Задумался я тут над вопросом, какую еще эпичную тему осветить? И, как по мне, гражданская война в США 1861–1865 гг. — отличный вариант. Столько событий, столько обалденных персонажей, а в России, почему-то, освещается этот конфликт крайне слабо. Так что давайте без лишней лирики сразу начнем. Еще не успели Тринадцать колоний провозгласить независимость от Великобритании, как их население уже фактически было разделено надвое своими взглядами на социальную иерархию. Юг — это плантаторы, зачастую потомки британских аристократических семей, во владении которых находились рисовые, табачные, сахарные и прочие плантации, обрабатываемые рабами. Вокруг плантаторов постоянно крутятся торговцы, реализовывавшие продукцию их сельхоз бизнеса. Север — промышленники, любители заводов и железных дорог. И если для северян негры, даже учитывая их формально свободный статус, были просто самой низшей, презираемой и бесправной кастой, то для южан — чем-то вроде предметов домашнего обихода. На Севере негры даже имели свой микроскопический бизнес, вроде ферм и всякого рода лавок, на Юге же это было немыслимо.

И вот, после обретения независимости, развитие капитализма и укрепление демократической этики вызывают все больше и больше разговоров о том, что делать с рабством: отменять или пускай пашут? Вопрос становился настолько острым, что его обсуждали как в конгрессе, так и в ассамблеях практически всех штатов. В отмене рабства северяне-промышленники видели тот путь, который может обрушить Юг с его отсталым плантаторским хозяйством, не допускающим промышленного развития. Южане же, выступали категорически против отмены: их бизнес находился в кризисе и, с помощью рабства, они намеревались расширить свои хозяйства за счет северных штатов, что спасло бы их капиталы. То есть, нужно отметить важный пункт: возможно, из-за школьных уроков или воздействия массовой культуры, могло показаться, что, мол, южане — это просто изверги и выродки, а вот северяне — гуманисты и радетели за свободу и вообще няшки. Так вот, что те, что другие, ни во что не ставили негритянское населения, абсолютно одинаково его презирая, и для обеих сторон вопрос отмены рабства был вопросом лишь личной выгоды, просто бизнес, ничего личного.

То же самое касается и президента Авраама Линкольна. Если вы углубитесь в отечественную историографию, особенно в советскую, то там Линкольн предстанет перед вами чуть ли не ангелом с нимбом над головой, готовым голыми руками разрывать цепи несчастных рабов. А на самом деле, в 1858 г., когда он баллотировался в сенат от штата Иллинойс, Линкольн откровенно заявлял, что как минимум в своем Иллинойсе он не допустит и мысли о предоставления неграм свободы, хотя и признавал сам институт рабства несправедливым. Ликольн был членом республиканской партии, которая в середине XIX века отстаивала интересы молодой национальной буржуазии, видевшей в отмене рабства свои экономические интересы в виде промышленного завоевания Юга. Прошло лишь два года с прихода Линкольна в сенат, а он уже стал фактически лидером республиканской партии, и, транслируя ее интересы, он начал направо и налево заявлять, что пора бы поставить точку в вопросе рабства, и пусть уже или окончательно победят сторонники его отмены или рабовладельцы, без всяких полумер. Естественно, Линкольн, как проводник интересов своих политических коллег, встал на сторону отмены рабства и, как следствие, его победа на президентских выборах 1860 г. заставила южан порядком охренеть.

Еще за месяц до выборов южные штаты обеспокоились вероятной победой республиканца. Они решили, что если победит Линкольн, то они все вместе объявят о выходе из Союза. И уже через полтора месяца после выборов, о своем выходе заявила Южная Каролина, затем Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас. А 4 февраля 1861 г. отделившиеся штаты договорились сформировать Конфедерацию с президентом Джефферсоном Дэвисом (крупным плантатором кстати) во главе. Тут проблемы начались уже у Севера: южане, как главные поставщики продовольствия, обрубили все поставки, без которых гарнизонам фортов северян стало банально нечего жрать. Линкольн же не стал пороть горячку и заявил, мол, мы с вами братья, никто на ваших рабов не покушается, давайте объединяться обратно и жить дружно: Мы не враги, но друзья. Мы не должны быть врагами. В ваших, а не в моих руках, мои недовольные соотечественники, важный вопрос о гражданской войне. Наше правительство не собирается нападать на вас. У вас не возникнет никаких конфликтов, если вы сами не станете агрессорами. Вы не давали клятвы Господу уничтожить это правительство, а я даю, и самую священную, — сохранить, защитить и оборонить его Вернемся к вопросу о том, что северянам стало нечего есть. Майор Андерсон, командующий гарнизоном северян в форте Моултри, внезапно ощутил голодное бурление в животе. Понимая, что последнее продовольствие доели и ждать поставок бессмысленно, он отвел своих солдат в форт Самтер. Положение становилось пикантным из-за того, что этот самый форт Самтер находился на острове прямо посередине прилегавшей к Чарлтону (столице Южной Каролины) бухты, закрывая из нее выход. Вдвойне пикантной ситуация стала из-за того, что в Самтер северяне пароходом смогли доставить еду и 200 солдат в качестве подкрепления. Южане, конечно, обстреляли пароход из орудий, но у Андерсона был приказ ни в коем случае не открывать огонь по южанам. Приказ не кого-нибудь, а министра обороны Дж. Флойда, который, представьте себе, в тайне симпатизировал южанам и даже отправил в жопу мира, на Дальний Запад, целых 15 тыс. солдат северян, лишь бы они не появились на театре уже очень и очень возможной войны.

Линкольн решил принять меры для спасения голодающего форта и предупредил южан, что на кораблях доставит продовольствие для гарнизона, так что, мол, не стреляйте, это обычная мирная акция. Но южане сразу заподозрили, что их пытаются обмануть и усилить форт прямо под носом у столицы Южной Каролины. Поэтому, в половине пятого утра орудия южан с форта Куммингс-Пойнт обстреляли форт Самтер. Это стало первыми выстрелами Гражданской войны. Снаряды обрушились на укрепления северян, но офицеры Самтера, уверенные в прочности стен, даже не запаниковали и не побежали раздавать приказы. Они по предложению майора Андерсона… сели завтракать. Господа офицеры набивали животы полтора часа и только в 7 утра решили начать ответный огонь. В общей сложности по форту Самтер били батареи сразу с трех сторон. Все спокойно было лишь на той стороне, которая была обращена к Атлантическому океану. Огонь становился все интенсивнее, выстрелы южан попали в склады Самтера, где начали взрываться снаряды, повсюду распространился пожар. Но, тем не менее, северяне продержались до ночи. Лишь рассвело, и бомбежка началась снова, а у северян уже не оставалось снарядов. В результате, Андерсон, понимая всю безвыходность своего положения, согласился на условия генерала южан Борегара. 14 апреля 1861 г. гарнизон Самтера торжественно, под бой барабанов, покинул полуразрушенный со знаменами и оружием. По иронии судьбы, при бомбардировке Самтера не погиб ни один человек. И вот, покидая форт, майор Андерсон приказал дать салют флагу США. И тут во время салюта взорвалось орудие, в результате чего погиб канонир Дэниэл Хоу. Он и стал самой первой жертвой этой Гражданской войны. А Юг меж тем праздновал свою первую победу, а по всему Чарлстону торжественно звонили колокола… С падением форта Самтер стало ясно, что началась реальная война, и никакая дипломатия уже не поможет. Линкольн объявил сбор добровольцев для борьбы с мятежниками. Срок службы составлял три месяца и желавшие повоевать практически сразу переполнили все отведенные квоты, решив, что это будет просто небольшая, но веселая, прогулка на загадочный Юг. Южане же объявили призыв 100 тыс. человек со сроком службы в год. И если Север теоретически мог самостоятельно обеспечить снабжение своих солдат, то сельскохозяйственному Югу это было не под силу, что вынуждало его обратиться за поставками оружия к Европе. Линкольн это прекрасно понимал, отдав приказ блокировать все побережье от Южной Каролины до Техаса, а с присоединением к Конфедерации Виргинии, Северной Каролины и Арканзаса, блокада расширилась и на эти штаты. Более того, вход новых штатов в ряды Юга вынудил Линкольна увеличить срок службы добровольцев с трех месяце сразу на три года.

