И то самое кольцо, такое "особенное", в кармане его куртки. Она не стала забирать. Пусть будет напоминанием о том, как легко покупается доверие. Золотым кольцом. Заботливым взглядом. Обещаниями, в которые так хочется верить.

Телефон зазвонил, когда Ирина затягивала молнию на свадебном платье. Трубку взяла Маша, подруга детства, примчавшаяся помогать с примеркой.

— Ир, тут какая-то ненормальная, — шепнула она, прикрыв микрофон. — Орёт... про жениха что-то... может, сумасшедшая?

Ирина взяла телефон. Незнакомый номер.

— Ах ты дрянь! — захлебываясь рыданиями, кричала женщина на том конце. — Ты как можешь? Ты рушишь семью, твоему жениху ребёнка ждать, а ты тут в белом платье собираешься! Беременная я от него, понимаешь? На шестом месяце уже! А ты...

— Вы ошиблись номером, — ответила Ирина и сбросила звонок.

Руки дрожали. Чувство, будто на кожу плеснули ледяной водой. Конечно, это какая-то ошибка. Конечно, не про её Дениса речь.

Телефон пискнул — сообщение в ВК. От незнакомого аккаунта. Фото: юная девушка, совсем ребёнок, с уже заметным животом. Подпись: "Невеста твоего жениха. Шестой месяц. Он обещал жениться. Ты — вторая. Если не веришь, позвони".

Номер телефона. Тот же.

Маша поймала её, когда колени подогнулись.

— Что случилось? Ты побледнела...

— Он... он... — Ирина протянула телефон. — Денис. У него есть другая. Беременная.

Маша выругалась — некрасиво, зло, как в юности, когда их обижали мальчишки.

— Может, вранье? — спросила она без особой надежды. — Может, какая-то дура сочиняет?

Ирина уже набирала номер Дениса. Гудки. Один, второй, третий. "Абонент временно недоступен".

Конечно, недоступен.

Когда Денис наконец пришёл домой, Ирина была спокойна. Страшно спокойна — даже себя испугалась.

— Дорогая, прости за опоздание, — он привычно чмокнул её в щёку. — Задержался на работе. Зато вот! — он вытащил из пакета бутылку шампанского. — Отметим примерку платья?

— Кто такая Аня? — спросила Ирина.

Его лицо дрогнуло, но он быстро справился.

— Какая еще Аня? Что за ерунда?

— Аня. Девятнадцать лет. Беременна от тебя. Шестой месяц. Живёт в деревне Ольховка, у твоих родителей. Той самой деревне, куда ты каждый месяц ездишь "проверять хозяйство".

Он поставил шампанское на стол. Сел. Тяжело вздохнул.

— Ира, послушай... это всё не то, что ты думаешь.

— А что я думаю?

— Ты думаешь, я тебе изменял. Но это не так! Она... она была до тебя. А потом я встретил тебя и понял, что она — ошибка. Просто деревенская девчонка, понимаешь? Глупая, пустая...

— Беременная, — добавила Ирина.

— Да, но это... так получилось. Я не хотел!

— Ты не хотел сказать мне, что у тебя есть другая невеста? И ребёнок скоро?

— Она не невеста! — повысил голос Денис. — Просто... ну, было дело, закрутилось... Она за меня уцепилась, понимаешь? Я хотел порвать давно, а тут — беременность. И её родители выгнали. А мои — взяли к себе. Что я должен был делать?

— Сказать правду. Мне.

— Я боялся потерять тебя, — его глаза наполнились слезами. — Ирочка, ты не представляешь, как я тебя люблю. С тобой я хочу жить, а не прозябать в деревне с этой... малолеткой.

— А ребёнок?

— Я помогу. Деньгами, конечно. Но жить с тобой. Только с тобой!

Ирина молчала, глядя на человека, которого, как ей казалось, знала. Внимательного, заботливого, надёжного. Который водил её в театр, готовил по выходным завтраки, помнил о её любимых цветах.

Который так легко перечеркнул беременную девочку. И даже не понимал, что это — чудовищно.

— Уходи, — сказала она.

— Что?

— Собирай вещи и уходи. Сейчас же.

