В 1920-е советские евгеники озаботились созданием Нового человека. Один из лидеров этого движения Сергей Давиденков разработал концепцию, по которой всех советских людей следовало после осмотра евгениками разбить на 5 групп в зависимости от их одарённости. Размножение самых умных предлагалось стимулировать деньгами, глупых (дебилов) надо было стерилизовать. Подходы к обретению Нового Человека были различны – от идеи сексуальной революции Александры Коллонтай («крылатый эрос» и теория «стакана воды») и замысла А. В. Барченко создать Единое Трудовое Братство на основе телепатии и телекинеза (он задружился с оккультистами ВЧК и вместе с ними исчез в свое время), до Института гениальности Г. Сегалина и проекта зоолога проф. Ильи Иванова «Об искусственном скрещивании человека с обезьяной» (поддержанного президиумом Государственного ученого совета в конце 1924 года). Архитектор-штейнерианец Мельников построил для Ленина пирамидальный хрустальный гроб, чтобы тот лежал, как Спящая Царевна, пока грядущий Принц не оживит его (но был выбран другой вариант, так как эта форма не подходила для публичного осмотра). Максим Горький выдвинул проект института Человека и пр. В первой половине 1930-х годов удар времени исчерпал себя, и мысль о Новом Человеке, лишенная вдохновляющего импульса, все же дожила до 1960–1980-х – в бледном виде бессмысленных идеологических заклинаний. Тот же удар времени дал русское евгеническое движение. Русская евгеника (ранний этап генетики человека, но также и эволюции человека) ставила важные и интересные вопросы. Опиравшаяся на великие традиции русской биологии и медицины и руководимая Н.Кольцовым и другими крупнейшими биологами и врачами, она была лишена эксцессов и злоупотреблений, характерных для американской евгеники старого стиля и германской расовой гигиены. Напротив, «Русский евгенический журнал» Кольцова вёл систематическую критику любых необоснованных выводов и уклонений от строгого научного мышления – а в период всеобщего энтузиазма таких попыток было множество. Как себе представляла ранняя советская власть создание Нового Человека, даёт представление статья нейрофизиолога Сергея Давиденкова «Наши евгенические перспективы» (журнал Труды кабинета по изучению наследственности человека, №1, 1929).

«Все евгенические программы единодушно выставляют, как основу положительной евгеники, “поощрение рождения детей теми, кто наделен благоприятными наследственными качествами” (п.8 программы Американского евгенического общества), но лишь в условиях имущественного равенства становится возможным организованное государственное определение этих наследственно наиболее ценных групп. Кроме того, здесь нельзя базироваться только на пропаганде и уговорах, только распространять убеждение, что ограничение своей семьи одним или двумя детьми ведёт к быстрому вымиранию рода (п. 4 программы Английск. евгенич. о-ва). На стороне генотипически лучших родительских пар должны быть организованно созданы лучшие условия для деторождения. Государство должно активно вмешаться в плачевные результаты современной беспорядочной панмиксии. Какие же наследственные качества расы должны быть предметом социальной охраны и в какой форме эта социальная охрана должна быть осуществлена? По первому из этих вопросов мы находимся в исключительно выгодном положении, т. к., при возможности широкого социального законодательства, мы и здесь можем не идти в тёмную, а вполне ясно и чётко ставить себе цели. Наиболее евгенически ценными группами в первую очередь должны быть признаны наиболее интеллектуально одарённые. Все те качества, которые представляются ценными для будущих поколений, – всё, что характеризует лучший интеллект – активность, инициатива, воля, внимание, память, критическая способность, все виды особой одарённости, – всё это является несомненно положительным и заслуживает государственной охраны. Дети умных должны в каждом последующем поколении давать все больший и больший процент популяции по сравнению с детьми глупых. Однако практическая евгеническая политика делается возможной уже в переживаемый нами период, т. к. для неё, в сущности, достаточно знать, что одарённость в целом относится к признакам, передающимся по наследству. Создавая на стороне лучших фенотипов условия, благоприятствующие рождению лишнего ребенка, мы тем самым неизбежно будем улучшать генотипический состав населения. Это очень понятно и просто для всех тех признаков, которые подчиняются доминантному менделированию. Но это в равной мере приложимо и для признаков рецессивных. Если семьи ценных рецессивных гомозиготов, поощрять размножение которых необходимо, будут иметь по одному лишнему ребенку, сумма рецессивных генов, хотя бы и в гетерозиготном состоянии, несомненно нарастёт в следующем поколении; при планомерном проведении этого процесса желательные рецессивные задатки в популяции должны всё больше увеличиваться.

Стало быть, всё больше будут повышаться шансы и для встречи этих задатков, и для рождения ценных гомозиготов. Культивирование ценных рецессивных задатков есть, таким образом, процесс разве только несколько более медленный, чем культивирование задатков доминантных, но отнюдь не процесс утопический. То же касается, конечно, и рецессивных задатков, заключающихся в Х-хромосоме, по-видимому, особенно богатой ценными наследственными возможностями. Широко намеченные цели оздоровления генотипического фонда страны совершенно противоположны задачам создания небольшого генетически ценного слоя населения. Только в этом последнем случае мы были бы вправе рекомендовать для наиболее одарённых отыскивать себе всегда наиболее одарённую пару, предоставив худшим комбинироваться с худшими. Если умный будет выбирать себе умную жену, то оставшийся дурак женится на оставшейся дуре, и ещё вопрос, кто из них наплодит больше потомства. Государственный евгенический контроль должен исходить обязательно из учета случайной панмиксии. Как бы ни комбинировались фенотипы, если на стороне лучших фенотипов будет всегда хотя бы небольшое преимущество детности, нет сомнения в том, что в каждом последующем поколении эти лучшие фенотипы будут появляться всё чаще и чаще, пока в результате всего процесса их перевес не выльется в ясную форму изменений основных свойств расы.

