❓ Каково это – лечить детей с эпилепсией и не только?

Я не научился ставить никакую защиту, я, действительно, каждого пациента пропускаю через себя, эту ответственность чувствую, и она сильно давит.
Я приезжаю домой, у меня заложены уши не от сенсорной нагрузки, а от кричащего ребёнка, переживаниями родителей, застрессованной мамы.
Потому что ты как бы ныряешь в организм и потом из него выныриваешь, чтобы понять, что происходит, и как всё это настроить.
Я понимаю: вот я 25 лет в профессии, с 1996 года, моей дочери 23, и из-за того, что я был все время на работе, занимался другими детьми, другими людьми, может быть моей дочери не хватило любви.
И вот ей 23, и только сейчас у нас иногда бывают возможности, чтобы понять, что мы друг у друга есть.
Раньше я приходил с работы, она уже спала, уходил на работу, она ещё спала. Для меня это долгое время было заново, большой болью.
К счастью, сейчас всё изменилось. Мы поняли, что мы друг у друга есть.
И для меня это очень важно.