— Ирочка, ты не понимаешь! — он вскочил. — Она всё равно не твой уровень! Глупая деревенщина, которая забеременела, чтобы меня женить! А ты... ты — золото! Я тебя люблю!

— Любовь — это не то, что ты делаешь с нами обеими, — тихо сказала Ирина. — Убирайся.

Потом был кошмар. Бесконечные звонки. Его родители — приличная с виду пара, которая так мило улыбалась на всех семейных сборах — вдруг превратились в фурий.

— Как ты можешь так поступать? — кричала его мать. — Это же отец ребёнка! Ты его отнимаешь у малыша!

— Я? — опешила Ирина. — Я его отнимаю? А не он ли тот, кто две семьи заводит одновременно?

— Мужчины всегда такими были! — парировала мать. — Главное — долг! Он должен быть с той, что рожает! А ты... ты справишься, ты взрослая!

Ирина сидела на кухне, слушая эти крики, и думала: вот так живут люди. С этой моралью. С этими стандартами. Со способностью закрыть глаза на любую гадость, если нужно "сохранить семью".

Денис звонил. Приходил. Стоял под окнами. Рыдал, стоя на коленях.

— Прости меня, я исправлюсь, я буду лучшим мужем, я всё для тебя сделаю, я только тебя люблю, ты просто отбираешь у себя шанс быть счастливой!

А Ирина смотрела на этого красивого, ухоженного мужчину в дорогих ботинках и думала: как она могла видеть в нём что-то надёжное?

— Я только что вернула себе достоинство, — ответила она, закрывая дверь. — А счастье — найду. Без лжи.

Маша водила её по магазинам, уговаривала сходить на свидание «хоть с кем-нибудь». Мол, быстрее забудется. Но Ирина не хотела ни свиданий, ни магазинов. В голове стучала неотвязная мысль: там, в деревне, одинокая девочка ждёт ребёнка. И все считают, что она — глупая, нечестная, некрасивая. И никто ей не поможет.

— Ты куда-то едешь? — удивилась Маша, когда Ирина бросила в сумку пару свитеров. — В командировку?

— В деревню. В Ольховку, — Ирина запихнула в пакет витамины, детскую погремушку и большого плюшевого зайца.

— С ума сошла? — Маша присела на кровать. — Зачем? Чтобы разбередить всё? Ещё и подарки этой... везёшь?

— Она — не "эта". Она — Аня. И она тоже жертва.

— Да, но...

— Нет никаких "но", Маш. Мы обе попались на одну и ту же удочку. Разница лишь в том, что у меня есть дом, работа, друзья. А у неё — только большой живот и свекровь, которая видит в ней инкубатор для внука.

Автобус трясся по разбитой дороге три часа. Ирина смотрела в окно, на летящие мимо поля, и думала: что она скажет этой девочке? "Прости, я увела твоего жениха"? Но ведь это неправда. "Я тебе сочувствую"? Жалость — это последнее, что нужно сейчас Ане.

Деревня оказалась маленькой — несколько улиц, церковь, магазин. Дом родителей Дениса стоял на окраине — добротный, каменный, с яблоневым садом. Калитка была не заперта.

Во дворе, на скамейке, сидела девушка — совсем юная, как с фотографии. Живот уже большой. Светлые волосы заплетены в косу. Простое лицо, без косметики. Она подняла глаза, когда Ирина вошла, и замерла.

— Здравствуй, — сказала Ирина. — Ты — Аня?

— Да, — девушка поднялась, неловко придерживая живот. — А вы...

— Ирина. Та самая.

— А, — Аня покраснела. — Вы... вы...

— Я ушла от него, — сказала Ирина, присаживаясь рядом. — Если ты об этом.

— Я знаю. Его мать сказала, что вы отказались... что он теперь... что свадьба будет здесь. Со мной.

— И что ты думаешь об этом?

Аня пожала плечами.

— Не знаю. Родители говорят — надо радоваться. Что вышло как надо. Жених возвращается, свадьба будет, ребёнок законный. Всё как у людей, в общем.

— А ты хочешь за него замуж?

Девушка молчала, теребя подол платья. Потом посмотрела на Ирину серьёзными, совсем взрослыми глазами.

