Предыдущая публикация
За подглядывание в окна к соседям можно сесть на 5 лет
Юристы предупреждают: если вы любите подглядеть за соседом через окно, то он может расценить это как посягательство на личную жизнь.
За такое ужасное преступление можно напороться на штраф в 200 тысяч или даже лишиться свободы на срок до пяти лет.
За такое ужасное преступление можно напороться на штраф в 200 тысяч или даже лишиться свободы на срок до пяти лет.
Следующая публикация
Комментарии 21
Вы про него даже говорить не хотите, но он всё равно как будто где-то рядом стоит, за углом… как Wi‑Fi с плохим паролем: ловится, но подключаться не хочется.
Вот вы правильно делаете, что такие соседи вам не интересны. Потому что если сосед ненормальный, то пусть он будет нормальным где-нибудь в другом месте.
Понимаете, если человек не ваш человек, то и сосед он не ваш сосед. А чужой сосед — это вообще не ваша проблема, это уже его проблема, что он сосед не там, где надо.
Главное — держаться от таких подальше: и морально, и территориально. Потому что когда человек не нужен, а он всё равно есть — это уже не человек, а коммунальная аномалия.
В общем, вы молодец, что вам такие не нужны. Как говорится, лучше хороший забор, чем плохой сосед за ним.
Петрович был мужик странный: вроде идёт по своему двору, а взгляд у него как у телевизионной антенны — всегда в сторону Галины. Забор между ними был низкий, скромный, как зарплата. Вот через него всё и начиналось.
Галина выходит на двор — полить цветы, а Петрович уже тут как тут.
Идёт мимо, но голова у него поворачивается так, как будто не шея, а «вертлюг немецкого качества».
— Петрович, — говорит Галина, — вы можете уже хоть раз мимо пройти и не смотреть ко мне?
— Галинка, да я и не смотрю, — отвечает он, при этом не моргая, — это глаза сами… на свободу просятся.
Галина сердится, как чайник, который забыли выключить.
Она достала уже метёлку, тазик, даже старый ковёр, чтобы как-то заслониться, но Петрович всё равно выглядывает, как кот из-под стула.
Причём самое интересное: ...ЕщёУ Галины жизнь была спокойная, как лампочка в подъезде: тусклая, но ровная. Всё было понятно — огород, кошка Мурка, сериал вечером. И только один фактор стабильности выбивался из системы координат — сосед Петрович.
Петрович был мужик странный: вроде идёт по своему двору, а взгляд у него как у телевизионной антенны — всегда в сторону Галины. Забор между ними был низкий, скромный, как зарплата. Вот через него всё и начиналось.
Галина выходит на двор — полить цветы, а Петрович уже тут как тут.
Идёт мимо, но голова у него поворачивается так, как будто не шея, а «вертлюг немецкого качества».
— Петрович, — говорит Галина, — вы можете уже хоть раз мимо пройти и не смотреть ко мне?
— Галинка, да я и не смотрю, — отвечает он, при этом не моргая, — это глаза сами… на свободу просятся.
Галина сердится, как чайник, который забыли выключить.
Она достала уже метёлку, тазик, даже старый ковёр, чтобы как-то заслониться, но Петрович всё равно выглядывает, как кот из-под стула.
Причём самое интересное: чем больше Галина возмущалась, тем активнее сосед «случайно» оказывался у забора.
Она бельё вешает — он идёт.
Она грядки полет — он идёт.
Она только подумала выйти во двор — он уже таинственно шуршит лопатой.
— Петрович, — говорит Галина, — вы что, забором ошиблись? У вас свой двор есть!
— Так я по своему и хожу, — радостно поясняет он. — А что он в вашу сторону смотрит — это не моя вина, это география.
Отношения их можно было назвать натянутыми, как проволока на старом заборе.
Галина его видеть не хотела, Петрович делать вид, что не подглядывает, не умел.
Однажды Галина не выдержала и говорит:
— Петрович, поставьте вы уже забор выше, чтобы ни вас, ни вашей географии видно не было!
А он ей:
— Ну что вы, Галина Степановна, высокий забор — это же недружелюбно! Мы же соседи! Надо жить дружно, но вы меня не зовите.
Галина потом подруге жаловалась:
— У меня не сосед, а наблюдательный пункт НАТО. Только бинокля не хватает.
А подруга отвечает:
— Так ты не переживай. Поставь забор повыше — и у него будет не «вид на Лондон», а «ограниченный обзор двора».
С тех пор Галина ходила по двору с таким видом, как будто лично охраняет границу государства.
А Петрович всё так же шёл мимо и «случайно» смотрел.
Правда, уже осторожнее — потому что, как он сам сказал,
— С Галиной лучше не шутить: она, если забор поставит, то так, что даже мысли через него не перепрыгнут.
Вот так и жили: она — его видеть не хочет, он — делает вид, что её не видит, но всё видит.
Натянутые отношения, низкий забор и высокий уровень раздражения.
Классика жанра: мир, труд, сосед, который лишний.
Утром встала, глянула в окно — Петрович, как всегда, идёт по своему двору, а глазами уже у неё в огороде живёт.
Галя вздохнула и сказала сама себе:
— Всё. Настало время стратегической спецоперации «Забор Победы».
Сначала она вызвала бригаду строителей.
