что она чудовищно разочарована и обижена, что народ ей достался неправильный и не понимающий своего же блага, — поэтому она и дальше «будет бороться» против «жестокости оружия».

Результаты мы наблюдаем сегодня. В чём именно заключалось «консультативное участие» швейцарской делегации — неизвестно, все соответствующие запросы граждан в Берн остались без ответа. Однако можно представить, с какой политической платформы делегаты получали указания. В директиве 2017/853 прописана традиционная возможность ополченцев оставлять за собой личное оружие при увольнении в запас (иное означало бы покуситься на армию ополчения, чего Соммаруга пока себе позволить не может), но в остальном директива — начало конца швейцарской традиции. Фольклорные факты, вроде легенды о Вильгельме Телле или личного оружия ополченцев, — общеизвестны, но за пределами страны немногие представляют себе размах явления. Федерация спортивной стрельбы — четвёртая по величине в стране, недалеко за футболом и лёгкой атлетикой. На 8,5 миллионов жителей, включая стариков и грудничков, приходится 2600 стрелковых клубов и более 30 тысяч стрелковых линий для одной лишь стандартной винтовки, не считая пистолета и мелкашки. Ежегодно в Федеральных полевых стрельбах участвует более 130 тысяч граждан (да, это самые массовые стрелковые соревнования в мире). В прошлом году гражданские стрелки отстреляли более 70 миллионов патронов (кстати, без единого несчастного случая). По разным оценкам, количество стволов на руках населения колеблется от двух до восьми миллионов: точнее подсчитать невозможно, поскольку до первого федерального закона (1999 года) подавляющая часть оружия нигде централизованно не регистрировалась. Самое старое ныне существующее (и процветающее) стрелковое общество в Женеве впервые упомянуто в исторических документах 1474 года — и оно далеко не самое старое в стране. Вне городов соревнования по стрельбе — праздник для всей деревни, с детьми, музыкой, жареными сосисками, длинными столами под навесом, призами натурой и речами мэра. Объясняется это просто — армия ополчения. Со времён, когда Конфедерация оформилась как политическое образование, защита родной Швейцарщины предполагалась силами самих граждан, которые чуть что — достают из шкафа алебарду/арбалет/аркебузу/карабин/автомат и скопом идут громить супостата. История страны неоднократно подтверждала правильность такого подхода. Расхожий исторический анекдот повествует об учениях швейцарской армии незадолго до Первой мировой войны:

«На учения наблюдателем пригласили гостя швейцарского правительства кайзера Германии Вильгельма, который по-простецки завязал разговор с одним солдатом: – Вас 500 тысяч, и вы неплохо стреляете, но что вы будете делать, если на вас нападёт миллионная армия? — спросил Кайзер. – Выстрелим по два раза и пойдём по домам, — ответил солдат». Независимо от правдивости исторического анекдота, оккупировать Швейцарию Германия не решилась — ни в Первую, ни во Вторую мировую, хотя предпосылки для этого были в достатке. «Себе дороже». Традиции ополчения объясняют как обилие оружия, так и высокую культуру обращения с ним; они же определяют основную дисциплину стрелкового спорта: стрельба из личного боевого оружия пехотинца. Под еврозапрет попадает более 80 процентов всего инструментария, используемого в спортивных состязаниях в Швейцарии. По меткому наблюдению публициста К. Крылова, всякий раз, когда в голову приходит мысль «ну не могут же они…» или «они же не осмелятся…», нужно не задумываясь отвечать себе: «Могут! Осмелятся!» — и действовать соответственно. Когда швейцарские стрелки проиграли первую битву за свои права, они этого даже не заметили. В 2005 году население страны проголосовало за присоединение к Шенгенским соглашениям. В официальной брошюре с объяснениями от Федерального Совета высший орган исполнительной власти клятвенно заверял граждан, что «стрелковые ассоциации опасаются ужесточения оружейного законодательства. Эти опасения необоснованны. (…) Не будет требоваться доказательство необходимости для приобретения оружия». Редкие здравые голоса, указывавшие на механизм будущего автоматического переноса Шенгенского права в национальное законодательство, отметались как конспирология и паранойя. Двенадцать лет спустя, когда в парламент чёрным вороном прилетел законопроект по евродирективе 2017/853, один консервативный депутат припомнил Соммаруге былые обещания, на что та, глазом не моргнув, ответила: «Что там Федеральный Совет говорил, право слово, не знаю. В правовом государстве важно лишь то, что написано в тексте соглашений». По