Обе стороны конфликта горели желанием перетянуть колеблющиеся штаты. Главным образом речь шла о Мэриленде, Миссури, Кентукки и Теннеси, которые, находясь в центре страны, приобрели немеренное стратегическое значение. И весь цимес был в том, что, с одной стороны, все эти штаты были рабовладельческими, но с другой — из-за соседства с Севером имели с ним плотные экономические связи и были заинтересованы в мире с ним. Но обо всех штатах по порядку Мэриленд стал настоящей головной болью для севера. Напомню, что территория столицы, Вашингтона с округом Колумбия, была выделена именно из штата Мэриленд. То есть перейди он к Конфедерации, и столица окажется прямо внутри враждебного штата. И как только пал Самтер, штат начало неистово колбасить. Север направил в Балтимор, столицу штата, 6-й массачусетский полк, и, пока солдаты маршировали, в Балтиморе народ уже во всю распевал песни конфедератов, угрожал надрать янки зад и строили на улицах баррикады. В солдат северян кидались всяким мусором и камнями, разрушали переправы, и, в конце концов, дело дошло до столкновения солдат с толпой. Северяне потеряли четырех убитыми и 36 ранеными, среди бунтующей толпы погибших насчитали девять человек. В итоге, Линкольн приказал притащить в Балтимор еще больше войск, и при их силовой поддержке мэрилендская ассамблея проголосовала против присоединения к Конфедерации. В Миссури ассамблея тоже почти единогласно проголосовала против Конфедерации, но здесь губернатор штата К. Джексон просто плюнул на это решение. Когда Линкольн отправил ему распоряжение о предоставлении добровольцев, он сказал, что все распоряжения Линкольна — антиконституционное говно, а сам Линкольн — отродье сатаны, и ни одного солдата он не получит. По сути, сложилась странная ситуация: сам штат — за Север, а губернатор — за Юг. Так что Джексон решил самостоятельно очистить свой Миссури от просеверных элементов. Он собрал тысячу человек и решил захватить арсенал в Сент-Луисе, где хранилось 60 тыс. винтовок. Северяне об этом прознали и успели перевезти оружие в Иллинойс, но Джексон был неумолим: не мытьем так катаньем, он раздобыл стволы в Новом Орлеане, загрузил их в ящики, на которых было написано “мрамор” и отправил все это в лагерь своих людей. Тем не менее, северяне собрали силы, окружили лагерь Джексона и заставили его людей сдаться, сам же Джексон бежал в Арканзас. Миссури объявил своего бывшего губернатора предателем и присоединился к Северу.

Губернатор еще не получившего всемирной славы родины вкуснейшей курочки Кентукки был всей душой за Юг и рабство. Губернатор по фамилии Мэгоффин аналогично Джексону отказал Северу в предоставлении добровольцев, отчего у Линкольна неслабо подгорело: Кентукки, в силу географического положения, будто бы врезался в территорию севера, разрубая его пополам, что было крайне неприятно в стратегическом плане, да и на карте смотрелось некрасиво. Тем не менее, ассамблея штата стремилась войти в Север, и Мэгоффин решил, что в такой ситуации, раз уж присоединение к Югу не светит, лучшим решением будет официально объявить о нейтралитете штата. Так и поступили, а добровольцы из Кентукки пополнили ряды войск как Севера, так и Юга. С Теннеси, что находится к югу от Кентукки все было куда более однозначно: власти штата сразу заявили, что они присоединяются к серверу Конфедерации, референдум подтвердил это решение, и Юг пополнился еще одним штатом. Но общий счет был в пользу Севера.

Стороны разобрали штаты, и настало время экшена. Начнем с того, что в итоге силы распределились так: население Севера — 22 млн. против 9 млн. (из них 3,5 млн — негры-рабы) Юга. Экономическое превосходство Севера было неоспоримым, но при всем при этом южане гораздо сильнее были настроены воевать, при чем воевать насмерть. Север при этом был абсолютно спокоен, если не сказать вальяжен: уверенный в своем превосходстве, он не торопил события. И в таких вот условиях развернулись первые бои. И полем, где начала активно литься кровь стала Вирджиния — старейший американский штат, с хорошей железнодорожной и морской инфраструктурой. Именно в Вирджинию, а именно в Ричмонд, ее главный город, перенесли свою столицу конфедераты из маленького городка Монтгомери, что в Алабаме. Целью северян в Вирджинии было захватить ряд плацдармов для развития наступления вглубь территории Конфедерации, южане же стремились очистить штат от остатков федерального присутствия. В апреле 1861 г. милиция штата атаковала арсенал северян в Харсперс-Ферри, но янки успели его поджечь, в результате чего пламя поглотило оконо 20 тыс. винтовок так необходимых находящимся в дефиците вооружения южанам. А самый смак творился на западе Вирджинии. Запад этого штата представляет собой усыпанную горами местность, в которой рабов не было вообще. И после того как штат проголосовал за вход в Конфедерацию, представители запада Вирджинии заявили, что им до фени этот Юг: они будут отделяться от Вирджинии и присоединяться к Северу. Руководство Конфедерации на этом моменте выпало в синий экран: все их действия по отделению от Севера соответствовали Декларации независимости США, которая разрешала менять и свергать неугодных правителей (читай — Линкольна), но когда от самих конфедератов кто-то решил отделиться, стало непонятно, как на это реагировать.

Линкольн же быстро разобрался в ситуации: было объявлено о создании округа Западная Вирджиния со своей армией. Вскоре местные депутаты изберут своего губернатора, в Западная Вирджиния станет отдельным штатом и присоединиться к Северу в 1863-м году. И вот в такой возне началась война. Север ждал совсем не этого. Ожидались громкие победы в крупных сражениях, но вышла какая-то лабуда с Западной Вирджинией. Да, это тоже победа, но все-таки не то. Генералы топтались на месте, армии засиживались в лагерях. Нужна была настоящая битва. И ее дождались.Не дождались лишь победы. После раскола Виргинии нарисовались первые две серьезные силы с каждой стороны. От Севера выступал генерал Ирвин Макдауэлл во главе 35-тысячной армии и генерал Южан с пышным именем Пьер Гюстав Тутан де Борегар, расположившийся у реки Булл-Ран с силами в 23 тыс. человек буквально в 25 км. от Вашингтона. Так же по железной дороге на помощь Борегару мог в любой момент выдвинуться генерал Джозеф Джонстон с 15-тыс. солдат. Именно то обстоятельство, подойдут ли подкрепления, а если и подойдут, то когда, заставляло Макдауэлла действовать осторожно. В то же время Линкольн постоянно капал ему на мозги: давай быстрее наступай, чо сидишь в палатках, атакуй, давай-давай! Хуже того, у Йорктауна в Виргинии другой бравый северянин генерал Батлер атаковал южан у форта Монро и жестко обделался. Вашингтон ожидал побед, а получалась какая-то муть и из-за этого начал еще упорнее подталкивать Макдауэлла к активным действиям, который упрямился, отпирался и говорил, мол, мы еще не готовы, давайте подождем и все такое.

В итоге, Линкольн таки дожал Макдауэлла — 16 июля 1861 его армия выдвинулась навстречу Борегару. Газеты Севера, окрыленные скорой победой, стали штамповать статьи, в которых в деталях расписывали планы военной операции по разгрому армии Конфедерации и, хуже того, опубликовали карты, где в точности описывался маршрут передвижения армии Макдауэлла! Таким образом, Борегар заранее узнал и направление будущего удара и его время. Северяне шли в ловушку, а генерал Джонстон немедленно выдвинул свои силы на соединение с Борегаром. Северяне дошли до Булл-Рана, а разведка южан уже во всю крутилась вокруг них, выяснив и численность войска и расположение частей и то, в каком корыте Макдауэлл драит свой мундир. Хуже, казалось бы, и быть не может, но северяне, дойдя до Булл-Рана, даже не поторопились атаковать и просидели на берегу реки три дня, за которые к Борегару успели прибыть части Джонстона, увеличив его силы до 32 тыс. человек, в то время как генерал северян считал, что их все еще около 20 тыс.