Приехали трое, вышли, глядят на её старый забор — тот скромно стоит, как школьник у доски.
— Мужики, — говорит Галина, — мне нужен забор…
Пауза.
— Такой, чтобы видно не было. Ничего. Никого. Нигде. Даже мыслей.
Строители переглянулись, один спросил:
— Вам как? Дачный вариант или как на секретном объекте?
Галина поправила платок:
— Делайте мне забор, чтобы у соседа ощущение было, что он теперь не сосед, а в другой стране живёт.
На следующий день началось строительство.
Старый забор сняли — Петрович в шоке.
Стоит у себя во дворе, как турист без визы.
Галина идёт мимо, невинно так:
— Ой, Петрович, вы не переживайте… Забор будет выше, но вы-то у меня в душе всё равно… ни...ЕщёГалина долго терпела, но терпение, как тот низкий забор, — закончилось.
Утром встала, глянула в окно — Петрович, как всегда, идёт по своему двору, а глазами уже у неё в огороде живёт.
Галя вздохнула и сказала сама себе:
— Всё. Настало время стратегической спецоперации «Забор Победы».
Сначала она вызвала бригаду строителей.
Приехали трое, вышли, глядят на её старый забор — тот скромно стоит, как школьник у доски.
— Мужики, — говорит Галина, — мне нужен забор…
Пауза.
— Такой, чтобы видно не было. Ничего. Никого. Нигде. Даже мыслей.
Строители переглянулись, один спросил:
— Вам как? Дачный вариант или как на секретном объекте?
Галина поправила платок:
— Делайте мне забор, чтобы у соседа ощущение было, что он теперь не сосед, а в другой стране живёт.
На следующий день началось строительство.
Старый забор сняли — Петрович в шоке.
Стоит у себя во дворе, как турист без визы.
Галина идёт мимо, невинно так:
— Ой, Петрович, вы не переживайте… Забор будет выше, но вы-то у меня в душе всё равно… никак.
Забор рос, как цены на коммуналку.
Сначала два метра.
Потом Галина вышла, посмотрела:
— Низко. Он же у меня глазастый. Давайте ещё.
Сделали два с половиной.
Галина опять:
— Мужики, ну вы чего, вы Петровича видели? У него взгляд, как у дрона! Давайте три!
В итоге вырос такой гигант, что воробьи, пролетая, спрашивали друг у друга:
— Это граница или женщина просто устала от соседа?
Но Галина на этом не остановилась.
Подписала сама с собой контракт на полную безопасность.
— Теперь камеры! — распорядилась она.
По периметру двора появились камеры видеонаблюдения.
Одна смотрит на калитку, вторая — на огород, третья — чисто символическая, в сторону Петровича… чтобы он знал, что его не ждут.
Петрович вышел во двор, поднял голову — а там на столбе «глазок» моргает.
Он замер, как суслик под прицелом.
— Гал-и-ин, это что у вас тут, кинотеатр?
Галина с крыльца:
— Да, Петрович. Канал называется «Не ходи сюда». Круглосуточное вещание.
Потом пришли ребята тянуть колючую проволоку по верху забора.
Тонькая, блестящая, злая — прям как Галина после пятого «случайного взгляда» соседа.
Строитель спрашивает:
— Вам для красоты или чтобы точно не лезли?
Галина:
— Для воспитания. Чтобы даже мысли у людей перестали прыгать.
Поверх всего этого добра установили сигнализацию.
Теперь если кто-то полезет через забор или даже слишком на него посмотрит — сигнал пойдёт.
Галина сказала:
— Сделайте, чтобы оно так завыло, чтобы у человека сразу воспитание появилось и уважение к частной жизни.
Вечером Галина вышла полить цветы.
Тишина, покой, никто не лезет глазами в её двор — рай.
Петрович, естественно, не выдержал.
Подошёл к своему краю забора, руки в боки, голову вытягивает, но…
Перед ним стена, проволока, камеры — как будто Галина не забор поставила, а НАТО подвела к его огороду.
— Гал-и-ин! — окликнул он.
— Чего вам, сосед? — не глядя, отвечает она.
— Это что у вас там за укрепрайон? Я ж просто мимо хожу!
Галина спокойно:
— Вот теперь и ходите мимо. Не заглядывая. Это у нас теперь режим тишины и невидимости.
Он ещё раз попытался куда-то там подсмотреть, приподнялся на цыпочки —
камеры тихо щёлкнули, сигнализация предупредительно пикнула, как бы говоря:
«Сосед, не нервируй систему».
Петрович отскочил:
— Ого…
Потом пробурчал:
— Не женщина, а министерство обороны…
Галина довольная зашла в дом, налив себе чай.
Смотрит в окно: сосед идёт по двору, в её сторону уже не смотрит — боится, что забор ещё вырастет.
— Вот, — сказала она сама себе, — теперь у меня не забор, а психологическая граница. И физическая тоже.
Так что отношения с соседом закончились дипломатически:
он теперь живёт, как будто Галины не существует,
а она — как будто у неё не сосед, а просто глухая стена с подозрительным шорохом за ней.
И забор стоит — высокий, колючий, с камерами, сигнализацией и главным посланием:
«Чужой взгляд сюда не пройдёт. Никогда. Ни при какой географии».