Спорадические беспорядки, прецедент которым был создан в Алма-Ате в декабре 1986 года, когда националистически настроенная казахская молодежь буйно, с человеческими жертвами, протестовала против назначения на пост первого секретаря республиканской партийной организации не просто русского, но еще и «варяга», реперкуссией(5) отразились в Сумгаите (армянская резня), в Новом Узене на одном из газовых месторождений Мангышлака (расправа местных казахов над приезжими рабочими-наемниками – азербайджанцами и лезгинами), в Ферганской долине, когда автохтоны узбеки изгоняли со «своей» земли переселенцев – турок-месхетинцев. В России такой болевой точкой стал пригородный района Владикавказа, где в смертельной схватке сошлись осетины и ингуши. Стали проявляться и более устойчивые формы противостояния. Нагорный Карабах, населенный преимущественно армянами, объявил о выходе из состава Азербайджанской ССР, в которой состоял в качестве автономной области на протяжении 65 лет, с 1923 года. Южная Осетия, часть территории Грузии также со статусом АО, подверглась нападению со стороны «малой метрополии». В Тбилиси к власти пришли национал-радикалы, которые не скрывали своих планов очистить «исконные» грузинские территории от пришельцев – абхазов, осетин, русских, армян. Двумя годами позже, уже после распада СССР грузины откроют второй фронт в Абхазии и оба противостояния, пришедшихся на начало лихих 90-х, проиграют. Примерно с тем же успехом закончится борьба за «территориальную целостность» и для Молдавии. Тирасполь, а вместе с ним пять районов Левобережья Днестра и правобережный город-стотысячник Бендеры выйдут из юридического подчинения Кишиневу. Этот же путь изберет для себя поначалу и гагаузский юг. Потом, четыре года спустя после своего ухода в самостоятельное плавание, вернется в состав республики на правах широкой автономии, но трения между центром и бывшим мятежным регионом, основанные на разном понимании принципов разделения полномочий, сохраняются и по сей день, грозя в любой момент перерасти в новый конфликт. Как вы меня понимаете, к концу восьмидесятых годов прошлого века во многих союзных республиках были созданы реальные предпосылки для того, чтобы ребята, вернувшись из Афгана, даже не помышляли о мирной жизни, а незамедлительно пересели из одних окопов в другие. И при этом сделали очень тяжелый для боевого братства выбор – направили оружие против тех, с кем еще вчера делил черный сухарь из сухпая и последний глоток воды, кого прикрывали своим телом или же, напротив, ждали помощи, когда было особенно тяжело. Ну, а теми, кто не захотел заниматься грязной политикой, в итоге занялась нелегальная экономика и рэкет. Уже первый воин-афганец, вернувшийся «из-за реки» в 1980 году, услышал от чинуши, к которому обратился за причитающимися ему льготами, ранящие в самое сердце слова: «Я тебя туда не посылал». Надо было как-то учиться выживать в стране, которую бросало из огня да в полымя стартовавшей «пятилеткой пышных похорон», когда по призыву уходящих в небытие генсеков приоритеты государственной политики менялись столь стремительно, будто работал отражатель автомата Калашникова, выбрасывающий из патронника отстрелянные гильзы. Мы то за продовольственную программу боролись, а когда поняли, что на всех еды вдосталь все равно не хватил, взялись утверждать в нашем повседневном труде принципы дисциплины труда. Осознав же, что и это нам не по зубам, решили найти иное, более физическое применение нашим силам, вознамерившись повернуть вспять северные реки, чтобы напоить засушливые степи Казахстана и пустыни Средней Азии. Потом были борьба с пьянством и алкоголизмом, за госприемку, за новое мышление, за ускорение, но все это больше напоминало застольные тосты, нежели реальные стремления к действию. В результате общество остановились на желании обогащаться, которое теперь не считалось чем-то зазорным. Для многих воинов-афганцев практически не находилось иного применения опыта, знаний, смекалки, кроме как участвовать в военных авантюрах внутри рассыпающейся, как колосс на глиняных ногах, страны или же в бандитских разборках набирающей силу и жиреющей на украденных миллиардах организованной преступности. То, что афганская