Виноватая.

Отправив телеграмму Николай медленно шёл домой. Односельчане, которые встречались ему -по пути, соболезновали, но при этом и укоризненно вздыхали. Тамару Степановну все хорошо знали, она в совхозе ветврачом работала, уважали её люди за доброту и ответственность. От совхоза даже трёхкомнатную квартиру в доме на два хозяина ей выделили, когда она Серёжу родила. Но кое-кто Тамаре сочувствовал, из тех, кто с Николаем был хорошо знаком. С таким мужем прожить больше двадцати пяти лет непросто было. Мужик тот ещё мастак всю жизнь был и погулять, и руку на жену поднять, и попить горькую, да и сейчас ещё не успокоился, в свои почти пятьдесят.

И, ведь, здоров, как боров, а Тамару, вот, подвело сердечко, померла Степановна, не дождавшись приезда сына. Сергей уж два года, как уехал работать на Север, а в начале апреля прислал письмо, что приедет в мае, насовсем, да сюрприз привезёт. Тамара тогда уже нехорошо себя чувствовала, но получив такое известие повеселела, очень уж соскучилась она по сыну. С радости решила в воскресенье потолок в зале подбелить, к приезду Сергея красоту навести. Просить мужа смысла не было, поэтому она сама известь в ведре развела, да на стол залезла, чтоб до потолка достать. А через пару минут упала посреди комнаты, потеряв сознание. Николай, как всегда, где-то пропадал, так что Тамару нашла соседка, заглянувшая за мелочью какой-то, она-то и вызвала Скорую, но было поздно. Когда Николай домой вечером явился, уж там полно народа было. Он спьяну не сразу и сообразил, что к чему.
Наутро пошёл на почту сыну телеграмму давать. Почти трезвый, грустный. Как кто-то навстречу попадётся, сочувствовать начнёт, так у него даже слёзы на глазах появлялись. Вот только кого он жалел, жену или себя, никто бы наверняка не сказал, даже он сам. Сергей на похороны не приехал, не успел. Когда телеграмму принесли, он был на месторождении. Соседи по общежитию, конечно туда сообщили, но время прошло, пока бы вернулся, пока до аэропорта в соседний город добрался, потом перелёт, дорога до посёлка из краевого центра, в общем, смысла не было торопиться, все равно бы только после похорон приехал. Пришлось Николаю самому справляться. Правда, ничего ему делать и не пришлось, Тамарины подруги всё организовали, знали, что на её на мужа положиться нельзя было.
Сергей приехал в начале мая. Не один. Он привёз с собой свою жену Тоню, невысокую, худенькую девушку, тихую и очень скромную. Это и было тем сюрпризом, что он обещал матери. Тоня приехала на Север со своей тётей, которая воспитывала её с семи лет, после того, как погибли родители девочки. Тётя работала главным бухгалтером в крупной нефтяной организации, туда же и племянницу пристроила. После двух разводов тётя считала себя знатоком мужских пороков и достоинств, поэтому следила за подопечной строго, решив, что только она сама в состоянии найти Тонечке достойного жениха. И нашла. Состоятельного руководителя, недавно разведённого с уже третьей по счёту женой и почти вдвое старше девушки. Но Тоня уже была влюблена, в Сергея, простого нефтяника, с которым познакомилась случайно в магазине и не собиралась выходить за потрёпанного начальника. Тоня знала, что опекунша будет против её свадьбы с Сергеем, поэтому молодые расписались втайне от всех.

Тётя так рассердилась, узнав о непокорности племянницы, что просто выгнала её из дома, заявив, что больше не желает её видеть, никогда. Вот и решили Сергей и Тоня уехать к нему на родину. Парень был уверен, что мама будет рада познакомиться с его женой, но они опоздали.
Тоне понравилось в посёлке, она довольно быстро нашла себе работу, устроилась в детский сад нянечкой, а Сергей сел на совхозный бензовоз. Машина ему досталась старенькая, но он работы не боялся, поэтому с энтузиазмом взялся за её ремонт. Отремонтировал, подкрасил, да так хорошо, что даже завгар одобрительно по плечу похлопал, а он мужик серьёзный был, строгий, на похвалу скупой.
