До 29-го февраля 1948 года я работал официально и подпольно.

Двадцать девятого февраля было воскресенье. Прекрасное воскресенье! По дороге в церковь меня похитила тайная полиция.
Я много раз спрашивал себя раньше, что значит в Библии похищение людей, которое упоминается несколько раз? Коммунисты открыли мои глаза на значение этого слова.
В то время многих похищали, как меня. Передо мной остановился крытый грузовик тайной полиции, четыре человека вышли, схватили меня и впихнули в грузовик.
В течение восьми с половиной лет никто не знал жив ли я, или меня уже нет?
К моей жене приходили агенты тайной полиции под видом отпущенных на свободу арестантов. Они рассказали ей, что присутствовали на моих похоронах в тюрьме. Она была полна горя.
Тысячи верующих разных вероисповеданий сидели тогда в тюрьме. И не только священнослужители, но и простые крестьяне, подростки девочки и мальчики сидели за то, что свидетельствовали о своей вере. Тюрьмы были полны.
Пребывание в коммунистической тюрьме в Румынии или в любой другой стране блока всегда означает пытки, которые были часто неописуемо ужасны и я предпочитаю не говорить о тех, которые мне самому пришлось перенести. Когда я вспоминаю о них, я не могу спать, настолько тяжело это воспоминание.
НЕВЫРАЗИМЫЕ ПЫТКИ
Пастор по фамилии Флореску перенес пытки раскаленным железом и ножами. Его ужасно избили и бросили в камеру. По трубам к нему пустили голодных крыс и он не мог си он не мог спать, но должен был всю ночь отбиваться от них. Если он утихал на мгновение или пытался уснуть, крысы набрасывались на него. Его заставили стоять в течении двух недель день и ночь для того, чтобы принудить его выдать братьев по вере, но он сопротивлялся твердо. Наконец, они привели его 14-летнего сына и начали бить его на глазах у отца, приговаривая, что не перестанут бить ребенка до тех пор, пока пастор не выдаст имена своих братьев. Несчастный человек почти обезумел. Он терпел сколько мог и когда не мог больше переносить того, что происходило, крикнул сыну: «Александр, я должен говорить то, что они хотят! Я не могу больше смотреть на то, как они тебя избивают!» Мальчик ответил: «Папа, не обижай меня так. Пусть не будет предателя в нашей семье. Терпи! Если они убьют меня, я умру со словами «Иисус и родина!»
Коммунисты так разозлились, что набросились на мальчика и убили его. Кровь забрызгала стены и потолок. Он умер, прославляя Бога, а наш брат Флореску не был больше таким, как прежде.
На наши руки надевались наручники с острыми гвоздями, торчащими внутрь. Если мы совершенно не двигались, гвозди не беспокоили нас, но когда мы дрожали от холода в наших неотопленных камерах, гвозди рвали нам кожу.
Верующих вешали вверх ногами на веревках и били так сильно, что их тела болтались взад и вперед под ударами. Верующих сажали в камеры — холодильники и морозили их снова и снова. Отмораживали и замораживали почти до самой смерти и потом опять отмораживали. Я сам был в такой камере, где на стенах и потолке был лед. Нас сажали туда почти без одежды. Тюремные врачи наблюдали через отверстие и когда замечали признаки замерзания, давали сигнал надсмотрщикам и они вытаскивли нас и отогревали только для того, чтобы опять пихнуть в холодильник.
Верующих ставили в узкие деревянные ящики, которые были немного шире их тела. Нельзя было никак повернуться. Тогда со всех сторон в ящик вбивались острые гвозди и пока мы лежали неподвижно, все было хорошо, но стоило чуть-чуть повернуться и гвозди вонзались в наши тела. Нас заставляли стоять в этих ящиках несчетные часы и когда мы уставали и начинали клониться в сторону, гвозди давали о себе знать.
То, что коммунисты делали с верующими, превосходит всякое воображение. Я видел на лицах мучителей необъяснимую радость, когда они мучили и пытали верующих. Они выкрикивали во время пыток: «Мы — сам диавол!»