Действительно, нельзя не сознаться, что перенесение центра тяжести практической евгеники на охрану определённой расы есть опять-таки та же игра в тёмную, которую мы должны заменить ясной и чёткой целью. Почему считается выгодным для человечества охранять эту расу высоких голубоглазых блондинов? Ведь не потому, конечно, что нам нравятся голубые глаза, высокий рост и другие её атрибуты, а потому, что раса эта действительно несёт с собою весьма часто ценные психологические свойства. Воспользовавшись этой сомато-психологической корреляцией, мы будто бы и можем вести отбор по внешним признакам, имея в виду конечной целью размножение даровитых людей. Как эта тенденция ни была бы, может быть, неприятна для представителей других рас, будь она биологически правильна, нам было бы, пожалуй, трудно против неё возражать. Но как раз и здесь, подобно рассмотренному выше вопросу о выдвиженчестве, рассуждающая таким образом евгеника выбрала себе окольный путь. Гораздо прямее мы подойдем к цели, если станем организовывать широкий евгенический отбор как раз по тому признаку, который нам больше всего нужен, т. е. как раз на основе психологической одаренности. Увлечёт ли за собой этот психоотбор какие-нибудь антропологические признаки, изменится ли под влиянием этого отбора соматическое строение популяции или нет, для государства безразлично. Будут ли строить нашу будущую жизнь блондины или брюнеты, люди с плоским затылком или с выдающимся затылком, высокие или низкие – это с государственной точки зрения нам совершенно неважно. Но нам до крайности необходимо, чтобы эту будущую жизнь строили люди смелые, решительные, одарённые и способные к большой моральной дисциплине и к широким государственным концепциям. Создание этой новой породы людей и должно стать нашей евгенической политикой.

Евгенический отбор, построенный непосредственно по признаку психической одарённости, бьёт прямо в самую цель действительного улучшения человеческого рода и если евгенисты Запада не выставляют этого принципа, то это, вероятно, прежде всего потому, что для проведения его нужен ряд объективных социальных предпосылок, и прежде всего, конечно, уничтожение имущественного неравенства населения. Итак, нами мыслится длинная и плодотворная работа, в результате которой, после правильно проведённой пропаганды, организуется обязательный евгенический осмотр городского населения Союза. Центром тяжести обследования является установление врождённой одарённости по предварительно хорошо выверенным тестам, причём последние должны быть построены таким образом, чтобы совершенно не влияли на конечный результат предшествующее обучение или воспитание. Согласно результатам обследования каждый гражданин или гражданка заносится в соответственную высшую или низшую геногруппу. При отнесении осматриваемого в ту или иную группу одарённости не должны приниматься в расчет никакие сословные или национальные признаки. Однако возможно, что для мужчин и женщин придётся установить разные стандарты. Работу должны проводить специалисты, прослушавшие предварительно специальные курсы в Центральном Евгеническом Институте. Всем делом евгенического контроля ведает высший Евгенический Совет Республики. Должны быть приняты все меры к полной объективности работы евгенического осмотра, чтобы никакие личные, родственные или сословные или расовые симпатии врачей-обследователей не могли отражаться на результате их работы. Планомерным проведением этой программы удастся постепенно разбить всё городское население на отдельные геногруппы.

Евгеническая охрана людей 1-й геногруппы должна состоять в том, что государство именно в отношении этой группы должно посредством пропорционального увеличения заработка компенсировать для неё расходы, связанные с деторождением. В отношении этой группы выгодно развить максимальную экономическую поддержку, напр., увеличивать жалование на 50% с рождением каждого ребёнка, и кроме того, установить единовременные премии для 3-го, 4-го и т. д. ребёнка. При этом должно быть совершенно безразлично, муж или жена относится к 1-й геногруппе, государственная поддержка должна иметь место в обоих случаях. Очень возможно, что в отношении этой геногруппы придется делать и ряд других льгот, касающихся воспитания и образования детей и т. д. Но дети, родившиеся от такого брака, сами автоматически не должны пользоваться никакими евгеническими преимуществами, а должны будут снова, по достижении совершеннолетия, участвовать в евгеническом конкурсе на общих основаниях. Следующая по квалификации геногруппа также может пользоваться некоторой поддержкой государства, но уже в меньшем размере. 3, 4-я и следующие геногруппы в вопросах своего размножения должны быть предоставлены самим себе, точно так же, как в настоящее время предоставлено само себе в этих вопросах всё население СССР.

В отношении же наиболее низко стоящей геногруппы, напр., 5-й, при делении популяции на 5 групп, которая должна соответствовать границе дебильности, должны быть приняты решительные меры для ограничения её размножения: с одной стороны, всем таким лицам должны вручаться специальные листки с описанием низкого умственного уровня возможного у них потомства, с решительным отсоветованием деторождения и, наоборот, с рекомендацией подвергнуться добровольной стерилизации; с другой стороны, имея в виду сравнительную безуспешность мер, основанных на одном только убеждении, представители этой группы должны быть как-то материально заинтересованы в том, чтобы выполнить даваемый им совет. Легче всего это может быть достигнуто назначением единовременной государственной денежной премии тем из них, которые согласятся добровольно подвергнуться стерилизации.