швейцарским меркам — чудовищная наглость и демонстративное презрение к «электорату», то, что евреи называют словом «хуцпа». Важный урок — не верить министрам, а верить лишь юридическим текстам — пришёл слишком поздно. История с форсированным фарсом еврозаконотворчества повторилась на уровне страны. Тысяча триста отзывов, полученных федеральными властями в ходе «публичных консультаций» от разнообразных ассоциаций, клубов, полицейских управлений и простых граждан, были проигнорированы. Причина проста: чаяния возмущённых граждан и ассоциаций шли строго вразрез и с духом, и с буквой евродирективы. Законопроект, представленный в парламенте на обсуждение и голосование, явил собой практически дословную копию директивы, пронумерованную по статьям швейцарского ЗОО (закона об оружии). И тут была проиграна вторая решающая битва за права и свободы гражданина, и опять это мало кто заметил. Обе палаты парламента проголосовали за новый закон — с большим перевесом. Кроме «профессиональных борцов с оружием» — всякого рода евролевозелёных, кующих на этой теме политкапитал уже не первое десятилетие, за закручивание гаек практически единогласно проголосовали и традиционные в меру консервативные партии (за ярким исключением «правых популистов» SVP/UDC).

Для примера: есть такая партия христианских демократов — умеренно правая, сильна в католических кантонах, процентов 10-15 в среднем по стране имеет. Ратует за традиционные ценности, умеренную соцсправедливость, ответственность граждан друг перед другом и сопутствующие товары. В принципе, выступает за стрельбу в русле традиций, вплоть до поддержки стрелковых праздников и речей избранников на открытии. Во время голосования в парламенте для депутатов от этой партии евродиректива внезапно стала так называемым предметом «А», то есть независимо от личных убеждений депутата — либо голосуешь, как партия сказала, либо вон из партии (и, как следствие, — из парламента и из политики). Подобные ситуации сами по себе не складываются, для этого требуются огромные лоббистские усилия и бюджеты. Стало ясно — против гражданского оружия выкатили тяжёлую, очень тяжёлую политическую артиллерию, и бой будет сложным. Такого рода политическое ОМП не расчехляют без острой нужды. Швейцария находится на очередной стадии переговоров по «рамочному соглашению» с ЕС. Соглашение касается очень многих аспектов торговых, финансовых и политических отношений и подразумевает автоматический перенос изменений в законодательной базе ЕС на швейцарскую территорию (ровно как с законом об оружии и Шенгеном). Переговоры проходят тяжело — даже у еврофильских политических образований вроде профсоюзов есть серьёзные возражения по форме и по содержанию, тогда как правящие круги ЕС проявляют всё большее нетерпение и совершенно недвусмысленно поигрывают политическими мускулами. Время от времени ЕС идёт на прямой шантаж, ставя, например, под вопрос соглашение о биржевой эквивалентности (торги акциями швейцарских компаний на европейских биржах), ультимативные заявления следуют одно за другим. В средней и дальней перспективе цена вопроса исчисляется в миллиардах. Формально, конечно, «рамочное соглашение» и Шенген никак не связаны, но формальными связями брюссельский реалполитик никогда себя не утруждал. Для мондиализированного капитала в Швейцарии было очень важно сэкономить козырь в политической игре и показать, что они способны прогнуть швейцарскую демократию под высшие интересы акционеров. Момент для защиты гражданских свобод выдался на редкость неудачным, стрелкам сильно не повезло с расписанием. А стрелки в это время… в массе своей вообще ничего о нависшей угрозе не подозревали. На момент принятия директивы на европейском уровне PROTELL — национальная ассоциация, защищающая гражданские права на оружие, — возглавлялась командой трусливых бездельников и насчитывала в своих рядах едва ли восемь тысяч членов — ничтожная цифра, учитывая, что владельцы оружия в стране имеются чуть ни в каждой семье. Распить пару бокалов вина с депутатами, выпустить коммюнике-другое, гневно обличая и порицая, комитет PROTELL ещё согласился, но ходить по мозолям крупного капитала — совсем другие политические риски. В ответ на тревожные воззвания активистов PROTELL «разделяли озабоченность», ровным счётом ничего не предпринимая и ясно давая понять, что на такие игры они не подписывались. На создание координационных структур с нуля времени не осталось. Смена руководства PROTELL демократическим путём заняла год. Новая команда взялась за дело с бешеной энергией, но бесценное время было безвозвратно потеряно.