Северяне не сомневались в победе. В находящийся неподалеку от места грядущего боя городок Сентервилл съезжались все вашингтонские селебрити. Дамы в роскошных платьях и господа в своих лучших котелках и цилиндрах съехались посмотреть, как Макдауэлл уничтожит сброд мятежников. Устраивались настоящие пикники с виски и закусками. Все расселись и стали ждать крутого зрелища. Благо, погода выдалась, что надо: 21 июля в воскресный день светило солнце и сердца наполнялись ожиданием крупного триумфа.

Рано утром разведчики Макдауэлла обнаружили брод через Булл-Ран, которого не было на карте, и решили, что это как раз подходящее места, откуда можно нанести сокрушительный удар, в то время как армия Юга будет скована отвлекающими атаками по посту через Булл-Ран и с юга от Сентервилла. В 10 утра началась атака: у брода конфедератов удалось отбросить почти сразу же, на мосту все было посложнее, но южане все равно начали отступать. В воздухе запахло победой, Макдоуэлл был окрылен настолько, что отправил в Вашингтон телеграмму, в которой рапортовал о своей победе.

Все удары северян пришлись на левый фланг Борегара, который оказался смят и практически перемешался с центром. Борегар сразу прискакал на к месту боя и лично остановил дрогнувшие войска. В бой была брошена резервная бригада Томаса Джексона, которая воодушевила уже было впавшие в панику войска южан, а генерал Б. Би останавливал бегущих и, показывая на солдат Джексона кричал: “ Стойте! Стойте! Посмотрите на бригаду Джексона! Она стоит здесь, как каменная стена!” Бегство остановилось, а к Джексону так и прилипло до самой смерти прозвище “Stonewall” — “Каменная стена”. Северяне бросили в атаку бригаду полковника Уильяма Шермана (да-да, танк назвали в его честь), но наступление начало выдыхаться к 2-м часам дня. Выдыхалось в прямом смысле. Солдаты северян просто останавливались группами, отдыхая, некоторые просто лежали в траве, некоторые обшаривали трупы, снимая с них все, что могли найти. В 3 часа дня к станции Манасс, что находится рядом с полем боя, прибыли по железке оставшиеся части Джонстона, которые сразу бросились в бой: так называемые “луизианские тигры” обрушились на левый фланг северян, который не выдержал удара и побежал, увлекая за собой все части северян. Происходившее в этот момент лучше всего иллюстрируют участники битвы. Майор армии Севера Э. Смолл: Макдоуэлл делал отчаянные попытки создать новую линию обороны… но эти попытки были бесплодными… Мы так устали, что не могли покинуть поле сражения с той же скоростью, с какой пришли на него. Солдаты вокруг меня едва тащились и тяжело дышали Лейтенант 57-го нью-йоркского пехотного полка Дж. Фэвилл: Все было в спешке и смятении, дороги были забиты фургонами и орудийными батареями, а по обе стороны от них растекались солдаты, постепенно теряя всякое подобие войска и на глазах впадая в безрассудство. Не было ни арьергарда, ни иных образований для сдерживания противника, и если бы он действительно появился, то всех нас без труда захватили бы в плен

Массового пленения северянам удалось избежать лишь благодаря двум единственным устоявшим частям: пехотному батальону Сайкса и кавалерии Палмера, которые смогли задержать южан и выиграть время для бегущих с поля боя. Помните, я упомянул про толпу богачей-северян, собравшуюся поглазеть на сражение? С ней вообще вышло очень весело. На холм, возвышавшийся над местом пикника, южане закатили артиллерию и навели орудия на разодетую толпу. Богачи побежали, обгоняя солдат, толстосумы скорее пытались влезть в свои коляски, дорога от места сражения оказалась забита фургонами и начался настоящий цирк. А южане-артиллеристы смотрели на все это с холма и безудержно хохотали: никто не собирался стрелять в гражданских, но ради такого зрелища не жалко и затолкать орудия на холм. Первое сражение у Булл-Ран было практически бескровным по сравнению с тем, что творилось в последствии, но для самого начала войны, потери в нем привели современников в ужас: северяне потеряли 418 убитыми, около 1 тыс. ранеными и около 1,2 тыс. пропавшими без вести. Потери южан: 387 убитыми и 1,6 тыс. раненых. Тем не менее, удалось захватить 5 тыс. винтовок северян, 500 тыс. патронов и 28 орудий. В бинокли южане уже разглядывали Вашингтон, в котором царила паника. После того, как северяне полностью обделались при Булл-Ран, им больше ничего не оставалось, как организовывать оборону Вашингтона. Незадачливого Макдауэлла погнали с командования взашей, а на его место Линкольн назначил генерала Макклеллана, который должен был сделать что-то достойное из тех, кто сбежал с Булл-Рана. И это было крайне непростой задачей: новобранцы не соображали, с какой стороны браться за винтовку, офицеры бухали по кабакам, дисциплина была нулевой. Но “Мак”, как его называли, взялся за дело всерьез: направо и налево полетели дисциплинарные взыскания и разжалования. Из новобранцев собрали отдельные части, которые затем обучались в военных лагерях. Кстати говоря, на Юге практиковался другой подход. Новичков не отделяли от старослужащих, а включали их сразу в опытные части, где обстрелянные солдаты уже и учили их всем премудростям военного ремесла.

Довольно в короткий срок Мак соорудил из всего этого сброда качественную армию, которую назвали “Потомакской” численностью в 100 тыс. человек. По части организации он был крут, а вот как командир имел жирный минус, заключавшийся в медлительности и нерешительности. Армию-то он соорудил, но, при этом, на все запросы Линкольна о начале активных действий, постоянно отвечал, что войско, мол, еще не до конца готово, да и южан больше и все такое. в октябре 1861 Линкольн даже лично заявился к Маку в штаб, чтобы узнать как дела и лишний раз пнуть его под зад, но Мак заявил, что типа не лезьте, я сам знаю как делать, а мне постоянно мешают! И мешал Макклеллану не только президент Линкольн. Главнокомандующий генерал Скотт изначально невзлюбил Мака из-за его вечного торможения и на одном из совещаний 27 сентября Скотт публично раскритиковал его в пух и прах. Макклеллан, крайне болезненно воспринимавший даже незначительную критику, так охарактеризовал произошедшее в письме жене: И так как он бросил перчатку, а я поднял ее, считаю, что война объявлена. Так тому и быть Затаив обиду, Мак теперь повсюду не забывал сказать, какой Скотт старый дряхлый кусок командира, который ничего не смыслит в войне, накапав на мозги даже Линкольну, который уже сам стал намекать Скотту о том, что можно было бы и честь знать и пойти в отставку. И, в конце концов, ушлый обидчивый Макклеллан добился своего: окончательно задолбавшись от всех этих интриг, Скотт подал в отставку и уехал на вокзал из штаба, где Мак, НАЗНАЧЕННЫЙ НОВЫМ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИМ, картинно разрыдался, прощаясь с ним. Вот такой вот генерал. И пока северные офицеры погрязли в дрязгах, Юг не дремал. Губернатор Миссури Джэксон, штат которого примкнул к Линкольну вопреки его желанию, соединился с частями Арканзаса, собрав примерно 11 тыс. человек, и двинулся вглубь Миссури. Против них выступили силы Франца Зигеля с добровольцами-немцами-эмигрантами и Лайона, которые решили ударить хитро: ночью, одновременно и с фронта и с тыла. Так началась битва на ручье Уилсон. Южан застали врасплох. Но им хватило сил продержаться, а наутро, в 11 часов, сначала обратили в бегство напавшего на тыл Зигеля, а затем ударили по Лайону, вокруг которого стало смыкаться кольцо окружения. Неоднократные попытки вырваться к успеху не привели, сам Лайон получил два ранения, а затем и вовсе был убит. В итоге, потери северян составили 1235 человек, южан — 1184. При равенстве потерь, победа была за Югом. Вся территория Миссури к югу от ручья Уилсон перешла в руки Конфедерации. У утеса Боллс северян ждало новое поражение. Попытка северян провести разведку боем обернулась катастрофой. Наткнувшись на части южан, северяне оказались прижаты к берегу Потомака, где конфедераты безжалостно их истребили. Из 1700 северян уйти с поля боя удалось лишь примерно тридцати. Но даже не смотря на эти поражения, включая Булл-Ран, Север не потерял присутствия духа, а напротив, стал искать пути реорганизации своих тактики и стратегии, в то время как Юг постепенно пьянел от своих побед. При этом такие генералы Юга как Борегар и Джонстон мыслили достаточно рационально, предлагая Джефферсону Дэвису ослабить остальные направления, чтобы ударить по Вашингтону и покончить с Севером одним ударом, но Дэвис на это не пошел, хотя, по мнению многих, Вашингтон при таком раскладе не спасло бы ничто. А в конце 1861-го Север чуть не полетел в полную задницу, когда ему войну чуть не объявили Великобритания и Франция. Напомню, что Север заблокировал все побережье южан, и чтобы эту блокаду снять, Юг запилил себе мощный флот, построенный на британских верфях. Добавьте к этому экономические связи Юга с Британией и откровенную симпатию королевского двора к Югу и вы поймете, как Линкольн обалдел, когда Британия опубликовала “Королевскую декларацию о нейтралитете”, которая признавала Юг одной из воюющих сторон. Но это все фон, давайте к экшену. Итак, в осенний день 1861-го пароход Севера “Сан-Джасинто” ошивался в Атлантике в поисках эсминца южан “Самтер”. В своих поисках “Сан-Джасинто” зашел в порт Гаваны, но оказалось, что ушлый “Самтер” уже оттуда улизнул. Неприятно, но тут капитан судна северян Уилкс узнает, что в Гаване находятся господа по фамилиям Мэйсон и Слайделл — посланцы президента Конфедерации Дэвиса, которые, оказывается, едут в Лондон и Париж, чтобы втянуть топовые европейские страны в войну с Севером. И в гавану они прибыли как раз на “Самтере”, а теперь готовятся пересесть на британский почтовый пароход “Трент”. Есессна, Уилкс смекнул, что эту деятельность надо пресекать и поэтому ушел в Багамский пролив в ожидании “Трента”. Дождавшись британского корабля, по нему дали предупредительный залп и приказали остановиться. Южан в итоге пересадили на корабль северян, и, казалось бы, на этом все, но нифига. В Лондоне люто бомбанули по поводу такого обращения с королевским судном. Британские министры почти поголовно начали призывать объявить США войну, и лишь премьер-министр Палмерстон решительно был против войны.

