Дома она долго рассматривала свою руку. Кольцо блестело, и жизнь казалась правильной — выверенной, как по линейке. Институт — работа — замужество. Всё как у людей. С Андреем было спокойно. Никаких американских горок, бурных ссор с битьём посуды и последующих примирений с букетами роз. Просто надёжное мужское плечо рядом.

— Поздравляю, доченька, — мама поцеловала её в лоб, когда Даша показала кольцо. — Андрей хороший парень. — Да, мам. Хороший. — Только... — мама замялась. — Он же с родителями живёт? Вы уже решили, где будете жить после свадьбы? — Конечно, отдельно. Снимем что-нибудь для начала, — уверенно ответила Даша, хотя они с Андреем ни разу это не обсуждали.

Она просто не представляла, как может быть иначе. У всех её подруг, выходивших замуж, появлялась своя территория — съёмная квартира, комната в общежитии, кредитная однушка на окраине. Даже Катька, вышедшая за такого же маменькиного сынка, как теперь шутили подруги об Андрее, и та уговорила мужа снять квартиру.

— Ты точно обсуди с ним этот вопрос, — настаивала мама. — Не все мужчины понимают, что семья — это отдельная ячейка общества.

Даша отмахнулась — какие глупости. У неё с Андреем всё по-взрослому. А телефонный разговор с Наташкой на следующий день вызвал только раздражение.

— Он тебе предложение сделал, а вы даже не обсудили, где жить будете? — в голосе подруги звучало неприкрытое удивление. — Дашка, ты что, правда думаешь, что он съедет от мамочки? Да он у неё до сих пор носки разбросанные не подбирает! Мне Димка рассказывал, как они к нему заезжали.

— У Андрея хорошая семья, — возразила Даша. — И вообще, все эти ваши стереотипы про маменькиных сынков... Он просто бережливый. Зачем платить за квартиру, если можно жить с родителями и копить на свою?

На самом деле, за полтора года их отношений Андрей ни разу не заговаривал о том, чтобы снять вместе квартиру. Он всегда звал её к себе, в родительскую квартиру, откуда мать с отцом деликатно исчезали на дачу по выходным. Даше было неловко в первое время — варить кофе на чужой кухне, принимать душ в ванной, где на полочках стояли чужие шампуни и гели для душа. Но потом привыкла. И даже подружилась с его мамой, Еленой Викторовной — женщиной строгой, но справедливой.

Свадьбу решили сыграть через три месяца — скромную, для своих.

Елена Викторовна позвонила через неделю после предложения: — Дашенька, приезжайте в воскресенье на обед. Обсудим кое-какие детали. И платье надо выбирать заранее, я тут присмотрела несколько вариантов...

Даша вздохнула, соглашаясь. Будущая свекровь явно вознамерилась взять бразды правления свадьбой в свои руки. Ну и пусть, может, оно и к лучшему, меньше хлопот.

Воскресный обед удался на славу — Елена Викторовна расстаралась. Борщ, пирожки, мясо по-французски — всё любимые блюда Андрея.

— А теперь давайте обсудим, как вы будете жить, — Елена Викторовна разлила чай по чашкам после обеда. — Мы с отцом решили отдать вам нашу спальню. Она больше, удобнее для молодых. А мы переберёмся в Андрюшину.

Даша застыла с чашкой в руках. В ушах зазвенело, будто кто-то ударил в гигантский колокол прямо над головой.

— В смысле — отдать спальню? — голос звучал как чужой. — Мы... мы разве будем жить здесь?

— Конечно, здесь, — Андрей улыбнулся, как будто объяснял очевидное ребёнку. — А где же ещё?

Даша смотрела на них всех по очереди: на Елену Викторовну, на отца Андрея, сосредоточенно разглядывающего скатерть, на самого Андрея — и не могла поверить, что это не шутка. В голове внезапно стало пусто, мысли разбежались, как тараканы от включенного света.

— Мы... никогда это не обсуждали, — проговорила наконец Даша. — Я думала, мы будем жить отдельно.

Елена Викторовна удивлённо приподняла брови: — Отдельно? Зачем же? У нас четырёхкомнатная квартира, места всем хватит.

— Но... — Даша перевела взгляд на Андрея, ожидая поддержки, — молодая семья должна жить отдельно. Разве нет?

— Даш, ну что за глупости, — Андрей покачал головой. — Мы с тобой сколько раз уже оставались у меня, нормально же всё было. Зачем тратить деньги на съёмное жильё, когда можно жить здесь и копить на своё?