Да, «борьба наша не против плоти и крови, но против начальств, против властей, против мироправителей века сего, против духов злобы поднебесных». Мы имеем дело с духовной силой — силой зла, которой можно противостать только более мощной силой Духа Божия. Я часто спрашивал моих мучителей: «Неужели у вас нет чувства жалости в сердце?» Они обычно отвечали цитатой из писаний Ленина: «Невозможно сделать омлет, не разбив яйца и невозможно рубить лес так, чтобы не летели щепки». Я сказал, что тоже знаю эту цитату из писаний Ленина, но ведь есть разница между деревом и человеком. Дереву не больно, когда его рубят, а вы имеете дело с живыми людьми. Побои вызывают слезы матерей и причиняют боль тем, кого бьют».
Мои увещевания были бесполезны. Эти люди были материалистами, для которых все материально и человек у них то же самое, что бревно или яичная скорлупа. С такой верой они достигли невообразимых глубин
жестокости. Их жестокость представляет собой нечто неправдоподобное.
Когда человек не верит в награду за добро и наказание за зло, у него нет основания для человечности. Ничто не удерживает от неизмеримого зла, которое живет в человеке.
Коммунисты часто повторяли: «Бога нет, вечной жизни нет и нет наказания за зло. Мы можем делать все, что нам угодно». Я слышал даже, как один палач сказал: «Я благодарен Богу, в Которого не верю, что мог дожить до такого времени, когда можно свободно проявлять все то зло, которое сидит у меня в сердце». Он проявлял свое зло в ужасной жестокости, с которой терзал заключенных.
Мне жалко, когда крокодил съедает человека, но я не могу упрекнуть за это крокодила. Ведь он только крокодил, а не нравственное существо. Точно так невозможно упрекать коммунистов, потому что они убили в себе чувство моральной ответственности. Они хвалились тем, что у них нет жалости.
Я многому научился от них: они не давали в своих сердцах места Иисусу и я решил не давать ни капельки места сатане. Я свидетельствовал перед Комитетом внутренней безопасности США в Сенате и рассказал об ужасных пытках, которые приходилось терпеть верующим. Я описал, как верующих привязывали к крестам и оставляли на несколько дней и ночей. Потом кресты клали на пол и сотни заключенных должны были приходить и справлять свои нужды на лица мучимых верующих. После этого кресты снова поднимали и коммунисты смеялись и издевались, выкрикивая: «Смотрите на вашего Христа! Какой Он прекрасный! Какие дивные ароматы приносит Он с неба!».
Я рассказал о том, как священникам были даны тарелки с калом и мочей и потом их заставляли давать «Причастие» с этих тарелок. Это только часть того, что творилось в одно воскресенье и многие другие воскресенья в тюрьме в Питести. Другие вещи я просто не могу описать, потому что мое сердце не выдержит повторения пережитого которое было настолько неприличным, что его стыдно повторять и тем более на бумаге.
Настоящим героем веры был пастор Милан Хаймовичи. Тюрьмы были переполнены и охрана не знала нас всех поименно. Они вызывали тех, которым полагалось по двадцать пять ударов плетьми за нарушение какого-нибудь тюремного правила. Бесконечное число раз пастор Хаймовичи шел под плети за других людей. За это его уважали заключенные и вместе с ним Христа, ради Которого он так поступал, и Которого представлял.
Если я буду продолжать рассказывать вам обо все мучениях верующих, я наверное никогда не кончу. е только пытки были известны, но и геройские поступки тоже были известны всем в тюрьме и служили моральной поддержкой братьям, которые были еще на свободе.
Одной нашей миссионеркой была девушка из Подпольной Церкви. Полиция узнала, что она тайно раздает духовную литературу и Евангелия и говорит детям о Христе. Они решили арестовать ее, но для того, чтобы арест был как можно более болезненным для нее, они решили отложить его на несколько недель до дня ее свадьбы. В тот день она была в подвенечном платье и это был самый радостный день в ее жизни! Неожиданно открылась дверь и в дом ворвались агенты тайной полиции. Когда она увидела их, она протянула руки вперед, чтобы они могли надеть на них наручники. Посмотрев в глаза жениху и поцеловав его, она сказала: «Я благодарю моего Небесного Жениха за эти украшения, которые Он подарил мне на свадьбу. Я благодарна Ему за то, что Он удостоил меня страдать ради Него».