кампания для многих ее непосредственных участников не закончилась, а только перешла в иное качество, красноречиво подтвердило печальное событие 10 ноября 1996 года, когда прогремел взрыв на московском Котляковском кладбище. Приведенная в действие «адская машина», установленная рядом с могилой бывшего руководителя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане Леонида Лиходея, унесла жизни 14 участников поминальной процессии, еще тридцать человек получили ранения. Случившееся стало апофеозом того падения, которое пережило сообщество воинов-интернационалистов в условиях беспрецедентного криминального передела государственной собственности и общественных благ, которые изначально создавались для разрешения гуманитарных проблем, но в реальности стали объектом алчбы отдельных «заинтересованных» лиц. Фактически благими намерениями был вымощен ад, как предупреждал известный английский философ 18 века Сэмюель Джонсон. 6. Две чеченские войны, потрясшие Россию на рубеже веков и тысячелетий, можно считать логическим продолжением афганской кампании. Хотя бы в силу ее мусульманско-фундаменталистской составляющей, как побудительной силы к сопротивлению. Борьба за независимость горцев-вайнахов породила систему так называемых джамаатов(6), которые, как метастазы неизлечимой болезни распространились по всему Северному Кавказу, проникли в республики Поволжья – Татарстан, Башкирию, Чувашию, где коренное население также исповедует ислам. Я ни в коем случае не собираюсь сравнивать все, что происходило в Чечне, начиная с декабря 1994 года, когда генерал армии Паша «Мерседес» Грачев бахвалился, нет, даже, правильнее сказать, грозился силами двух десантно-штурмовых батальонов в течение суток взять столицу мятежников – Грозный, с другими вооруженными конфликтами, которые прежде развалили изнутри «совок», а теперь добивают некоторые образовавшиеся на его руинах суверенные государства. Стоит признать, что ни Нагорный Карабах, ни Абхазия, ни Южная Осетия, ни Приднестровье, будучи неподконтрольными территориями, не несли в себе никакой террористической угрозы бывшим своим «микрополиям» (так на политическом новоязе принято называть маленькие государства, которые исповедуют имперский дух в отношении населяющих их этнических меньшинств). Чеченская республика Ичкерия – совсем иное дело. Захват Буденновска в 1995 году и Кизляра – в 1996-м, нападение на Дагестан, взрывы многоэтажных жилых домов в Москве, Волгодонске, Буйнакске летом-осенью 1999-го, захват заложников в московском театральном центре на Дубровке в 2002-м и, наконец, Бесланская «катастрофа» 1-3 сентября 2004-го – неоспоримые свидетельства того, что Россия оказалась в самом эпицентре террористической атаки исламистов на цивилизованный мир. Это был натуральный бандитизм с элементами неприкрытой агрессии и вооруженного антигосударственного мятежа, которому необходимо было дать решительный и бескомпромиссный отпор. Это, в конечном итоге, было сделано. Методом неудачный проб и трагических ошибок, с многочисленными откровенными фактами предательства, но чеченскую «гидру» в итоге удалось лишить всех голов и усмирить. Я также совершенно далек от желания пересказывать, все что происходило здесь на протяжении последних пятнадцати лет. На эту «благодатную» тему написаны тонны воспоминаний непосредственных участников событий, а военными кино- и телерепортерами отсняты многие тысячи километров пленки, которую, если размотать, то можно несколько раз протянуть от Земли до Луны и обратно. Если же все это перелопачивать и осмыслять на свой взгляд, то, пожалуй, в России возникнет острый целлюлозно-бумажный кризис, и вряд ли хватит всего свободного киберпространства Интернета. Собираюсь просто поделиться читателями одним соображением. Если бы война, официально начавшаяся 27 декабря 1979 года, закончилась, как и было объявлено, 15 февраля 1989-го, то судьба многих бы людей, воевавших со мной бок о бок, сложилась бы иначе. Те, кто выжил в Афгане, свою честь бы не изгадил, извините за невольную реминисценцию из популярного шлягера, не пал бы жертвой криминальных войн, не потерял бы свое лицо, участвуя в политических интригах, цель которых сегодня одна – получить облегченный