Всё хорошо было у Сергея и Тони, одно огорчало: Николай невестку невзлюбил. Он не гнал её из дома, нет, в душе́ даже рад был, что в доме будет хозяйка, не мужикам же себе щи варить, да стирать-убирать. Но ни одного приветливого слова ей ни разу не сказал, по имени не обратился, называя её лишь «дармоедкой» и «эй, ты». А всё из-за того, что раньше, при жене, чувствовал он себя неполноценным каким-то, в совхозе ей благодарности, а ему выговоры, на собрании его стыдят, а её хвалят, даже зарплата у Тамары была больше, чем у него. Всё это Николая жутко бесило, поэтому и ударить её Николай мог, чтобы хоть как-то своё превосходство показать, но только дома, конечно, где никто заступиться за неё не мог. Когда Тамара умерла, люди к Николаю даже относится стали получше, жалели его. Он голову и задрал. А сын приехал, на работу вышел, машину старую совхозную отремонтировал, опять стали Николая укорять за пьянку и лень, теперь уж с сыном сравнивая. Вот он и взбесился, решил показать, что он главный в этом доме. Но Тоня не расстраивалась, у девушки был мягкий, покладистый характер, а холодностью её удивить было трудно, тётя тоже нежностью не баловала. Но главное, что давало ей силы, это то, что Сергей был жене опорой, не жалел для неё любви и ласки, за что и она его любила всем сердцем.
Через год Тоня родила Антошку. Богатыря больше четырёх килограммов. Как только выносила такого бутуза! Сын с первых дней беспокойный был, ночами никому спать не давал. Тоня и Сергей по очереди его на руках качали, не высыпались. Но не ссорились, наоборот, поддерживали друг друга, Сергей помогал жене с малышом, а она старалась всё успевать, и вкусно готовить, и чистоту наводить. Один лишь Николай был вечно недоволен. Крик ребёнка ему спать не даёт, пелёнки по двору висят, ходить мешают. Невестка, вымотанная бессонной ночью и хлопотами по дому, днём с сыном приляжет, так свёкор потом укоряет, мол, чем дрыхнуть, лучше бы во дворе подмела или на огороде картошку окучила. Тоня после этих укоров сама не своя ходила, плакала тихонько в своей комнате. Сергей сколько раз пытался поговорить с отцом, а тот рюмку выпьет и начинает кулаком по столу бить:
- Это мой дом, здесь я хозяин! Что хочу, то и говорю! Не нравится, скатертью дорога, мне и одному неплохо будет. А, коль, тут живёте, так извольте уважать батьку!
Сергей даже ходил к директору совхоза, просил, чтобы им с Тоней и Антошкой дали хоть какое-то жильё, но директор отказал, объяснив, что квартиру, в которой они живут, им и так совхоз выделил, а комнат там на всех хватает, поэтому больше ничего им не положено. А Николаю радоваться нужно, что дети к нему приехали, иначе бы его переселили в другую квартиру, поменьше, как одинокого. Так что, волей-неволей, пришлось Тоне и Сергею приноравливаться к жизни с отцом.
Шло время, Антошке уже три года исполнилось, рос он забавным, весёлым мальчиком, вот только деда больше боялся, чем любил. Николаю это даже нравилось, он так вошёл в роль властного хозяина, что выходить из неё уже и не собирался. Одним летним утром перед выходом на работу он опять устроил целый скандал, обвинив сына с невесткой в том, что они ничего по дому не делают, только его квартирой пользуются. Впервые тогда Сергей на отца накричал, за Тоню заступился и высказал, что эта квартира общая, и что отца директор собирался даже выселить из неё. Но Николай, конечно, не поверил, наговорил детям гадостей, даже Антошке подзатыльник отвесил и, хлопнув дверью ушёл на работу. Тоня заплакала, а Сергей обнял её и сказал с улыбкой:
- Ничего, моя хорошая, всё будет хорошо, главное, мы любим друг друга. А хочешь, уедем куда-нибудь? Водители везде нужны, не пропадём.
Тоня в ответ кивнула, счастливо вздыхая и прижимаясь к груди мужа. Антошка, увидев, как обнимаются родители и уже забыв про обиду на деда, влез между ними и тоже довольно засопел. А вечером в их дом опять пришла беда. Сергея на его бензовозе отправили в соседний совхоз, он туда съездил, но на обратном пути попал в аварию, пьяный водитель на грузовике выехал на его полосу прямо перед ним. Машина загорелась, Сергей от удара потерял сознание и вытащить его не успели.
Тоня не помнила, как прошли похороны, поминки. Она всё время плакала и твердила, что Серёжа жив, что похоронили кого-то другого. Ей было так немного легче, ведь, она не видела мужа погибшим, его привезли в закрытом гробу.

Через какое-то время Тоня понемногу стала возвращаться к обычной жизни, нехотя, только из-за Антошки. Жили они так же, в одной квартире с Николаем. Девушке некуда было больше идти, к тёте она вернуться не могла, а здесь она и мальчик были прописаны, здесь у неё была работа, друзья. К тому же Тоня по направлению от детского сада уже второй год училась на заочном отделении педучилища, которое находилось в их районном центре, она очень хотела стать воспитателем. Николай не гнал её из дома, помнил слова сына о том, что директор совхоза может забрать квартиру, если он в ней будет жить один, да и стирать, готовить ему самому совсем не хотелось.