Ее увели под плач верующих друзей. Жених смотрел с тоской ей в след. Все знали, что ожидает молоденькую девушку в руках коммунистических тюремщиков. Через пять лет ее выпустили, но это уже не была она, а разбитая, постаревшая на тридцать лет женщина. Жених ожидал ее. Она говорила, что сделала для Своего Христа только самую малость. Вот какие прекрасные верующие есть в Подпольной Церкви!
ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ПРОМЫВАНИЕ МОЗГОВ?
Вы наверное слыхали о промывании мозгов во время Корейской войны и теперь во Вьетнаме. Я сам прошел через промывание мозгов и нашел, что это самая ужасная пытка. В течении нескольких лет мы должны были сидеть и по 17 часов в день слушать одни и те же слова: «Коммунизм хорош! Коммунизм хорош! Коммунизм хорош! Коммунизм хорош! Христианство глупо! Христианство глупо! Христианство глупо! Сдавайтесь! Сдавайтесь! Сдавайтесь! Сдавайтесь! И так 17 часов в день несколько лет подряд!
Некоторые верующие спрашивали меня, как можно противостать промыванию мозгов. Есть только одно средство от промывания мозгов: промывание сердца.
Когда сердце омыла любовь Христа и оно любит Его, можно перенести все пытки. Чего только не сделала бы любящая невеста для своего жениха! Чего не сделала бы любящая мать для своего ребенка! Если мы так любим Христа, как Мария, которая держала Его на руках, когда Он был Младенцем, мы можем переносить любые пытки. Бог будет судить нас не по тому, сколько мы перенесли, но по тому, как мы могли любить. Я свидетель тому, как заключенные в коммунистических тюрьмах могли любить. Они могли любить Бога и людей.
Пытки и жестокость не прекращались. Если я терял сознание или был настолько слаб, что мои мучители теряли всякую надежду на получение от меня «признания», меня бросали в камеру и оставляли там без присмотра, полумертвого, пока я наберусь сил, чтобы они могли снова начать терзать меня. Многие умирали в том состоянии, но мои силы каким-то образом всегда возвращались ко мне. За долгие годы в разных тюрьмах моим мучителям удалось поломать четыре позвонки в моей шее и много других костей. Они изрезали мое тело во многих местах. Они прожгли и прорезали 18 ран на моем теле, следы от которых остались на всю жизнь.
Врачи в Осло, осматривали меня после освобождения и видели все это и шрамы на легких от туберкулеза. Они решили, что мое здоровье и то, что я вообще жив еще, представляет собой величайшее чудо! Судя по их медицинским книгам, я должен бы давно умереть. Я сам знаю, что это чудо. Бог есть Бог чудес!
Я верю, что Бог совершил это чудо для того, чтобы вы услыхали мой голос вопиющий в защиту Подпольной Церкви. Он позволил мне жить и получить свободу, чтобы я мог передать весть от ваших страдающих, верных братьев в Подпольной Церкви.
КРАТКАЯ СВОБОДА И СНОВА АРЕСТ
Наступил 1956-й год. Я был в тюрьме восемь с половиной лет. Я сильно похудел, покрылся уродливыми шрамами, был часто жестоко бит, осмеян, оплеван. Я голодал, переносил давление и допросы до тошноты, мне угрожали и мной пренебрегали, но ничто не привело к тем результатам, которых ожидали мои мучители. В полном разочаровании отпустили меня еще и потому, что до них все еще доходили прошения о моем освобождении.
Мне позволили вернуться в мою старую церковь на неделю и там я произнес две проповеди
Меня вызвали и сообщили, что я не имею права больше проповедовать или каким бы то ни было образом вести духовное служение. О чем же я проповедовал? Я говорил моим слушателям, что всем нам нужно терпение, терпение и терпение.
«Это значит, что ты говорил им, чтобы они терпели, пока придут американцы и освободят их!» закричал полицейский.
Я так же говорил, что все в жизни меняется, что колеса поворачиваются и времена меняются. «Ты говоришь им, что коммунисты не вечно будут у власти! Это все контрреволюционная ложь!» — кричали они. Итак, пришел конец моему публичному служению.