— А какая разница, хочу я или нет? Он врал мне. Врал вам. Вы — городская, красивая, умная. А он и вам втирал, что любит. Что ж он со мной-то будет делать?

Горло перехватило. Вот так просто — ясно, чётко, без прикрас. Не девятнадцатилетняя глупышка, а зрелая женщина, которая всё понимает.

— Почему ты мне написала? — спросила Ирина.

— Потому что нельзя так, — Аня обхватила живот руками, словно защищая будущего ребёнка. — Я не хотела с ним жить. Думала уехать, как родится малыш. Просто... не хотела, чтобы ещё одна женщина попалась на его враньё. Вы не виноваты, что он такой.

Ирина смотрела на эту беременную девочку, сидящую на скамейке в чужом дворе, и думала: когда мы разучились ценить самих себя?

— Уезжай со мной, — вдруг сказала она.

— Куда?

— В город. У меня двухкомнатная квартира. Тебе и ребёнку места хватит.

— Но зачем? — Аня смотрела с недоумением. — Вы же меня не знаете. Я вам никто.

— Именно поэтому. Потому что нас обеих обманул один и тот же человек. И обеих считает вещами, которые можно взять, а потом выбросить, — Ирина достала из сумки игрушку и витамины. — Я привезла это тебе. Но в городе будет лучше. Для тебя и малыша.

— А родители его? Они не отпустят.

— Ты — не их собственность.

В этот момент дверь дома распахнулась — на пороге стояла мать Дениса. Поджатые губы, злой взгляд.

— Явилась? — процедила она, глядя на Ирину. — Решила посмотреть на соперницу? Или утешить? Так знай, он всё равно на ней женится!

— Нет, — тихо сказала Аня, поднимаясь. — Не женится. Ни на мне, ни на ней.

— Чего? — опешила женщина. — Ты о чём, девка?

— О том, что я не буду жить с человеком, который считает меня "деревенской дурой", — Аня говорила спокойно, но Ирина видела, как дрожат её руки. — И тем более не позволю своему ребёнку расти с таким отцом. Ирина предложила мне уехать с ней. Я согласна.

— Да как ты... как вы смеете! — закричала мать Дениса. — Это же наш внук! Вы не имеете права!

— Имеем, — ответила Ирина, беря Аню за руку. — И я, и Аня — имеем право на правду. На достоинство. И на жизнь без лжи.

Автобус тронулся, оставляя позади деревню с её тишиной, яблоневыми садами и жёсткими неписаными законами. Аня смотрела в окно, на уплывающие дома, и молчала. Позади — восемнадцать лет без права на ошибку, шестимесячный живот и разбитые мечты. Впереди — полная неизвестность.

— Ты не пожалеешь, — сказала Ирина. — Я помогу с документами, с врачами. Подыщем тебе работу или учёбу — после родов.

— Но почему? — Аня наконец отвернулась от окна. — Вы должны меня ненавидеть. Я же разрушила вашу свадьбу.

— Не ты, — Ирина покачала головой. — Он. Своей ложью. Ты, наоборот, спасла меня от ошибки всей жизни. А я... я просто хочу, чтобы хоть раз кто-то поступил правильно. Без расчёта.

Она помнила, как мать Дениса кричала им вслед, как сбежались соседи, как какая-то старуха крестила их вслед. И каким лёгким оказался шаг — туда, прочь из этой сказки с красивым принцем, который на поверку оказался не более чем гнилым пнём, обросшим трухой из лжи и красивых слов.

— Я могу никогда не стать счастливой, — сказала Ирина, глядя на дорогу. — Но у меня теперь точно есть достоинство.

Аня молчала, положив ладонь на живот. Потом сказала тихо, но твёрдо:

— Знаете, Ирина... мы обе будем счастливы. Нет, правда. Мы просто выбросим всё враньё из жизни. И малыш вырастет, зная, что женщины бывают такими — настоящими. Не удобными, не покорными, а с правом на правду.

Автобус нёс их в город, где им предстояло начать всё сначала — без красивых сказок, но с достоинством. И, может быть, когда-нибудь — со счастьем.

История Марии