Посол США в Лондоне сразу побежал к нему плакаться, мол, Уилкс — что с него взять, простой капитан, ему только корытом и командовать, что он понимает, не воюйте с нами плис. Тут еще и Наполеон III помог, заявив, что объявит войну зарвавшимся штатам, оскорбившим британский флаг. У бритишей взыграла гордость, мол, он объявит войну, а мы будем на побегушках, да ну его к черту. И, в итоге, премьер-министр Палмерстон отправил в Вашингтон вежливую просьбу освободить Мэйсона и Слайделла. Конфликт был исчерпан, но британцы таки отправили в Канаду 8 тыс. солдат. На всякий случай. Не надо думать, что весь движняк Гражданской войны имел место только на Востоке. На Западе тоже не сидели сложа руки. Жил да был в Иллинойсе такой господин как Улисс Грант и был он капитаном в отставке. Когда началась война, Гранту очень жестко припекло от того, как высокие военные посты достаются всяким ноунеймам, совершенно не шарящим в войне, так что он взял и забомбил Линкольна письмами, прося взять его назад на службу и уж он-то покажет Конфедерации где раки зимуют. И его желание исполнилось. В июле 1861 он уже был бригадным генералом, и его главным противником был генерал Юга Альберт Джонстон, который привел свою армию в 20 тыс. человек в Кентукки, чтобы оттуда ударить по городу Кейро, который имел важное стратегическое значение, находясь на границе сразу трех штатов: Кентукки, Миссури и Иллинойс. И именно атака на эту армию стала для Гранта первым серьезным боем этой войны. И первый блин вышел комом: атака на лагерь южан имела лишь первоначальный успех. Захватив лагерь южан, северяне тут же сели пировать и забили на продолжение атаки. Грант, дабы пресечь это, приказал поджечь все палатки, в которых решили отдохнуть солдаты, но было уже поздно: по лагерю сначала ударила артиллерия конфедератов, а затем последовала контратака, в результате которой северяне были окружены и лишь чудом успели вырваться из котла, потеряв в общей сложности 607 человек, в то время как Юг потерял 642. Зализывать раны Гранту пришлось аж до февраля 1862-го, когда он решил захватить форты южан на реке Миссисипи — форт Генри и форт Донелсон, закрывавшие северянам путь в штат Теннесси. Собрав 17 тыс. солдат на судах, прихватив с собой 7 канонерок, Грант направился к форту Генри. Направились-то направились, но вот сюрприз: оказалось, на пути к Генри есть еще один форт под названием Хейман, которого, похоже, не было на карте. И, что противно, он блокировал путь к Генри. Тем не менее, Грант решил не отказываться от своего плана и атаковал и Хейман и Генри при поддержке огня с канонерок. Оба форта были захвачены, потеряли лишь одну канонерку, взорвавшуюся из-за попадания снаряда в паровой котел.

Такое неожиданно легкое взятие ключевых фортов на Западном театре оказало мощное воздействие на обе воюющие стороны. Северяне были невероятно воодушевлены, южане же впали в полную депрессию. Оставался еще форт Донелсон, в который ушли гарнизоны взятых ранее фортов. Грант планировал взять его уже 8 февраля, но 7-го прошел такой мощный ливень, что дороги стали непроходимыми и добраться до Донелсона удалось лишь 14-го февраля. Гарнизон форта насчитывал аж 20 тыс. человек, но Гранта это не смутила. Штурмовать решили по уже обкатанной схеме, при поддержке огня канонерок. Первой атакой форт взять не удалось, но, хуже того, южане еще и вылазку сделали, разбив одну из дивизий Гранта, захватив несколько орудий и 300 пленных. Гранту уже начали советовать отступить от форта, но внезапно он увидел двух захваченных в бою южан. У обоих за спиной была поклажа, забитая продовольствием, что говорило о том, что это не просто вылазка, а попытка вырваться из форта. Поэтому мысли об отступлении были отброшены, южан было решено дожимать. Конфедератов удалось загнать обратно в форт, и офицеры гарнизона, взвесив ситуацию, направили к Гранту переговорщика обсудить условия капитуляции. Грант же на предложение переговоров ответил фразой, которую затем стали копипастить другие командующие Севера в переговорах с южанами: Не может быть принято никаких условий, кроме безоговорочной и немедленной капитуляции. Я намерен безотлагательно атаковать Ваши укрепления Этот ответ, кстати говоря, стал рождением такого понятия как “безоговорочная капитуляция”, которое потом стало использоваться повсеместно. И без долгих раздумий гарнизон Донелсона безоговорочно капитулировал. Сдались около 16 тыс. южан, а горожане по всему Северу плясали от радости. Юг же был в трауре: там такого стремительного и бесславного поражения сразу трех фортов не мог представить никто. Дальше — больше. В первых числах апреля у порта Шайло в Теннесси Грант разбивает армию Альберта Сидни Джонстона — одного из лучших генералов Конфедерации. Звезда Юга умер от заражения крови из-за раны полученной в этом бою.

