Его заменщик уже вторые сутки томился в Кабуле: как назло, ни одного попутного «борта» в не такой уж и далекий Баграм не было. А начштаба инженерно-саперного батальона 108-й мсд Юрий Христенко как раз в те самые часы складывал нехитрые пожитки в свой видавший виды вещмешок — вечером, с наступлением сумерек батальон выходил на боевую операцию. Майор Христенко, по правде говоря, уже потерял им счет за два «афганских» года. Но то, что этот выход последний, знал точно. Из Ташкента, со штаба округа кадровики в дивизию звонили, заверили, что в сентябре боевому начштаба будет замена. Его многие отговаривали, просили не идти в горы. В Афганистане существовало неписаное правило: кому до долгожданной замены оставалось меньше месяца, те на боевые без крайней надобности не ходили. Считайте это как хотите — суеверием или разновидностью заботы о товарищах, свое отвоевавших. Христенко мог, конечно, не идти, никто за малодушие его не осудил бы. Но кто поведет батальон? Командир только из госпиталя выписался, до конца еще не оклемавшись от контузии. Заместитель по вооружению в Афганистане без году неделя, замполит в отпуске. Я хорошо знал Юрия Михайловича, был с ним и его подчиненными на нескольких боевых операциях. Особенно запомнилась первая, Чарикарская, в феврале 1984-го. Может, потому, что тогда я впервые физически ощутил, что смерть прошла рядом, буквально в двух шагах. На мине при трогании с места подорвалась «бээмерка» (боевая машина разминирования — Г.С.). При подрыве сразу погибли сержант (его фамилию, к сожалению, не помню) и рядовой Дима Копытов из Подмосковья. Всего минутой-двумя раньше я с ними разговаривал, спрашивал о планах. Копытова сфотографировал, он просил еще на память фото подарить… Хотел маме домой выслать, чтобы сильно не волновалась. И вот в один страшный миг все перевернулось: вместо фотографии улыбающегося на фоне роковой «бээмерки» сына получит мать проклятую «похоронку». С того дня я зарекся там брать в руки свой старенький «ФЭД», немого свидетеля трагедии. Полагался только на память, блокнот и глаза. А они видели немало мужественного и даже героического в действиях саперов. Про Юру Христенко в дивизии говорили, обыгрывая фамилию, что он у Христа за пазухой родился: удачлив, как, впрочем, и храбр был не в меру. Если уж не легенды, то истории о его боевых приключениях ходили по всему Баграмскому гарнизону. Афганские военные, когда им требовалась помощь наших саперов, просили непременно прислать «рафика Юру». Однажды с небольшой группой ему пришлось разминировать… пшеничное поле. Было это в печально памятном Панджшере. Так вот, в отличие от баграмских, тамошние дехкане, впервые увидевшие «шурави-майора», не очень поверили ему на слово, точнее, его красноречивым жестам: мол, работайте спокойно, мин больше нет. Пришлось Христенко для большей убедительности, как колхозному агроному, по-хозяйски неторопливо, вдоль и поперек поля пройтись. Потом, правда, комбат пожурил его за ненужный риск. Самого же Христенко больше всего поразило другое: нелепое соседство жизни и смерти, хлеба и мин, как их символов. Пишу эти строки и до сих пор не верится, что давно нет в живых бесстрашного начштаба саперов майора Христенко. Погиб он на той последней своей боевой операции, приняв вызов судьбы в виде нелепого, невесть откуда прилетевшего шального осколка. А как не вспомнить лихого разведчика Рому Жукова, с его светлой грустинкой, «шукшинской» улыбкой? Погиб он в день своего рождения. За последний бой офицер посмертно награжден орденом Красного Знамени. …Его взвод душманам удалось отсечь от основных сил батальона. Роковую роль сыграло значительное превосходство мятежников и время суток: землю плотно окутали вечерние сумерки. На эффективную подмогу с воздуха разведчикам рассчитывать уже не приходилось. Только на себя. Лейтенант Жуков приказал взводу отходить, сам же с тремя разведчиками остался прикрывать огнем отход боевых товарищей. «В Афганистане, в «черном тюльпане», С водкой в стакане Мы молча плывем над землей, Скорбная птица через границу К русским зарницам Несет ребятишек домой… В «черном тюльпане» те, кто с заданий Едут на родину милую, В отпуск бессрочный, в землю залечь, Рваные в клочья, им никогда-никогда Не обнять теплых плеч…» Эти слова из известной песни Александра Розенбаума посвящены моему другу Юре Христенко, Диме Копытову, Роме Жукову, всем парням, сложившим свои головы на чужой земле за Гиндукушем. Мне запомнились слова, сказанные Александром Розенбаумом на одном из своих концертов в Минске: — Я очень ценю и уважаю «афганцев» за прямоту души, мужество характера, доброту сердца. И кто бы что ни говорил плохое про вас, мужики, знайте: все это наносное, завистное, ерундовое развеется с годами само по себе, как прах. А истина, нетленная и вечная, как наша Вселенная, останется: вы — герои своего времени. Григорий Солонец