Следующим пунктом на повестке дня стоял референдум. Механика прямой демократии такая: любой закон, принятый парламентом, не вступает в силу немедленно. Если за три месяца собрано 50 тысяч подписей против закона — проект выносится на референдум, где «за» или «против» голосуют уже все граждане страны. Пятьдесят тысяч подписей можно собрать на чистом энтузиазме (референдумы — рутина политической жизни), но «выиграть» голосование — дело не в пример более сложное и дорогостоящее. В январе 2019 года, когда закончился срок сбора, и подписи подсчитали, все свободные граждане страны необычайно воодушевились. Под референдумом подписалось 125 тысяч человек, что вывело его в пятёрку самых популярных за всю историю современной Конфедерации. Комитет по референдуму, под лозунгом «НЕТ диктату ЕС», собрал 14 самых разных федераций и ассоциаций, включая, разумеется, PROTELL, Федерацию спортивной стрельбы, Федерацию динамической стрельбы (местное отделение IPSC), но также оружейников, охотников, и прочих арбалетчиков и лучников, которых, казалось бы, евродиректива напрямую не касается, но которые прекрасно поняли, чем чреваты подобные европоползновения в будущем. С энтузиазмом дела обстояли неплохо, но с деньгами было исключительно туго. Постфактум ввиду несчитанных миллионов, которые организация Economiesuisse (корпоративный союз и официальный рупор транснационального капитала) месяцами вливала в беспрецедентную истерику, стало понятно, что победа стрелковых ассоциаций на чистом энтузиазме была вообще навряд ли возможна. Начиная с января «Экономисвисс», напуганные количеством подписей, скупали оптом редакции СМИ, политические партии и всяческие движения наподобие Operation Libero — и во всю пропагандистскую мочь кошмарили население апокалиптическими сценариями выхода из Шенгенских соглашений. В то же время защитники гражданских свобод допустили ряд фатальных тактических и стратегических просчётов, которые простой нехваткой денег не объясняются. Официальный визуальный ряд кампании, вдохновлённый Вильгельмом Теллем с известной картины Ходлера, совершенно не считывался так, как задумывался. Вместо бесстрашной защиты Свободы простому гражданину на плакатах мерещились угрюмые нацики с зигхайлем и жуткими боевыми пулемётами убийственной смерти. Как можно было создать такое отталкивающее выражение на лицах у симпатичных, в общем-то, и добрых людей — загадка, которая ещё ждёт своего пытливого исследователя. Когда этот саботаж (иначе не скажешь) явился в публичном пространстве, в изобилии появились альтернативные «партизанские» визуалки, но — увы — слишком поздно. На национальном уровне урон был непоправимым.