В этом сражении, как отмечают историки, погибло американцев больше, чем за войну за независимость, англо-американскую войну 1812–1815 гг. и мексиканскую кампанию, вместе взятые: северяне потеряли 1754 человека, южане — 1723. Но добавьте к этому раненых (север — 8,5 тыс., юг — 8 тыс.) и пропавших без вести (север — ок. 3 тыс., юг — около 1 тыс.) и поймете, почему Вашингтон не особо радовался этой победе. Доселе таких потерь еще не видели. А тем временем, на Востоке военные действия разразились с новой силой… Итак, после небольшого обзора действий на Западе, вернемся вновь на Запад, где тугодумный интриган-северянин Макклеллан все собирал и собирал свою Потомакскую армию, а Линкольн ерзал на стуле как бешеный от такого слоупочества. В результате, Потомакская армия разрослась до 170 тыс. человек, но и не думала двигаться с места. Понимая, что Макклеллана простыми увещеваниями с места не сдвинешь, Линкольн 27 января 1862-го издал военный приказ №1, в соответствии с которым не позднее 22-го февраля Макклеллан был обязан начать наступление на Виргинию, а именно на Ричмонд, столицу Конфедерации. Казалось бы: дело в шляпе. Есть здоровенная армия, есть цель — самое сердце Конфедерации, один удар и с войной покончено. Так почему она продлилась еще 3 года? Начнем с того, что в ходе своего сбора войск Макклеллан вообще не думал о планах наступления. Не было секретом, что армия направится в Вирджинию, но каким образом? Макклеллан вообще на это забил. И теперь ему наспех нужно было из грязи и палок соорудить план.

Ну Макклеллан думал-думал и придумал следующий ход конем: берем нашу армию, сажаем на корабли, везем ее к низовьям реки Джемс к форту северят Монро и оттуда наступаем на Ричмонд. Линкольн ознакомился с планом и, хоть военным он никогда не был, довольно резонно заметил, что план ваш, Макклеллан, какая-то шляпа полная. А все потому что, перевезя всю армию к Монро, Вашингтон оставался беззащитным перед 120-тысячной (как сам Мак и утверждал) армией Южан, находившейся у Булл-Рана, да и вообще, бить надо по войскам противника, а не по географическому объекту. Путем засыпания доводами, цифрами, фактами и всем, что под руку попалось, Макклеллан задавил Линкольна своим раздутым военным авторитетом и все же получил отмашку на реализацию своего плана, только лишь с одной оговоркой: часть Потомакской армии остается прикрывать Вашингтон. На всякий случай. Мак, конечно, на такое условие согласился, но выдвинул и свое: раз мы ослабим армию, выйти к 22-му февраля не выйдет, давайте отложим до 18-го марта. Линкольн махнул рукой: ладно, мол, будь по-твоему. И тут происходит неожиданное: та самая армия Юга, стоявшая у Булл-Рана, снялась с места и блокировала форт Монро, узнав обо всех деталях плана Макклеллана. Более того, когда части Мака вступили в оставленные южанами траншеи, оказалось, что там было не 120 тыс., а всего лишь 45–50 тыс. человек. То есть Мак откровенно втирал Линкольну о численности армии врага. На этом терпение Линкольна закончилось и он погнал Макклеллана пинками под зад с поста главнокомандующего, руководство армией все же оставив в его руках.

Так или иначе, 17 марта Потомакская армия совершила круиз на кораблях на Виргинский полуостров, с которого планировалось наступать на Ричмонд. Высадиться-то высадились, но Макклеллан опять показал тормознутость с новой силой. На пути к Ричмонду необходимо было еще пройти через город южан Йорктаун, гарнизоном которого командовал генерал Магрудер. И был Магрудер, учитывая его любовь к театрам и спектаклям, мужиком творческим, с фантазией. И против таких тугодумов как Макклеллан фантазия — страшная сила. В общем, Магрудер располагал силами всего лишь в 15 тыс. человек, но на подступах к Йорктауну он приказал накопать траншей аж на 50 тыс. человек. А по оценке Мака укрепления были рассчитаны вообще на 100 тыс. человек. Более того, все траншеи, за неимением орудий, были просто утыканы бревнами, окрашенными в металлический цвет. Так же Магрудер заставлял своих солдат постоянно маршировать по всему лагерю, поднимая клубы пыли, создававшие впечатление огромной массы войск. Мак от вида такой мощной обороны обделался и не предпринимал никаких действий несколько месяцев. Один из его генералов, Фитц-Джон Портер, вызвался лично отправится на воздушную разведку лагеря южан на гондоле. В общем, бравый генерал не успел вылететь, как порыв ветра резко откинул его прямо на позиции конфедератов и мотал его там целый день, а южане вяло в него постреливали, ни разу, правда, не попав. Вскоре ветер переменился и к вечеру генерала унесло к своим войскам, но он настолько перепугался, что сначала даже не хотел высовываться из своей гондолы.

К 4-му мая Магрудеру стало скучно дурачить Макклеллана и он из тактических соображений оставил город без боя. Это позволило Маку к 31 мая привести армию к Ричмонду, который защищало 63 тыс. человек. Южане считали свое положение безвыходным. Уже паковались архивы, все было готово к эвакуации, а армию, защищавшую столицу Конфедерации возглавил сам генерал Ли. Ли был гораздо более быстр на решение, чем его северный визави. Встав у руля армии, теперь называвшейся “армией Северной Виргинии”, он сразу отправил в тыл Маку кавалерийскую группу Джеймса Стюарта, которая умудрилась описать целый круг по периметру обороны северян, получив ценные сведения о их позициях и численности. Выяснилось, что армия Макклеллана была разделена рекой Чикахомини: некоторые части ее форсировали, некоторые так и оставались на своих местах, так что был шанс разбить северян по частям. Так началась… Семидневная битва К началу битвы Роберт Ли усилил свою армию до 92 тыс. человек, Потомакская армия Макклеллана насчитывала примерно 115 тыс. человек. Ли действовал агрессивно, целую неделя нанося удары по Потомакской армии, но умелая оборона северян не дала возможности реализоваться планам конфедератов. Интересно, что, осознавая свое численное превосходство на том или ином участке боев, Макклеллан все равно отдавал приказ об общем отступлении после каждого боя, что в действительности спасло южан от поражения. По итогам битвы Юг потерял 20614 человек (около 4 тыс. убитыми, остальные ранены), Север — 15849 (ок. 1700 убитых). Фактически, южане не достигли своих целей, победа осталась за северянами — тем страннее выглядит приказ Макклеллана об общем отступлении армии после боя. Более того, победившая армия северян из-за своих постоянных отступлений потеряла пленными около 6 тыс. солдат, в то время как южане — только 800 человек. В 1862-м году президент Линкольн всерьез задумался об отмене рабства. Еще раз повторю: ни о каком равенстве с белыми он и не помышлял. Если обратиться к документам, перепискам и публичным выступлениям Линкольна, то становится ясно, что он ориентировался на вывоз негром в страны Латинской Америки и в Африку. И вот 16 апреля 1862 администрация президента объявляет об освобождении рабов в столичном округе Колумбия, а 22-го июля Линкольн представил кабинету министров проект Декларации об отмене рабства, в соответствии с которой, с 1 января 1863 разрешался набор негров в армию и флот США. Помимо дел рабских, Линкольн так же обратился к делам военным: после бездарных операций Макклеллана необходимо было здорово перетрясти вооруженные силы. Во-первых издавался приказ о создании новой армии, Виргинской, под командованием Джона Поупа, функции которой заключались в прикрытии Вашингтона во время активных действий Потомакской армии. Также необходимо было сделать с общим командованием вооруженными силами: после отстранения Макклеллана Линкольн сам был верховным главнокомандующим на протяжении нескольких месяцев, но так не могло продолжаться долго. Линкольн понимал, что он политик, а не военный стратег. Так что выбор пал на генерала Генри Хэллека, который, благодаря множеству успехов подчиненного ему Гранта, сам считался одаренным командующим.

Вскоре выдался момент проверить новоявленного Поупа в реальном бою. Все у того же Булл-Рана он вознамерился напасть на войска Джексона Каменная Стена, проявив весь свой командирский талант: когда войска конфедерации были уже на последнем издыхании, он приказывал отступать, но приказывал атаковать мощные и укрепленные позиции, бросая своих людей в настоящие мясорубки без единого шанса на победу. Бои шли с 23 по 30 августа и последний день ознаменовался сущим издевательством над армией северян. Генерал южан Лонгстрит, заметив в подзорную трубу наступающие войска врага, приказал привязать здоровенные веники к хвостам двух десятков самых буйных лошадей и заставить из бегать туда-сюда, поднимая облака пыли. Северяне, решив, что пыль поднимает огромная армия мятежников, остановились, заблокировав путь своим частям. И когда генералы-северяне стали ругаться, чтобы один освободил путь другому, южане напали, нанеся этим командорам большой урон. Вся эта котовасия вошла в историю как Вторая битва за Булл-Ран. Северяне потеряли больше 16 тыс. человек, южане — 9 тыс. Поуп имел наглость даже отправить Линкольну доклад о своей безоговорочной победе, но когда президент узнал правду, для Поупа было все решено. Его армию распустили, а самого отправили в Минессоту воевать с индейцами.