- Можете остаться жить здесь, - еле выговаривая слова после выпитого самогона «великодушно» разрешил он невестке после того, как разошлись люди с поминок на сороковой день, - Но не забывайте кто в доме хозяин! Прибери тут всё, а мелкому скажи, чтоб не шумел, когда я отдыхаю, иначе в погреб закину. Серёги нет больше, так что защищать вас некому, как я скажу, так и будет! – Николай грохнул кулаком по столу, потом пошатываясь дошел до своей кровати и упал на неё, моментально захрапев.
Дни потянулись унылые, мрачные. Тоня ходила на работу в садик, потом возвращалась с Антошкой домой, прибирала, стирала, готовила, управлялась по хозяйству, и всё это безрадостно, уже и не надеясь хоть на какое-то счастье. Николай же, наоборот, повеселел, похоже, гибель сына была для него не такой уж трагедией. Мужчина теперь наслаждался властью над невесткой и внуком. Он и раньше-то особо ничего не делал в доме, а теперь и вовсе всю работу переложил на Тоню, которая и слово поперёк не могла ему сказать.
- Ты, дармоедка, когда окна последний раз мыла? Месяц назад? Неряха! Вон, уже грязь на стекле! А пол сегодня утром протирала? Я что, пылью дышать должен? И не греми тарелками, когда посуду моешь! Я отдыхать после работы имею право? – возмущенно кричал пьяный Николай, вернувшись очередной раз поздно вечером.
Тоня опустила голову и постаралась мыть кастрюли как можно тише. Но от крика Николая проснулся Антошка, испугался и вышел из спальни громко всхлипывая.
- А ну заткнись! – гаркнул на него Николай, а мальчик вздрогнул и заплакал ещё сильнее.
Тогда мужчина быстро откинул половик, что лежал посреди кухни, открыл крышку подпола и схватив Антошку за руку подтащил его к отверстию:
- Я тебя сейчас туда закину, к паукам и крысам, посидишь, научишься, щенок, старших уважать! – Николай мерзко захохотал и стал толкать упирающегося мальчика к лазу подпола.
Антошка истошно заверещал и от его крика Тоня словно очнулась. Она подскочила к свёкру и рывком выхватила сына из его рук. Николай не ожидал от невестки такой прыти, растерянно закачался и, не удержавшись, с грохотом свалился в проём люка. Тоня и Антошка замерли. Дом обволокла незнакомая, страшная тишина. Девушка боялась даже подойти и посмотреть, что там с Николаем. Но через минуту раздался стон, и она выдохнула с облегчением.
Мужчина пролежал в больнице почти месяц. У него был повреждён позвоночник. Врачи не могли точно сказать, будет ли Николай когда-нибудь ходить, пока он даже не мог самостоятельно сесть. В первый же день, после того, как его привезли домой, Тоня уложила его на приготовленную чистую постель, а он схватил её за руку и с ненавистью зашептал:
- Это ты виновата в том, что я стал калекой. Скажи спасибо, что я не рассказал милиции, как ты меня толкнула. Да, толкнула! Так что, невестушка, теперь ты меня холить да лелеять будешь. А если что мне не понравится, я на тебя заявление напишу, у меня кум участковый, он тебя быстренько в тюрьму засадит, а зверёныша твоего в детдом отдадут. Там из него точно человека воспитают, если выживет, конечно, - усмехнулся Николай, - И не вздумай сбежать, поняла? А сейчас сходи в лавку, купи мне чего с градусами, мне нервы успокоить нужно.
И потекла у Тони и Антошки жизнь ещё хуже, чем раньше. Николай успевал выспаться днём, пока невестка с внуком были в садике, а потом от души донимал её своими капризами и придирками. Даже ночью спать не давал. Она уж и готовила ему самое вкусное, и выпивку покупала, хоть и запрещали врачи, и мыла его, даже массаж ей пришлось научиться делать, потому что нанимать кого-то у неё денег не было. Вся её зарплата уходила на прихоти свёкра, а он из своей пенсии по инвалидности ей ни копейки не давал. Через год Тоне пришлось перейти на другую работу, оставив сад и даже учёбу в педучилище. Она пошла в строительную бригаду, там зарплата была побольше. Тяжело ей было, девушка совсем худая стала, бледная. Но зато там она встретила Ивана. Он у них мастером в стройучастке работал. Иван был старше Тони почти на десять лет и сам воспитывал шестилетнего сына Гену после того, как четыре года назад их бросила его непутёвая жена. Разговорились однажды Тоня и Иван после работы, девушка всё и выложила мастеру. Про погибшего мужа, про то, как трудно ей со свёкром.