— Но это не то же самое, — у Даши перехватило дыхание. — Оставаться на выходные и жить постоянно — разные вещи.

— Даша права, — неожиданно подал голос отец Андрея. — Молодым лучше отдельно...

— Александр, ну о чём ты говоришь? — резко оборвала его Елена Викторовна. — С какой стати им снимать угол, когда у нас столько места? Да и Андрюше так удобнее — до работы рукой подать.

Андрей согласно кивнул, и Даша вдруг поняла, что он действительно никогда не планировал уезжать из родительского дома. Никогда не задумывался о том, чего хочет она. Всё уже было решено без неё. Комната, жизнь, утренний кофе под бдительным взглядом свекрови.

— Извините, — она встала из-за стола, задев чашку, которая опасно качнулась, но не упала. — Мне нужно в ванную.

Даша заперлась и включила воду. Прижалась лбом к прохладному кафелю. Пальцы сами потянулись к телефону.

«Ты была права», — отправила она сообщение Наташке. «Он не собирается съезжать от родителей».

Телефон тут же завибрировал звонком.

— Дашка, ты где? — Наташкин голос был сердитым и встревоженным одновременно. — В ванной. У них. Только что узнала, что буду жить в их спальне. Представляешь? — Беги оттуда, — безапелляционно заявила подруга. — Беги и не оглядывайся. — Как? Я же... мы же собираемся пожениться, — Даша почувствовала, как к горлу подкатил ком. — Именно поэтому и беги. Пока не поздно.

Вернувшись за стол, она обнаружила, что разговор как ни в чём не бывало продолжается — теперь уже о мебели. О том, что нужно будет перевезти шкаф, а тумбочки новые купить. Андрей увлечённо обсуждал с мамой, где поставят компьютерный стол.

— Подождите, — Даша почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Мы ещё ничего не решили. Я не согласна жить здесь. Я хочу свою квартиру, пусть даже съёмную.

За столом повисла тишина.

— Дашенька, — Елена Викторовна натянуто улыбнулась, — не стоит горячиться. Это серьёзное решение, не надо рубить с плеча...

— Я не рублю с плеча, — голос Даши звенел. — Я просто хочу, чтобы меня услышали. Я не хочу жить с вами, я хочу жить с Андреем. Только с ним.

— Но я никуда не уеду от родителей, — тихо, но твёрдо сказал Андрей. — Не вижу в этом смысла. Здесь удобно.

— Удобно? — Даша смотрела на него так, будто видела впервые. — А как же... как же наша жизнь? Наш дом?

— Это и будет наш дом, — развёл руками Андрей. — Чем тебе здесь плохо?

Даша обвела взглядом квартиру — типовую, с мебелью, расставленной тридцать лет назад и с тех пор не менявшей своего положения. С вязаными салфетками под вазочками. С пылесосом, который нельзя включать после десяти, чтобы не беспокоить соседей.

— Тем, что это твой дом. Не мой, — она снова посмотрела на Андрея. — Я буду здесь вечной гостьей. Даже если перевезу сюда все свои вещи.

— Глупости говоришь, — отмахнулся Андрей. — Привыкнешь. Все так живут.

— Не все, — возразила Даша. — И я не хочу.

— Значит, не любишь, — вдруг с неожиданной злостью выпалила Елена Викторовна. — Если любила бы по-настоящему, не ставила бы условий.

И это стало последней каплей.

— А вы не пробовали спросить у сына, любит ли он меня? — Даша поднялась из-за стола. — Если бы любил, то хотя бы попытался понять, чего хочу я. Свадьбы не будет.

Она стянула с пальца кольцо — красивое, с аккуратным камешком — и положила его на стол. Андрей смотрел на неё с удивлением человека, который не понимает, что происходит.

— Да ты успокойся, — он попытался взять её за руку. — Давай обсудим всё спокойно. Куда ты на ночь глядя пойдёшь?

— Домой, — ответила Даша. — К себе домой. Где даже самая маленькая комната — моя. Где никто не указывает, в котором часу включать пылесос.

И, схватив сумку, вылетела из квартиры прежде, чем кто-то успел её остановить.

Дождь хлестал по лицу, но Даша не открывала зонт. Хотелось, чтобы холодные капли смыли всё — обиду, разочарование, глупую надежду. Она шла пешком от метро до своего дома, чувствуя, как намокают волосы, как вода просачивается сквозь тонкие туфли. Но даже это казалось сейчас правильным — страдать так страдать, мокнуть так мокнуть.