Кризис командного состава был столь тяжелым, что Поупа заменили приснопамятным Макклелланом, который теперь одновременно и Потомакской армией командовал и был ответственным за оборону Вашингтона. Всего под его рукой находилось 97 тыс. солдат. В то же время Конфедерация начала вторжение на территорию Севера силами 55 тыс. человек под командованием генерала Ли. Противники встретились 17 сентября при Энтитеме. Северяне бросились на южан, не взирая на удары орудий. Натиск Макклеллана продолжался до самого вечера, южане последовательно вытеснялись со своих позиций. Фактически, все шло к безоговорочной победе северян. И тут произошло нечто непонятное: северян внезапно атаковали силы в такой же как у них форме — голубой. Северяне, обалдев от таких приколов бежали, и гнали их пока тьма ночи не опустилась на поле боя. Вот такая вот загадка, что это за северяне такие, атаковавшие своих же? Оказалось, что 15 сентября Джексон Каменная Стена совершил налет на городок Харперс-Ферри, захватив около 11 тыс. пленных, множество единиц оружия и обмундирования. Южане, испытывая острый недостаток снабжения, иногда были вынуждены ходить даже босиком, а тут совсем свежая форма, пусть даже и вражеская, так что старые обноски были брошены и сменены на голубую форму северян. В итоге, стороны понесли примерно одинаковые потери: Север — 12 тыс. чел., из них 2108 убитыми, Юг — 13724, убитыми — 2700. Тем не менее, Север считал, что именно ему досталась победа.

А раз это победа, то самое время публиковать Декларацию от отмене рабства. Это Линкольн и сделал через 5 дней после сражения, вызвав просто бурю негодования на Юге. Опубликованная в конце сентября Декларация аукнулась Линкольну уже в ноябре, когда его республиканская партия с треском проиграла выборы в конгресс, в котором стали рулить демократы, высказывающиеся за прекращение войны и признание независимости за Югом. Макклеллана снова погнали пинками под зад из его Потомакской армии, отдав ее такому же уникуму — генералу Бернсайду. Под его началом находилось около 120 тыс. солдат, которых он повел на берега реки Раппаханнок, переправившись через которую, намеревался атаковать армию Северной Виргинии числом в 70 тыс. человек, закрепившуюся на другом берегу во Фредериксберге на почти вертикальных холмах. Пока наводились понтоны, Бернсайд сидел над картами, продумывая тактику, но ничего умного родить все никак не мог. И вот, в одну из ночей, он шлялся по берегу реки и ВНЕЗАПНО придумал гениальный план. Настолько гениальный, что среди ночи он даже разбудил своих офицеров, чтобы поделиться своей умопомрачительной идеей. А идея была в том, чтобы… просто ударить врага прямо в лоб! Ну круто же?

Офицеры просто обалдели от такого плана: еще днями ранее они заключили, что атака Фредериксберга невозможна. Солдаты были в ужасе: они почти поголовно писали прощальные письма своим родным и близким. Переправа намечалась в двух точках, которые были настолько удалены между собой, что одна половина армии оказывалась полностью изолированной от другой, при этом одна из переправ была расположена так, что высадка осуществлялась бы под прямым огнем орудий Фредериксберга. Уже на высадке северяне умылись своей кровью: атака велась по вертикали вверх, и множество жизней пришлось положить на алтарь войны, чтобы хотя бы добраться до самого города. А путь с окраины города преграждала еще и каменная стена. Невысокая, по плечо, но за ней расположились прославленные своими стрелковыми скиллами снайперы из Миссисипи, которые в упор расстреливали атаковавших северян. Так продолжалось весь день 13 декабря, и к вечеру, по словам очевидцев, гора трупов почти достигала вершины стены. Тем не менее даже южане отмечали мужество северян. Так рассказывал артиллерист конфедератов У. Оуэн: Мы увидели голову колонны северян, появившейся из какой-то городской улицы… Как прекрасно они наступали! Их отполированные штыки сверкали при свете солнца, делая их линию похожей на огромную стальную змею голубого цвета… Мы видели, как наши снаряды разрываются прямо в их рядах, вырывая из них целые куски, ко они шли и шли вперед, как будто им было суждено во что бы то ни стало пройти прямо через нас, по нам!.. И вот они ринулись вперед безукоризненно сомкнутыми рядами, они казались полными еще большей, чем раньше, решимости захватить эту долину, но наш огонь был убийственным, и никакие войска на свете не смогли бы выдержать тот обстрел, которому мы их подвергли Видя все безумие этой бойни, офицеры Бернсайда отказывались продолжать атаку, не подчиняясь приказам.

Так генерал Джозеф Хукер отказывался атаковать южан, и лишь только после того как Бернсайд настоял, был вынужден бросить своих людей на Фредериксберг. В результате, совершив 14 безуспешных атак на стену, он отвел назад свои обескровленные части. Лишь к ночи 13 декабря до Бернсайда наконец дошло, насколько бессмысленная эта бойня. В результате Север потерял около 13 тыс. человек, Юг — около 5 тыс. Вот так бесславно для северян завершился 1862-й год. Первая половина 1863-го прошла в боях с переменным успехом. Потери были примерно равны, ни одна сторона не получала решающего преимущества. Но летом все изменилось. Помните Бернсайда, который перемолотил своих солдат при атаке Фредериксберга? Этому командир продолжал шокировать своих подчиненных. 20 января он затеял марш через непролазные разбитые дороги, который солдаты просто называли “марш по грязи”, пытаясь пройти по берегу Раппаханнока, еле доставая ноги из размокшей земли. А на следующий день вообще началась пурга, но Бернсайду ходь бы хны. Он затеял переправу через реку. В то время как на противоположном берегу закрепились южане. Офицеры Бернсайда вспомнили недавнюю бойню и пришли в ужас: этот поехавший снова хочет устроить мясорубку на ровном месте. Их увещевания не возымели никакого воздействия на командующего. Атакуем прямо в лоб через реку и баста! Но допустить очередное безумие было нельзя и генерал Хукер отправил Линкольну гонца, который рассказал, какой чудила этот Бернсайд с его планами. Линкольн же, не долго думая, пнул под зад Бернсайда с командования армией и заменил его самим Хукером.

Казалось бы, ну наконец-то во главе Потомакской армии адекватный командующий. Но нет, ничего подобного. Хукер был необычайно опрометчивым, постоянно торопящимся командиром. Но при всех своих недостатках, в первом же бою с Хукером Конфедерация потеряла одного из самых своих талантливых генералов. В конце апреля под началом Хукера в Потомакской армии находилось около 130 тыс. солдат. Армия генерала Ли, расположившаяся к югу от Фредериксберга на укрепленных позициях, насчитывала чуть более 60 тыс. человек. План северян был прост: основываясь на более чем двукратном превосходстве, связать боем войска Ли, в то время как отдельные части зайдут противнику во фланги и тыл => окружение => профит! В общем, просто и надежно и все бы сработало, если бы против Хукера был не генерал Ли. Битва начала развиваться с переменным успехом. На отдельных участках северяне уже были близки, чтобы продавить оборону южан, но не делали этого, так как Хукер, возомнив себя супер-пупер непредсказуемым командиром, выбирал части в случайном порядке и швырял их в случайный участок боя в стремлении найти брешь во вражеской обороне. 2-го мая в бой вступил генерал Конфедерации Джексон Каменная Стена. Его атака поочередно обратила в бегство три Нью-Йоркских полка, Пенсильванский полк и пять полков из Огайо. Разбив еще несколько частей противника, наступающие колонны Джексона перемешались, что затрудняло управление ими. К вечеру атака остановилась, но северяне абсолютно выдохлись. Они понимали: завтра их добьют. Но тут Северу повезло. Ночью Каменная Стена решил лично объехать позиции, чтобы выбрать направления для завтрашней атаки. В темноте солдаты Конфедерации из полка Северной Каролины решили, что это рыскает какой-то лазутчик северян, и дали по Джексону залп. Получив три ранения, Джексон попал в госпиталь, где ему даже ампутировали руку, но получив заражение крови и пневмонию, после недельного мучения в бреду, один из самых талантливых генералов Конфедерации ушел в мир иной.

