Глава Минобрнауки России Ольга Васильева заявила о необходимости вернуть в систему образования работу на приусадебном участке и уборку школьных помещений, прекратив тем самым воспитывать "потребителей". Идея – хорошая, хотя осуществить её будет – трудно. Почему трудно, скажу погодя, а сейчас о том, как это было в старину – при советской власти, в моё детство. Да, действительно, ученики сами убирали классы. А коридоры и прочие помещения - уборщицы, которых мы звали по-детсадовски нянечками. (Официально они назывались «техничками»). Ничего технического в их распоряжении не было, даже пылесоса. Они же руководили процессом уборки классов. Дело было поставлено очень просто. Каждый день были дежурные. На стенке висел график дежурства. Идея простая: сегодня дежурит первая парта, завтра вторая и т.д. В обязанности дежурного входило стирать с доски, следить за наличием мела и мокрой тряпки. Урок начинался с сакраментального вопроса учителя: «Кто сегодня дежурный?». Мы даже по-английски это проходили в самом начале изучения языка. До сих пор помню: «Who is on duty today?”. Мы соревновались, кто лучше отдежурит, нам казалось, что это важно. Потом дежурный – какая-никакая власть; многим это нравилось. Помню, во втором классе они проверяли с большим пристрастием наличие сменной обуви.

Как решался вопрос замены дежурных в случае отсутствия предусмотренных дежурных – не помню. Видимо, назначал староста класса. Это была отдельная общественная должность – не октябрятско-пионерско-комсомольская, а организационно-хозяйственная. После уроков дежурные призывали всех поставить стулья на парты вверх ногами. Действительно, убирать так удобнее. Мой муж и сегодня при необходимости подмести и протереть пол поступает именно так. Школьники, понятно, норовили поскорее смыться – тогда дежурным приходилось самим ставить стулья. Дальше один протирал доску, поливал цветы, которые непременно были на подоконниках в каждом классе, а другой шёл к нянечке, получал от неё ведро и швабру с тряпкой. Вёдра-швабры хранились в подсобке – чуланчике, где был водопровод. Наполняли ведро, тащили в класс. Швабра была просто палка, к которой прибита в форме буквы Т поперечная дощечка. На эту конструкцию наматывали тряпку – грязноватую мешковину. Перед мытьём класс мели – иногда веником, иногда щёткой. В начале моей школьной карьеры полы были деревянные, крашеные коричневой краской, потом – линолеум. Линолеум мыть, казалось, одно удовольствие. Нянечка наставляла: хорошо отожмите тряпку – в этом секрет чистого пола. Начинающие поломойки всегда делают одну и ту же ошибку: устраивают целый потоп. У Агнии Барто есть даже стихотворение, как девочка развела лужу вместо уборки. Правда, убирала она не в школе, а дома. Очень поучительное стихотворение. Мысли о том, что это не правильно и кто-то может всё сделать за нас – не было. Мы жили в представлении, что бар у нас нет: все должны обслуживать себя сами. В самом деле, за всё моё детство я знала только одну семью, где была домработница. Это было уже в Москве. Очень интеллигентная семья учёных, а дедушка у них был герой Сталинградской битвы, кажется, секретарь Сталинградского обкома партии. Но это была огромная редкость. Моя мама сильно бы удивилась, если бы ей сказали, что для уборки надо кого-то нанимать. А вот мама той девочки, помнится, ворчала: отвлекают детей от дела. Дело – это, понятно что: музыка, дополнительные домашние уроки английского.

Бывали у нас и более развёрнутые уборки, вроде субботников. В конце каждой четверти все оттирали свои парты с помощью принесённых из дому соды, хозяйственного мыла и всякой подручной ветоши. Драили подоконники, шкафы. Для мойки окон приглашали родителей – раза два в год. Школьный участок тоже убирали и благоустраивали сами. У нас были там яблони, цветы. В Егорьевске был большой, очень хороший сад, даже теплицы были. Словом, тогда школьная уборка, а также работа на пришкольном участке – всё это было делом самым обычным, естественным, вытекающим из общего порядка жизни. Никто и не думал, что это имеет особое воспитательное значение: убирали, чтоб чисто было. Тогда психологически все были равны, было очевидно, что каждый должен участвовать в общем деле. Это не столько советская, сколько общинная психология. Сегодня – совершенно другая общественная атмосфера. Сегодня у нас полно новодельных «бар», которым низко и оскорбительно заниматься уборкой. Сегодня даже обитательницы панелек в спальных районах зачастую имеют «молдованок» для услуг. Эти новые бары – особенно барственны и особенно привязаны к своему барственному положению. Они – «статусные», у них «уровень». И они не допустят, чтоб их дети возились с вёдрами и тряпками. Они лучше скинутся и наймут ту же «молдаванку». Зря они что ли, обдирая локти и колени, карабкались на свой «уровень»? И те, кто вообще-то не против, чтоб дети убирали, тоже скинется на уборщицу, потому что нет ничего позорнее в наши дни, чем показать себя «нищебродом». Это не гипотетическое предположение – это личный опыт. В школе нашего посёлка, где училась дочка, классе в пятом возникла идея: пусть дети сами убирают класс. Но она не прошла: родители демократическим большинством решили лучше скинуться на доплату школьной уборщице. И это вовсе не богачи! Между прочим, детям из богатых семей, где они не знают простой работы, было бы особенно полезно убирать в школе. Но что-то мне подсказывает: не будут.