Телефон в сумке разрывался от звонков — сначала Андрей, потом мама. Даша не отвечала. Что тут говорить? «Я только что разрушила своё будущее, мам, потому что не хочу жить в чужой спальне»? Звучит как бред обиженной девочки.

Дома она скинула мокрую одежду, завернулась в старый халат и свернулась калачиком на кровати. Почувствовала, как дрожит, и сама не понимала — от холода или от нервов. А может, от облегчения?

Андрей приехал к одиннадцати вечера. Стоял под дверью, звонил в домофон, потом начал стучать, когда поняла, что она его слышит, но не отвечает.

— Даша, открой! Хватит дурить! — его голос звучал глухо сквозь дверь. — Нам надо поговорить!

Она открыла — не из-за его настойчивости, а потому что соседи уже начали выглядывать из квартир, недовольно хмурясь. Андрей влетел в прихожую, бледный, с мокрыми от дождя волосами.

— Что это было? — он смотрел на Дашу с непониманием. — Зачем ты устроила эту сцену перед моими родителями?

— Сцену? — Даша неверяще покачала головой. — Я устроила сцену? Вы спланировали всю мою будущую жизнь, даже не спросив меня, а сцену устроила я?

— Мы ничего не планировали! — Андрей раздражённо взмахнул руками. — Просто предложили вариант, который удобен для всех!

— Для всех? — Даша хмыкнула. — Для тебя и твоей мамы, ты хотел сказать.

— А что тебя не устраивает? Объясни толком! — он снял куртку, швырнул её на тумбочку, прошёл в комнату и сел на диван, как будто устраивался надолго.

— Меня не устраивает вечно спрашивать разрешения, чтобы повесить свою картину. Просить прощения за то, что я люблю специи, а твоя мама — нет, — Даша сама не ожидала, что в ней столько злости. — Меня не устраивает видеть, как ты ждёшь её одобрения по любому вопросу. Как до сих пор спрашиваешь: «Мам, где мои носки?» А ей нравится, что ты спрашиваешь!

— И что в этом плохого? — Андрей развел руками. — Мы семья, мы помогаем друг другу.

— В этом нет ничего плохого для тебя! — Даша почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. — Ты всегда там жил. А я буду чужой. Всегда. Вечной невесткой, которая должна вписаться в вашу отлаженную систему и не создавать проблем.

— Преувеличиваешь, — буркнул Андрей. — Мама тебя любит. Сказала, что ты хорошая девочка.

— Девочка, — повторила Даша. — Видишь? Для неё я «хорошая девочка», хотя мне почти тридцать. Которую нужно научить правильно варить борщ, правильно гладить рубашки, правильно... жить.

Она замолчала, глядя на Андрея. Он выглядел расстроенным, но совершенно не понимающим.

— Я не хочу быть девочкой в вашем доме, — тихо сказала Даша. — Я хочу быть женщиной в своём.

— У нас нет денег на свою квартиру, — Андрей пожал плечами, словно это всё объясняло.

— Есть съёмное жильё. Даже комнату можно снять для начала.

— И жить впроголодь, считая копейки до зарплаты? — он поморщился. — Зачем, если можно нормально жить с родителями?

— Потому что это будет наша жизнь! — Даша не выдержала и повысила голос. — Наша! Понимаешь? Не твоей мамы, не твоего папы — наша!

— У нас и так будет наша жизнь, — устало вздохнул Андрей. — У нас будет своя комната, своя...

— Своя комната в чужой квартире! — перебила Даша. — Где нельзя громко разговаривать после одиннадцати, нельзя пригласить друзей, когда вздумается, нельзя поставить чашку на стол без подставки!

Андрей смотрел на неё молча. Он не спорил больше. Просто смотрел взглядом человека, который не понимает, что происходит и почему из-за такой ерунды отменяется свадьба и рушится всё, во что он верил.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Что ты предлагаешь?

— Съехаться. Вдвоём. Снять квартиру. Жить своей жизнью.

Даша чувствовала, как колотится сердце. Сейчас, сейчас он согласится. Кивнёт. Скажет «да». И всё будет хорошо.

— Я не могу, — Андрей покачал головой. — Не могу так поступить с родителями. Мама расстроится. Отец останется с ней один на один во всех этих её... — он махнул рукой, не договорив.

Даша моргнула. Вот и всё. Так просто. «Не могу так поступить с родителями». А с ней — можно?