Узнав об этом, Ли сказал довольно поэтичную фразу: Он потерял левую руку, а я лишился правой руки И еще одна знаменательная фраза. Перед самой своей смертью, то ли в бреду, то ли придя в себя, Джексон сказал: Нет-нет, давайте перейдем через реку и отдохнем в тени деревьев И как раз эти слова и дали название одному из лучший романов Хэмингуэя “За рекой в тени деревьев”. Солдат, которые подстрелили Джексона, поспешили отправить в тыл, но их это не спасло. По разным источником, их то ли все-таки убили, то ли они покончили с собой. Но факт остается фактом: после смерти любимого генерала, его бригада была полностью деморализована. Хукер решил продолжать сражение от обороны. На северян обрушивались атака за атакой и, в конце концов, оборона начала трещать по швам. Дальнейшее промедление грозило северянам катастрофой, так что Хукер решил оставить поле боя и отступить. Так его армия, насчитывавшая в два раза больше солдат, потерпела поражение. Север потерял 17 тыс. солдат, Юг — 13 тыс.

Чанселорсвилль стал первым и последним сражением Хукера как командующего Потомакской армией. Решив сблефовать из-за того, что ему приказали оставить часть армии в важнейшей для Севера базе Харперс-Ферри, он подал в отставку. Но не учел, что Линкольну уже не впервой рокировать своих генералов. В итоге, отставку офигевшего Хукера приняли и во главе Потомакской армии встал генерал Джордж Мид. Ли же в это время собирал силы у Геттисберга. И тут, внезапно, даже не зная, что в Геттисберг стягиваются южане, Мид решил организовать линию обороны буквально в нескольких милях от Геттисберга. В результате, в эту точку начали стекаться как южане, так и северяне. 1-го июля 1863-го начались первые бои, а затем в сражение начали втягиваться все новые и новые силы обеих сторон. Северяне спешно организовали оборону, а конфедераты обрушивали на них свои атаки аж до 3-го июля. В конце концов, решив, что северяне измотаны окончательно, Ли организовал последнюю и, по его мнению, решающую атаку, бросив в бой 15 тыс. солдат. Атаковать пришлось прямо под огнем артиллерии, южан выкашивало пачками. 200 орудий били по конфедератам, но атака все продолжалась и продолжалась. Но, увлекшись атакой, южане проморгали удар по своему флангу. Вместе с огнем артиллерии этот удар стал для них фатальным: лишь жалкие остатки южан смогли выйти из боя. Сказать, что Ли был потрясен — ничего не сказать. На следующий день, воспользовавшись проливным дождем, он начал уводить своих солдат в Вирджинию, а у северян не было сил его преследовать. При равных в начале сражения силах (Север — 88 тыс., Юг — 75 тыс.), южане потеряли 28 тыс. человек, северяне — 23 тыс.

Геттисбергское сражение стало одним из самых знаменитых в американской истории. Но не только оно сыграло свою роль в переломе в ходе Гражданской войне. На далеком Западе события развивались не менее кроваво… Начало 1864-го выдалось для Линкольна крайне неспокойным. Демократы, контролировавшие конгресс, напропалую пропагандировали прекращение войны даже на условиях восстановления рабства на Юге, а некоторые даже допускали раздельное существование Севера и Юга как независимых политических формирований. Из-за этого Линкольну требовалось во что бы то ни стало как можно быстрее положить конец войне. В первую очередь, снова надо было выбрать главнокомандующего, решительного и быстрого на решения. Таким был генерал Грант. И Грант предложил следующую стратегию, которая удовлетворяла Линкольна: мобилизовав все силы Севера, начать череду наступлений по всем фронтам в ходе четырех операций, в ходе которых территория южан рассекалась надвое и из силы уничтожались по частям. Первой частью плана Гранта была кампания в так называемой Глуши — территории в Вирджинии, представлявшей собой пересеченную местность, напоминающую джунгли. Здесь находились 60 тыс. солдат генерала Ли, в то время как Потомакская армия Гранта насчитывала 100 тыс.

Первый день боев, начавшихся 5 мая, с ходу показал, какой же шлак бои в этой Глуши: из-за плотных зарослей координации войск практически не было, все превратилось в мешанину людей, коней и фургонов. При первом же столкновении с южанами от выстрелов загоралась сухая трава, все было в дыму, что вообще происходит хрен разберешь. И все это доставляло проблемы и северянам и южанам: ни Грант ни Ли не могли командовать своими войсками в такой обстановке. Свои обстреливали своих, потери от дружественного огня потрясали. За два дня бойни в зарослях Глуши северяне потеряли около 18 тыс. человек, южане — около 8 тыс. Бои вылились в отдельные стычки, а Гранта уже начала проклинать пресса, называя его не иначе как мясником, но генерал все равно решил продолжать наступления. Целый месяц протянулся во второстепенных боях в Глуши, и только 3 июня Грант приказал начать главную атаку на позиции Ли. Удар наносился по узкому участку в 3 мили шириной. И если сутки назад тут находились лишь кое-как вырытые траншеи южан, то сейчас ВНЕЗАПНО там были уже мощные укрепления, свежие отдохнувшие части и, что самое неприятное, куча замаскированных орудий. Уже через 15 минут атаки северяне потеряли 5 тыс. человек, остальные в панике разбежались. Гранта это не остановило (классика!). Он вновь и вновь бросал людей на бойню, оправдывая свое звание мясника, но оборона конфедератов так и не поддалась. В итоге: Север потерял 55 тыс. человек, Юг — 39 тыс.

Как вы понимаете, все шло не совсем по плану Гранта. Он намеревался буквально за несколько дней вырваться из Глуши на оперативный простор, но Ли мариновал его там целый месяц, нанеся существенный урон. В конце концов, вырвавшись из проклятых зарослей, Грант решил ударить по Питерсбергу — городу, являвшимся ключом к Ричмонду, столице Конфедерации. Город был слабо защищен. Да, укрепления вроде бы и выглядели мощно, но гарнизон состоял всего лишь из 2,5 тыс. человек, да и те ополченцы, подростки и старики. Атаковать Питерсберг Грант доверил У. Смиту, части которого сначала преодолевали 10 миль до города аж 7 часов, а потом еще мялись где-то рядом, не решаясь атаковать. Вечером 15 июня атака все же началась. Смит первым делом бросил в бой не обученную негритянскую дивизию. Такие части северяне бросали в бой, когда победа была сомнительна, ведь черных не было жалко. Но, что удивительно, пытаясь доказать свою боеспособность, дивизия легко заняла участок обороны южан длиной 2 мили.

И в чем проблема Севера? В его тормознутости. Они так и остановились на этом успехе, не продвигаясь дальше в город, а в это время туда быстро прибыли подкрепления южан и вырылись новые траншеи. Подкрепления южан все прибывали и прибывали. И атаки южан начали напарываться на серьезное сопротивление. Казалось бы, все было готово для того, чтобы взять город в первый же день. Но промедление 15 июня вызвало катастрофический эффект: силы Севера будут скованы под Питерсбергом аж до 3 апреля 1865, прямо до конца войны! Пока Грант мялся у Питерсберга, начался второй акт Марлезонского балета. Генерал Шерман, человек и в будущем танк, во главе 100 тыс. человек выдвинулся на Атланту. Противостоящий ему генерал южан Джонстон постоянно отступал, рассчитывая, что Шерман растеряет по гарнизонам свое численное превосходство. К Джонстону подходили подкрепления, силы Шермана уменьшались и оба они бесконечно маневрировали.