Вероятно власти надеялись, что я побоюсь противостать им и не буду больше работать подпольно, вот тут-то они как раз и ошиблись. Тайно я возвратился на мою работу, которой занимался раньше. Моя семья поддержала меня. Я снова начал проповедовать прячущимся группам верных, приходя и уходя, как призрак, под надзором надежных людей. На этот раз у меня были шрамы, которыми я мог закреплять мое свидетельство об ужасах атеистического мировозрения и тюрем. Я укреплял колеблющиеся души и призывал их остаться верными Богу и быть дерзновенными. Я руководил тайной сетью евангелистов, готовых во всякое время помогать друг другу распространять Евангельскую Весть на глазах у ослепленных Богом коммунистов. Ведь если человек настолько слеп, что не видит действия Божьей руки вокруг себя, он не видит и работы евангелиста.
Наконец, меня снова нашли и арестовали.
Я провел восемь с половиной лет в тюрьме и потом три года пользовался сравнительной свободой, а теперь меня приговорили еще раз к 25 годам каторги.
Мое второе заключение было во многих отношениях хуже первого. Я знал, что меня ожидает. Мое физическое состояние почти сразу же стало весьма плохим. И все же мы продолжали нашу евангельскую работу в тюрьме.
Мы сделали такую сделку: мы проповедовали, а они нас били.
Проповедовать в тюрьме было строжайше запрещено и все знали, что за проповедь жестоко били, но некоторые из нас были готовы уплатить цену за привилегию проповедовать Слово Божие и мы приняли эти условия. Это была сделка: Мы были рады проповедовать, а они были рады бить нас и так все были рады.
То, о чем я теперь расскажу происходило так часто, что я потерял счет. Верующий брат проповедовал заключенным. Неожиданно врывались охранники и прерывали его проповедь на полуслове. Они уволакивали его по коридору в «комнату побоев». Через промежуток времени, который казался нам бесконечным, его притаскивали окровавленного, избитого и швыряли на пол камеры. Медленно, с трудом он поднимался на локти, потом совсем вставал, разглаживая одежду и тихо говорил: «Ну, братья, где же мы остановились? На чем были мы прерваны?» Братья помогали ему найти нить проповеди и он оканчивал ее без нарушений. Да, я видел прекрасные дела!
Часто проповедники были рядовыми верующими и эти простые люди, вдохновленные Святым Духом, проповедовали прекрасно! Они вкладывали свои души в то, что говорили. Ведь проповедовать в таких условиях было нелегкое дело.
Один великий урок мы усвоили во время пыток, избиений и издевательств коммунистов: дух господствует над телом! Часто после побоев и пыток, мы чувствовали боль от них, но не реально, как что-то отдаленное и отделенное от духа, который был причастен главе Христа и ощущал Его присутствие в нашей среде.
Когда нам давали только один кусок хлеба в день и тарелку грязного супа, мы решили давать десятину и от этого пайка. Каждую десятую неделю мы жертвовали свой паек более слабому брату, как «десятину» для Господа.
Одного верующего приговорили к смертной казни, но перед смертью позволили повидаться с женой. Я привожу его последние слова, сказанные ей: «Знай, что я умираю, любя тех, кто убивает меня. Они не знают, что делают и моя последняя просьба к тебе, чтобы ты тоже любила их, как я. Не носи горечи в душе за то, что они убили любимого тобой человека. Мы встретимся в небе». Эти слова произвели сильное впечатление на офицера тайной полиции, присутствовавшего на этом свидании. Позже он сам рассказал мне эту историю в тюрьме, куда попал за веру в Христа.
В тюрьме в Тиргу-Окна был очень молодой заключенный по имени Мацкевич. Его посадили в тюрьму, когда ему было 18 лет. После пыток он заболел туберкулезом и совершенно потерял силы. Его родные каким-то образом узнали о его бедственном положении и прислали ему сто бутылок стрептомицина. Политический офицер тюрьмы вывел его и показав пакет с лекарством, сказал: «Вот лекарство, которое может спасти тебя, но тебе нельзя получать посылки от родных. Мне бы хотелось помочь тебе, ты так молод, я не желал бы тебе смерти в тюрьме. Помоги мне быть способным помочь тебе! Дай мне нужную информацию о твоих братьях на свободе и это оправдает меня перед начальством, если я дам тебе пакет». Молодой человек ответил сразу: «Я не хочу жить и потом со стыдом смотреть в зеркало, где будет отражаться лицо предателя. Я не могу принять такие условия. Я предпочитаю смерть».