— Тогда и я не могу, — она выпрямилась, чувствуя странное спокойствие. — Не могу выйти за тебя. Извини.

— Из-за такой глупости? — Андрей вскочил с дивана. — Серьёзно? Ты готова всё разорвать из-за того, где мы будем жить?

— Это не глупость, — Дашин голос звучал ровно. — И дело не в квартире. Дело в том, что мы по-разному видим нашу жизнь. И я не хочу начинать её с компромисса, от которого буду задыхаться каждый день.

— Ты... — он запнулся, подбирая слова. — Ты эгоистка. Думаешь только о себе.

— Может быть, — она пожала плечами. — А может, я впервые думаю о себе. И знаешь, мне это нравится.

Андрей постоял ещё несколько секунд, открыл рот, словно хотел что-то добавить, но передумал. Развернулся, схватил куртку и вышел, громко хлопнув дверью.

Прошло два месяца. Даша сидела на подоконнике. В своей маленькой комнате в родительской квартире. И смотрела, как за окном падает снег — первый в этом году. Медленные, тяжелые хлопья опускались на землю. И город постепенно затихал под белым покрывалом.

Телефон давно перестал разрываться от звонков. После той ссоры Андрей пытался вернуться — приходил с цветами, звонил каждый день, один раз даже приехал пьяный и кричал под окнами. Никогда раньше Даша не видела его таким — потерянным, растрепанным, с красными от недосыпа глазами. Но когда она спрашивала: «Ты готов жить отдельно?» — он отводил взгляд и начинал говорить про деньги, ответственность и бесконечное «потом».

А потом перестал звонить. И Даша почувствовала странное облегчение, смешанное с глухой тоской — как будто сняли тугую повязку с раны. Больно, но можно наконец дышать.

— Чай будешь? — в комнату заглянула мама, и Даша кивнула, не оборачиваясь от окна.

Мама не говорила «я же тебя предупреждала». Просто была рядом — варила по утрам кофе, подкладывала любимое печенье, иногда молча обнимала, когда заставала дочь с опухшими от слез глазами.

Даша перебирала в памяти их отношения с Андреем, как перебирают старые фотографии. Вот они в кино — он держит ее за руку на страшных моментах. Вот поездка на озеро, где он учил ее плавать. Вот ночные разговоры на кухне о будущем, о детях, о мечтах... Но никогда — о том, где и как они будут жить. Как будто эта тема всегда была под негласным запретом.

— Дашка, открывай, это я! — раздался звонкий голос из домофона, и Даша вздрогнула. Наташка никогда не предупреждала о приходе.

— Хватит киснуть, — с порога заявила подруга, стряхивая снег с волос. — Я нашла тебе квартиру. Однушка в новостройке, с ремонтом, за нормальные деньги. Поедем смотреть?

— Зачем мне квартира? — Даша пожала плечами. — Мне и тут неплохо.

— Затем, что ты хотела свою жизнь и своё пространство, — Наташка решительно стянула сапоги. — А не сидеть на родительской шее до старости, оплакивая несостоявшуюся свадьбу.

Даша хотела возразить, но вдруг поняла, что подруга права. Она так отчаянно боролась за право быть собой, строить свой собственный дом — и теперь прячется в родительском, как испуганный подросток.

— Поехали, — кивнула она. — Только переоденусь.

И впервые за долгое время почувствовала, как внутри шевельнулось что-то похожее на предвкушение.

Квартира оказалась маленькой, но светлой. Большое окно выходило на восток — значит, по утрам здесь будет солнце. Даша медленно обошла все двадцать семь квадратных метров, представляя, где поставит кровать, куда повесит любимые фотографии.

— Беру, — сказала она.

Хозяин, немолодой усатый мужчина. Он смотрел на нее с сомнением. Молодая девушка, одна, без мужа или парня. Но деньги у нее были — те самые, что копила на свадебное путешествие.

Вечером, глядя на подписанный договор аренды, Даша поняла, что впервые не вспомнила об Андрее целый день. Из окна новой квартиры был виден кусочек парка. И детская площадка. «Здесь будет хорошо», — подумала она. И вдруг почувствовала, что и правда будет. Хорошо, спокойно, свободно.

Звонок телефона заставил ее вздрогнуть. На экране высветилось имя. Она уже не ожидала его больше увидеть.

«Не отвечай», — сказал внутренний голос. Но она ответила.

Как думаете, поженятся?