доступ к «кормушкам», чтобы с удвоенной силой продолжать грабить награбленное. Я имею в виду не только и не столько людей, о выборе которых я искренне сожалею, – они были моими друзьями, кому-то из них я обязан жизнью, а эта «услуга» никогда и ни при каких обстоятельствах не может быть забыта. Их толкнула на неправильную скользкую дорожку, по которой сам я и, уверен, многие мои побратимы по Афгану, никогда бы не пошли, жестокая жизнь, недвусмысленно предложившая альтернативу умереть с гордо поднятой головой или жить дальше, пресмыкаясь и кланяясь обстоятельствам не самого высокого толка и не самых чистых помыслов. Не сомневаюсь, что совершенно по-другому сложилась бы жизнь у тех, кто проявил себя в условия переменившейся конъюнктуры в самом неблагоприятном свете. Представьте себе, что Джохар Дудаев, бравый советский летчик, генерал, подвергавший своих братьев-мусульман в Афганистане безжалостным «ковровым» бомбардировкам, дослужился бы до более высоких регалий, а к своим боевым орденам Красного Знамени и Красной Звезды добавил бы, возможно золотую звезду Героя Советского Союза. Или России. Написал бы мемуары. И никто никогда бы так и не узнал ни о первом президенте независимой Ичкерии, ни о самой независимой Ичкерии. Его преемник на высшем «выборном» посту шариатского государства Аслан Масхадов незадолго до того, как войти в высшую военно-политическую элиту Чеченской Республики Ичкерия, участвовал в подавлении массовых народных выступлений в Вильнюсе. Очевидцы рассказывают, что постоянно при нем были два ордена «За службу Родине в вооруженных силах СССР» 2-й и 3-й степени. В минуты сильных душевных терзаний он разворачивал тряпицу, в которую они были завернуты, и любовался ими, предаваясь ностальгическим воспоминаниям о большой стране, которой вот уже без малого 18 лет нет на политической карте мира. А если бы карты судьбы Масхадова легли иначе, что, возможно, он стал бы первым чеченцем – полным кавалером этого знака воинского отличия. Зелимхан Яндарбиев, затесавшийся в короткой «суверенной» истории Ичкерии между двумя вышеупомянутыми персоналиями в качестве временного и.о. главы государства, в советские времена был известен, как подающий надежды национальный чеченский поэт, чьи стихи были переведены на 40 языков народов СССР и мира. В иной ситуации, можно предположить, что он бы мог не выкристаллизоваться в колерованного бандита, а стать – чем черт не шутит – лауреатом Нобелевской премии по литературе, составив компанию Дереку Уолкотту, поэту из Тринидада и Тобаго – микроскопической страны у берегов Латинской Америки, которая в два раза меньше по территории сегодняшней Чечни. Салману Радуеву, жестокому полевому командиру, палачу Кизляра и Первомайского, светила партийная карьера, но он ее прервал, дойдя до должности инструктора республиканского комитета ВЛКСМ, организатора чеченских комсомольских отрядов, которые работали на ударных стройках, и подался в бандиты. А Салаутдин Темирбулатов по прозвищу «Тракторист», который теперь мотает пожизненный срок в колонии специального режима «Белый Лебедь», единственный, к слову, из всей перечисленной «пятерки» выдающихся абреков, кому на сегодняшний день довелось выжить, скорее всего, так и остался бы работать сельским механизатором и не прославился бы тем, что самолично казнил пленных российских солдат, перерезая им глотки. Но, увы, история не терпит сослагательного наклонения. 7. Комбинация цифр 08.08.08 – код последнего обострения ситуации в Кавказском регионе – важном геополитическом узле, контроль над которым, с одной стороны, пытается сохранить Россия, а с другой, полностью захватить Соединенные Штаты Америки, опираясь на «преданную демократическую Грузию». Когда не самое отважное среди горских народов грузинское воинство напало на Южную Осетию, триумф Михаила Саакашвили, которого за глаза все чаще называют губернатором штата Джорджия-2, длился ровно до того предела, пока воевать приходилось преимущественно со стариками, женщинами и ребятишками, да еще расстреливать в упор российских миротворцев, которые так и не получили из Москвы приказа применить оружие. А потом, когда на горизонте замаячили бородатые абреки из бригады чеченского (лоялистского) спецназа «Восток», «робкие грузины» бежали (и пусть после этого кто-то скажет, что Михаил Юрьевич Лермонтов был неправ в своем «Демоне»), теряя по пути новенькое натовское обмундирование и исподнее. Со стороны все выглядело бы достаточно комично, если бы «тридцатилетняя война» не приняла очередную жестокую дань – несколько сотен погибших мирных жителей и русских парней, которых должен был защитить миротворческих мандат ООН. В связи с этим почему-то вспоминается другой великий русский поэт Александр Блок, который в 1911 году в своей апокалипсической поэме «Возмездие» писал: «Встань, выйди поутру на луг, На бледном небе ястреб кружит, Чертя за кругом плавный круг, Высматривая, где похуже Гнездо припрятано в кустах… Вдруг – птичий щебет и движенье… Он слушает… еще мгновенье – Слетает на прямых крылах…Тревожный крик из гнезд соседних, Печальный писк птенцов последних, Пух нежный по ветру летит, Он жертву бедную когтит… И вновь взмахнув крылом огромным, Взлетел, чертя за кругом круг, Несытым оком и бездомным Осматривать пустынный луг… Когда ни взглянешь – кружит, кружит… Россия-мать, как птица, тужит, О детях; но ее судьба, чтоб их терзали ястреба»… Меня угнетает тревожное предчувствие, что 27-ым декабря 2009 года дело не закончится, и война, о которой я пишу, гнездясь в нашем сознании, продолжится. И необязательно в ходе нее всегда будут греметь пушки. Она будет происходить в наших душах, сея смуту и неуверенность в завтрашнем дне. 8. Я на всякий случай обложился новыми книгами, собираюсь прочесть исторический труд Натальи Басовской «Столетняя война: леопард против лилии» и дилогию Альфреда Бёрна «Битва при Креси» и «Битва при Азенкуре». Правда, я – отец двух взрослых дочерей, мечтаю вырастить и воспитать своих внуков, дожить до рождения правнуков, и при этом, понятное дело, не хочу, чтобы перманентная «война», которую переживает мое поколение, продолжалась и дальше, разрастаясь до размеров Столетней, которая в исторической протяженности длилась 116 лет – с 1337 по 1453 годы. Последующие поколения должны избавиться от дурного наследства, которое им пытается оставить наш беспокойный и неадекватный век. Собрался, было, поставить точку в своем отнюдь не бесспорном историко-философском публицистическом исследовании с элементами социальной психологии, как вдруг неожиданно для себя узнал (телевизор ведь, невзирая на творческий процесс, работает в режиме нон-стоп), что с побежденной в 1945 году Японией, о которой я упоминал выше, у России нет ни мирного трактата, ни договора о перемирии, а лишь соглашение о прекращении огня. И его, если верить официальным заявлениям правительства микадо, те готовы прервать, чтобы ускорить процесс возврата четырех спорных островов Южно-Курильской гряды. Вот и выходит, что даже в условиях относительной мирной передышки с августа 1945-го по декабрь 1979 года мы продолжали жить в состоянии войны с экспансивным восточным соседом. Примечания: (1). Вопреки расхожим заблуждениям «джихад» и «газават» – это не совсем одно и то же. Джихад в исламе – это духовное противостояние засилью неверных, а газават или «малый джихад» – вооруженная борьба с кяфирами. (2). «Дропшот» - пентагоновский план ведения превентивной ядерной войны против СССР, разработанный в 1949 году, но так и не реализованный американской военщиной. (3). Станислав Каня – (1927 г.р.), политик времен социалистической Польши, затесавшийся в число польских коммунистических вождей в 1980-1981 годах между Эдвардом Гереком и Войцехом Ярузельским. При нем общественно-политическая ситуация в стране стремительно деградировала, начались массовые беспорядки, переродившиеся с хаос, после чего он был лишен всех партийных и государственных постов и полностью удален из политики. (4). «Несокрушимая свобода» - так называется военная операция Пентагона и НАТО в Афганистане, которая безуспешно проводится с 2001 года. (5). Реперкуссия – политический термин, обозначающий «отражение событий», «последствия». (6). Джамаат – слово в ряде кавказских языков, имеющее сразу несколько значений. Оно может обозначать и «народ», и «толпу», и «собрание», то есть принимать, в зависимости от контекста, как позитивную, так и негативную стилистическую окраску.