Офицер тайной полиции пожал ему руку и сказал: «Поздравляю тебя. Я не ожидал от тебя другого ответа, но хочу сделать тебе еще одно предложение. Некоторые заключенны стали нашими шпионами и доносчиками. Они уверяют, что стали коммунистами и отрекаются от тебя. Они играют двойную роль и мы не доверяем им. Нам хотелось бы знать, в какой мере они искренни. По отношению к тебе они предатели и приносят тебе много вреда своими донесениями обо всем, что ты говоришь и делаешь. Я понимаю, почему ты не можешь и не хочешь выдавать своих товарищей, но сообщи нам что-нибудь о твоих противниках и это поможет тебе спасти жизнь». Мацкевич ответил так же быстро, как и в первый раз: "Я ученик Христа, Который велел нам любить и врагов. Предающие нас люди действительно сильно вредят нам, но я не могу воздавать злом за зло. Я не могу давать показания против них. Мне жалко их. Я молюсь о них».
Молодой человек вернулся в камеру и там умер. Я был в той же камере и присутствовал при его кончине: он славил Бога! Любовь победила даже естественную жажду жизни.
Если бедный человек любит музыку, он отдаст последний доллар, чтобы пойти на концерт. У него нет денег, но он не чувствует себя несчастным расстроенным. Он слышал прекрасную вещь и это дало ему неописуемое удовлетворение. Я не чувствую себя несчастным из-за того, что провел много лет в тюрьмах. Я тоже видел и слышал прекрасные вещи. Я сам был немощным и слабым в тюрьме, но имел преимущество видеть великих героев веры, равных христианам первого века. Они охотно умирали за Христа и духовная красота таких героев и святых просто неописуема.
Все, что я говорю здесь не было исключенем. Сверхестественные явления стали естественными среди христиан подполья.
Подпольная Церковь — это та церковь, которая возвратилась к первой любви.
Перед моим арестом я старался любить Иисуса Христа, а теперь, увидев «Невесту Христа», Его духовное Тело - собственными глазами, я могу сказать, что люблю Церковь, как Самого Господа.
ЧТО ПРОИЗОШЛО С МОЕЙ ЖЕНОЙ И МОИМ СЫНОМ
Меня забрали от жены и я не знал, где она и что с ней и только через несколько лет узнал, что ее посадили в тюрьму.
Верующие женщины страдают в тюрьме больше, чем мужчины. Девушек насиловали грубые, жестокие охранники. Издевательство и непристойности были ужасными. Верующих женщин заставляли тяжело работать в тюрьме на постройке канала. Они должны были работать столько же, сколько мужчины. Они копали землю зимой.
Проститутки были поставлены надсмотрщицами над заключенными женщинами. Они немилосердно издевались над верующими. Моя жена питалась травой, чтобы не умереть с голоду. Работающие на постройке канала заключенные ели змей и крыс, которых им удавалось поймать. Надсмотрщики любили по воскресеньям толкать женщин в Дунай и потом вылавливать, чтобы хорошо посмеяться над ними, когда их тела были мокрыми и одежда прилипала к ним. Мою жену тоже бросали таким образом в Дунай.
Мой сын был обречен на жизнь на улице, когда его родители были в тюрьме. Михай был с детства очень религиозным и интересовался духовными делами. Когда ему было девять лет и нас с женой отняли у него в его духовной жизни наступил кризис. Он ожесточился и усомнился в религии. У него были проблемы, которых нормально не имеют дети его возраста. Ему нужно было думать о заработке на жизнь. Помогать семьям заключенных было запрещено. Это считалось преступлением. Две женщины, которые помогли ему, были арестованы и так сильно избиты, что остались калеками даже до сего дня-15 лет спустя. Другая женщина, которая рискуя жизнью, взяла к себе Михая, была приговорена к восьми годам тюремного заключения за то, что помогала семье заключенных. Ей выбили все зубы, переломали все кости и она никогда не сможет работать. Она искалечена на всю жизнь.