Следующей стратегической ошибкой стала аргументация. Борцы с диктатурой поставили всё на бесполезность нового закона. Разумеется, на этом поле победа была бы лёгкой: закон действительно никоим образом не помогает бороться с терроризмом, а уровень преступности в Швейцарии — самой вооружённой стране континента — значительно ниже, чем в любом государстве ЕС. Этот аргумент немедленно целиком спустили в предохранительный клапан: Федеральный совет с лёгкостью признал, что очевидной пользы от закона не ожидается и немедленно вернулся к долблению мантры «без Шенгена мы все умрём, без Шенгена наступит Сомали». Оперативно сменить курс борцам за свободу, за редкими исключениями, не удалось. Страх победил Свободу, национальная кампания против евродирективы провалилась. Почти две трети голосов ушли «за Шенген». Сейчас уже неважно, что кампания за интересы еврокапитала была насквозь лживой политикой устрашения. Важны результаты. Свободное право превратилось в привилегию, «разрешение на временное содержание» — ярлык, выдаваемый (или не выдаваемый) анонимным госчиновником по собственному усмотрению. В некоторых странах — их ещё называют свободными — граждане решают, доверять или нет правительству, а в некоторых других — наоборот. Новый закон об оружии — очевидный тоталитарный регресс. К слову, «проверить условия хранения оружия» — единственный предусмотренный швейцарскими законами случай, когда полицейский может явиться в дом к законопослушному гражданину без санкции прокурора и без ордера на обыск, а оный гражданин не имеет права его не пустить. Принятие совершенно вредоносного закона — под ложным предлогом, под давлением интересов большого мондиализированного капитала — очень дурной звонок для швейцарской прямой демократии. Либертицидные законодательные тенденции последних 15 лет, которых до сих пор страна в известной степени избегала, вломились без смазки с чёрного хода. Что бы ни было их следующей целью, ничего хорошего это гражданским свободам не сулит. Вся евродиректива 2017/853 являет собой триумф политического волюнтаризма над здравым смыслом, но на общем фоне особенно зловеще смотрится её статья 17 — регулярный, раз в пять лет пересмотр текста всё теми же законотворцами. Кроме ожидаемого рефлекса держиморды — «если запрет не работает, надо запретить ещё больше» — социальная ситуация в ЕС отнюдь ослаблению гаек не способствует. Уровень социальной напряжённости — невиданный с 19 века, и для режима президента Макрона оружие в руках граждан — совершенно лишнее. Дата следующей битвы за свободу граждан Швейцарии уже известна (французы в массе — нормальные ребята, но, ввиду недавнего опыта, от их государства не стоит ожидать ничего хорошего).

Так или иначе, битва проиграна, но война продолжается. Разумеется, директива 2017/853 — лишь первая ласточка. В мае 2019 года был обкатан механизм навязывания Швейцарии тоталитарных законов «для всеобщего блага» и для «борьбы с терроризмом и экстремизмом», под угрозой гипотетических репрессий со стороны европейских «партнёров». Продолжения стоит ожидать уже очень скоро, и необязательно речь опять пойдёт о гражданском оружии. В этот раз свободных граждан застали врасплох. Слишком долго стрелки баюкали себя припевом «ну не осмелятся же они…» — не было ни опыта мобилизации, ни опыта политической борьбы, слишком многое держалось на импровизации и личном энтузиазме. Горечь поражения скрашивается лишь тем, что владельцы оружия (и вообще люди доброй воли) осознали себя политической силой — вне границ и делянок традиционных политических партий. Пусть силой миноритарной, но вполне достаточной для того, чтобы изменить исход многих политических решений, которые предстоят в будущем. Возникшие горизонтальные связи должны остаться, активисты с разных концов страны теперь знакомы лично и сплочены совместными действиями. Политики, продавшие Свободу, известны поимённо, и у каждого из них есть очень близкие конкуренты, в торговле Свободой не замеченные. Уроки уже извлекаются. С 19 мая 2019 года у свободных граждан Швейцарии — долгая и злая память. Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.