8 июля Шерман вышел к реке Четтахучи, являвшейся последним естественным рубежом перед Атлантой. Атланта же являлась индустриальным центром Юга и одним из крупнейших городов страны, что придавал ей огромное стратегическое значение. Маневры Джонстона бесили правящие круги Юга. Джефферсон Дэвис постоянно его упрекал в нерешительности и, в конце концов совсем перепугавшись за Атланту, снял его с поста командующего, передав все полномочия Джону Худу, хоть и энергичному, но безрассудному командующему. Вы сами можете судить о его безбашенности: к 33-м годам в боях он вначале получил ранение в руку, полностью ее обездвижевшее, а потом потерял ногу, а все из-за того, что безрассудно бросался в бой. Но ему было плевать на все увечья, они лишь придавали ему популярности в глазах солдат. Неудивительно, что с таким командиром южане перестали маневрировать и перешли в атаку. 20-го июля нанесен удар в брешь между частями северян, которых спасли лишь вступившие в бой резервы. Шерман же решил провести свой финт ушами и широким маневром отрезать Худа от коммуникаций, связывавших его с Югом. Худ, предупреждая такой ход, атаковал северян у церкви Эзра к юго-западу от Атланты. К несчастью для него, северяне успели выстроить жесткую оборону и южане потеряли 4,6 тыс. человек, в то время как их противники — около 600 человек. В результате, северяне все-таки сумели отрезать южан, разобрав железную дорогу до Саванны, откуда Худу поступали подкрепления и боеприпасы.

К концу августа все попытки Худа остановить продвижение северян провалились. Оставалось лишь эвакуировать Атланту. Южане сжигали паровозы и вагоны, уничтожали боеприпасы. Атланта, важнейший город Конфедерации оказался в руках Шермана. Линкольн на радостях даже приказал отслужить в церквях благодарственный молебен в его честь. И этот триумф стоил дорого: Шерману он обошелся в 32 тыс. погибших, Худу — почти в 40 тыс. А Шерман не стал почивать на лаврах. Вскоре он выдвинулся дальше на юг, что вызвало панику во властных кругах Конфедерации. Один из конфедератских конгрессменом даже писал: Пусть каждый мужчина возьмется за оружие! Уводите ваших негров, лошадей, скот и продовольствие от армии Шермана! Сжигайте все, что не можете унести! Сжигайте все мосты, прочно блокируйте все дороги на его пути! Атакуйте захватчика во фронт, во фланги, в тыл днем и ночью! Не давайте ему отдыха! Конец Конфедерации был близок. После взятия Атланты Шерман продолжил реализацию своего плана, по которому территорию Конфедерации следовало рассечь надвое. Причем все его передвижения и операции проводились в условиях строжайшей секретности, и лишь самый узкий круг власть предержащих (в который Линкольн кстати и НЕ входил) знал, чем он занимается. В самом начале декабря 1864-го войска Шермана на разных участках начали выходить к побережью Атлантики. На пути был лишь важный порт под названием Саванна, гарнизон которого составляли около 15 тыс. конфедератов. Войска Севера были абсолютно задолбаны долгим маршем, а южане, под командованием генерала Харди, отказались сдаться. Ну что ж, пришлось штурмовать, не сидеть же в осаде? Сам Харди прекрасно понимал, что никаких надежд на победу у него нет. Даже прибывший к нему командующий силами Конфедерации на юго-востоке генерал Борегар настойчиво советовал ему уводить людей из города. Немного посомневавшись, Харди все же согласился, и в ночь на 21 декабря его войска по скрытно наведенным понтонным мостам улизнули в Чарлстон, а уже ранним утром в Саванну вошли войска Севера. Такой вот рождественский подарок для Линкольна.

11-го июня 1864 произошел крайне неприятный эпизод. Генерал Севера по фамилии Хантер занял городок Лексингтон. Ну занял и занял, что такого? А то, что этот Хантер взял и приказал сжечь здание Виргинского военного института — настоящей святыни для каждого американца, учебного заведения, выходцами которого были национальные герои США. Даже на Севере этот поступок вызвал праведный гнев, что уж говорить о Конфедерации. На Юге задумали настоящую месть. Помните, я уже упоминал такого командира Юга как Джексон Каменная Стена, одно имя которого вселяло страх в сердца северян, и которого по ошибке подстрелили свои же? Так вот его преемником стал не меньший талант генерал Джубал Эрли, который под командованием Стены раньше и служил. Ли, взбешенный сожжением института, приказал Эрли в качестве расплаты совершить рейд не куда-нибудь, а на Вашингтон. И Эрли во главе 13-тысячной армии с энтузиазмом принялся за дело. Его армия буквально неслась на север, и с каждого города Союза, через который она шла, взималась контрибуция: так Хейгерстаун заплатил Эрли $20 тыс., а г. Фредерик — $200 тыс. А в самом Вашингтоне уже не на шутку паниковали.

Генерал Грант, который все мялся у Питерсберга, даже был вынужден снять несколько своих корпусов и отправить их к Вашингтону. Одна из этих частей перегородила было Эрли путь к столице, но была сметена ураганным артиллерийским огнем и, фактически, столица Союза оказалась беззащитной. До Вашингтона осталось лишь 10 миль, когда Эрли остановился у столичного форта Стивенс. И тут черт его знает, что с Эрли произошло: подхватив приступ паранойи, он решил, что здесь какая-то ловушка и просто стоял у форта несколько часов, в то время как в столице были лишь наспех собранные ополченцы: подростки и инвалиды. Как всегда, все решило время: пока Эрли разгадывал ребусы о ловушках, в форт Стивенс вошли свежие части из Потомакской армии. Так что Эрли решил просто отступить, благо, сердце грели деньги, собранные по городкам северян. В январе 1865-го Конфедерация поняла, что дело совсем дрянь, так что решила добиться мира на почетных условиях. Вице-президент Конфедерации А. Стефенсон встретился с Линкольном на пароходе у форта Монро. Встреча прошла безрезультатно: Юг требовал независимости, в то время как Север даже обсуждать не хотел разделение страны. Война продолжилась. От океана Шерман двинулся к осаждающему Питерсберг Гранту, а генерал Ли, понимая, что ни Ричмонд ни Питерсберг отстоять не удастся, вырвался с армией в 40 тыс. человек и направился на соединение с Джонстоном. Ричмонд покинуло правительство Конфедерации, переместившееся в город Данвилл. Ли вывел свое войска к городку Аппоматтокс. Тогда это захолустье было мало кому известно, а теперь его знает, наверное, каждый американец, так как именно там завершилась война. 7 апреля к Ли прибыли парламентеры Гранта, потребовавшие сдаться во избежании лишнего кровопролития. Ли ответил, что не считает свое положение плачевным, но на всякий случай послушал бы условия сдачи. Условие было только одно: обязательство Ли и его солдат не поднимать оружия против правительства США. Ли это явно заинтересовало: он предложил обсудить условия более детально 9 апреля.

В этот день в доме местного фермера состоялась историческая встреча Ли и Гранта. В деталях сдача проходила так: офицеры-южане от своего имени и имени своих солдат дают подписку о лояльности правительству США, а затем передают свое армейское имущество. И все, можно идти по домам. Через 3 дня, 12 апреля, прошла церемония сдачи оружия армией Ли. Что важно отметить, не было ни единого проявления ненависти между противниками. Офицер Конфедерации Г. Дуглас описывал это так: Плотная линия солдат Союза стояла напротив нас в полном молчании. Когда мой поредевший и оборванный отряд под изодранным пулями знаменем направлялся на свое место, кто-то в рядах голубых мундиров нарушил молчание и призывно выкрикнул троекратное приветствие последней из сдававшихся бригад. Оно было подхвачено всеми, кто знал, что оно означает. Но для нас это солдатское великодушие оказалось выше того, что мы могли вынести. Многие седые ветераны рыдали, как женщины А буквально через два дня в театре Форда был смертельно ранен президент Линкольн. В тот же день в дом госсекретаря Сьюарда ворвались убийцы, ранившие его ножом. Охота велась и на Гранта: убийцы не нашли его в ложе театра, а потом не смогли выбрать подходящий момент для нападения. Последними сдались части Джонстона: 26 апреля он подписал перемирие с Шерманом. 10 мая на границе Джорджии и Флориды удалось абсолютно случайно задержать президента Конфедерации Джефферсона Дэвиса. А 29-го мая президент Джонсон объявил об амнистии всем южанам, в том числе высшим гражданским и военным лидерам. Война закончилась.