«МИХАЙ, ВЕРЬ В ИИСУСА!»
В одинадцать лет Михай начал сам зарабатывать себе на жизнь. Страдания поколебали его веру. После двух лет нашего тюремного заключения, Михаю позволили повидать мать за железной решеткой коммунистической тюрьмы. Она стояла перед ним грязная, худая, покрытыми мозолями руками, одетая в тюремную форму. Он с трудом узнавал ее, но ее первой фразой было: «Михай, верь в Иисуса!».
Надсмотрщик в страшной злобе оттянул мою жену от Михая и вывел ее вон и мальчик смотрел на это и плакал. Этот момент был моментом его обращения к Господу, моментом его возрождения.
Он понял, что если Христа можно любить в таких условиях, Он должен быть истинным Спасителем.
Позже он говорил: «Если бы Христианство не имело никаких других доказательств истинности, кроме того, что моя мать верит в него, этого было бы для меня достаточно». В тот день он полностью принял Христа. В школе он вел постоянную борьбу за существование. Он хорошо учился и наградой за это был красным галстук — знак принадлежности к коммунистической организации молодежи — пионерам. Михай сказал: «Я ни за что не надену галстук тех, кто посадил моего отца в тюрьму». За это его выгнали из школы. Потеряв целый год, он снова поступил в школу, на этот раз скрыв, что он сын заключенных верующих.
Позже ему пришлось писать сочинение против Библии, а он смело написал: «Доводы против Библии слабы и цитаты против нее не соответствуют истине. Я уверен профессор не читал Библии. Библия не противоречит науке». Его снова исключили из школы и о потерял на этот раз два года.
Наконец ему позволили учиться в «семинарии», в которой преподавалось марксистское богословие. Все объяснялось согласно учению Карла Маркса. Михай протестовал открыто в классе и другие студенты присоединялись к нему. В результате он был исключен и не мог окончить своего духовного образования.
Однажды во время атеистической лекции в классе Михай встал и открыто напомнил учителю об ответственности, которую тот берет на себя, когда преподает молодежи безбожие, вводя этим самым многих в заблуждение. Весь класс принял сторону Михая. Важно, чтобы кто-то имел смелость заговорить первым. Для того, чтобы получить образование, он постоянно скрывал, что он сын пастора Вурмбранда, верующего арестанта. Часто это обнаруживалось и приводило к вызову в кабинет директора и исключению из школы.
Михай часто голодал. Семьи заключенных верующих в коммунистических странах материально бедствовали. Я могу заверить вас, что семьи румынских заключенных католиков, православных, протестантов никогда не получали никакой помощи извне.
Я расскажу вам только об одной страдающей семье, которую знал лично. Брат попал в тюрьму за работу в Подпольной Церкви. Дома остались жена и шестеро детей. Старшие дочери 17 и 19 лет не могли найти работу, потому что работу в коммунистической стране можно получить только от правительства, а оно не дает работы детям «преступных» христиан.
Пожалуйста, не судите об этом случае с точки зрения морального стандарта! Просто примите факты! Две дочери мученика-христианина, сами тоже христианки, стали проститутками для того, чтобы прокормить младших братьев и сестер и больную мать. Их 14-тилетний брат, узнав об этом, сошел с ума и был помещен в дом для умалишенных. Когда после многих лет домой возвратился отец, его молитвой было: «Господи, пусть я буду лучше снова в тюрьме, только чтобы не видеть того, что здесь происходит!» Его молитва получила ответ и он находится снова в тюрьме за то, что проповедовал детям. Его дочери не занимаются в Польше тем, чем занимались раньше. Они получили работу после того, как пошли на условия тайной полиции и стали доносчицами на верующих. Зная, что они дочери христианина-мученика, люди принимают их охотно, а они доносят на всех полиции.
Не говорите, что это уродливо и безнравственно.
Конечно это так, но спросите себя не по вашей ли частично вине происходят такие вещи? Не виноваты ли и вы в какой-то мере в том, что семьи заключенных верующих брошены без поддержки на произвол судьбы, без всякой помощи со стороны свободного мира?