- Врачи говорят, что он, возможно, когда-нибудь опять встанет и будет ходить. Я очень хочу, чтобы так и случилось. Тогда я и Антошка сможем куда-нибудь уехать. Далеко-далеко, - Тоня мечтательно улыбнулась, а Иван залюбовался ею.
Он смотрел, как бледное, измученное лицо Тони осветилось кроткой улыбкой и вдруг эта девушка показалась ему самой родной и милой. Иван понял, что они нужны друг другу, что они ещё будут счастливы, вместе. Через три месяца после этого разговора бригадир решительно попросил у Тони её согласия на брак и попросил, чтобы она с сыном переехала жить к нему.
- Что ты, Ваня, никак нельзя, - ужаснулась Тоня, - Как же я свёкра брошу? Калека он, ходить не может, он даже воды себе не нальёт самостоятельно, пропадёт, ведь, - девушка опустила глаза, не в силах признаться жениху, что, к тому же, боится Николая, - Прости, не выйдет у нас ничего. Зачем я тебе с таким грузом?
- Я знаю, что ты мне нужна. У нас будет крепкая семья, мальчишки станут хорошими братьями, еще девочку себе родим. А мы друг друга любить будем. Верю я в это. Так что, раз ты не можешь бросить свёкра, значит, я и Генка переезжаем к вам. Тем более, тебе моя помощь точно пригодится, я же вижу, как ты устаёшь.
Тоня даже рот приоткрыла от изумления. Такого поворота она даже не ожидала. В тот же вечер она решила поговорить с Николаем. Но стоило ей только заикнуться о том, что она выходит замуж и Иван с сыном переедут жить к ним, Николай взбесился:
- В мою квартиру? Какой-то нахлебник, да ещё не один? Это ты, вертихвостка, так по моему сыночку горюешь? Да я тебя в милицию сдам! Я хорошо помню, как ты меня специально толкнула, убить меня хотела, чтобы квартира тебе одной досталась! Посажу! Попробуй только привести кого-то в дом!
- Но я не толкала Вас, - дрожащим голосом проговорила Тоня, - Это Вы хотели Антошку туда бросить. А, когда я сына у Вас отняла, Вы сами туда и свалились, потому что пьяный были.
- А где у тебя свидетели? – усмехнулся Николай, - Нету у тебя свидетелей! Так что давай, невестка, неси мои котлеты, я есть хочу. И оболтусу своему их не давай, обойдётся, сухих макарон поест, не барин, чай.
- Свидетели, говоришь? - вдруг раздался спокойный голос из дверей, - Теперь я свидетель, слышал я твоё признание, - в комнату зашёл Иван, он качал головой от возмущения, - Это ж сколько ты крови у Тони с мальчиком выпил, ирод? Котлету ребёнку пожалел? Я хотел по-человечески руки Антонины у тебя попросить, как у единственного близкого ей человека, а ты никакой не близкий, ты изверг, который просто издевается над слабыми. Всё, кончилась твоя власть, нет у тебя больше рабов. Собирайся, Тоня, ты и Антошка переезжаете жить ко мне. А свёкру твоему завтра соцработника вызовем, пусть его в дом инвалидов определяют, как одинокого. Или кто из родственников найдётся, - Иван пожал плечами: - Но, думаю, никому он такой не нужен.
-Эй, т-ты чего? – заикаясь, воскликнул Николай, - Не-не, ты, парень не так меня понял, я люблю свою невестку, и внука люблю. Это я просто воспитываю их, я ж ей тепереча за отца, вроде как. А котлет мне не жалко, пусть, хоть, всё малой съест. Я и денег дам, завтра там конфет, печенья себе купит, - он нервно переводил взгляд с Ивана на Тоню и обратно, потом не выдержал и заверещал на всю квартиру: - Не бросайте меня! Не отдавайте в дом инвалидов! Не буду больше издеваться, всю пенсию вам отдам, только не оставляйте меня одного! Простите меня!
Простили. Но с двумя условиями: не пить и не показывать свой норов. Николай эти условия хорошо усвоил, потому что очень уж боялся, что невестка уйдёт. Иван и Тоня поженились, через год у них родилась дочка Дашенька. Может, Николай ещё и оставался в душе черствым и злым, но тщательно скрывал это, поэтому малышка его совсем не боялась. Наоборот, как только научилась ходить, так и забегала всё время в комнату к деду Коле, который однажды с удивлением понял, что эта маленькая егоза совсем его не раздражает, а наоборот, он без неё даже скучает.
Благодаря лечению и правильному уходу, Николай со временем смог встать и даже научился ходить, пусть с костылём, но научился. Иван построил большой дом, в который переехал с Тоней, Геной и Дашенькой, а Антон женился и остался жить с дедом. Но Николай был уже совсем другим человеком, ну или почти другим...