Дом на Саперной Одни здания привлекают взгляд своим внешним видом, другие – не очень. Но встречаются такие здания и сооружения, что прямо-таки хочется любоваться ими снова и снова, делать их фотографии с одной простой целью – сохранить на память эти произведения искусства. О чем это я? Немного истории… В моей очень далекой школьной юности, да, пожалуй, не только моей, имели место быть так называемые «обзорные экскурсии» по городу. В этих поездках нам показывали далеко не все дошедшие до нас достопримечательности города, а только – как бы «общепринятые», или – «высочайше разрешенные». В маршрут одной из них входил внешний осмотр медресе Кукельдаш – как утверждала экскурсовод (и это действительно так) – честный шестнадцатый век! Именно здесь я и услышал непонятное мне тогда слово – «майолика». Строгий экскурсовод высочайше не пожелала подробно отвечать на мой вопрос: - а что это такое? А, может быть, и сама не знала, только буркнула – «украшение здания».

Медресе Кукельдаш Давайте сейчас и познакомимся с этим интересным словом, «разберем» его значение. А, стало быть, и познакомимся с этим словом поближе. Вы удивитесь, но наша действительно древняя мозаика получила свое название от далекого от нас острова, входящего в состав Балеарского архипелага, который, в свою очередь, располагается в акватории Средиземного мора. Сами острова принадлежат испанскому королевству, и один из них издавна носит название – Мальорка. Отсюда и название одного из видов древних способов украшения зданий. Правда, сама эта разновидность керамики, которую изготавливают из обожжённой глины с использованием расписной глазури, пришла в мавританскую Испанию лишь в средние века обратным путем. То есть, произошел как бы обмен – туда, на запад, разновидность керамики, сюда – на восток – название вида и способа украшений дворцов и домов… Многие, дошедшие до нас памятники архитектуры – мечети, медресе, минареты украшены именно майоликой в виде самых разных геометрических орнаментов, и, в дополнение к этому на них частенько можно увидеть надписи на арабском языке. Одни из них – это название мечети или медресе, другие – напоминание о каком-либо знаменательном событии. Например, надпись на портале медресе Абулкасим шейха, что неподалеку от площади Бешагач, гласит: «До чего красиво это здание, что свято как небесный рай, Потому что хранится тут почтенный волос Пророка, Гордясь которым, мир пишет историю его: «Величественный храм святых волос Пророка».

Медресе Абдулкасим шейха В этой же надписи можно узнать о дате сооружения медресе, а это 1849-й год, и вычисляется сия дата по соответствию арабских букв цифрам, согласно древней традиции. Это если знать арабский алфавит… Либо на стенах медресе и мечетей могут быть размещены короткие выдержки из священного ал-Корана. И все это, повторяю, выполнено в майолике. Есть много видов майолики, различаемой, как правило, по странам ее применения. Например, итальянская майолика вполне себе вправе называться египетской, так как попала на Апеннинский полуостров лишь в одиннадцатом веке.

Ну, а в России пик увлечения майоликой пришелся на восемнадцатый век, и его основными центрами считались московский завод Гребенщикова, подмосковный поселок Гжель – многие слышали о гжельском расписном фарфоре, и старинный русский город Ярославль – здесь выпускали так называемые «поливные» изразцы, которым украшали храмы и жилые дома. Проходя по улицам города, оглянитесь вокруг – вы можете увидеть то, чего никогда вроде бы и не замечали. Это вроде бы обычные, так сказать, «типовые» жилые здания с очень необычными украшениями. На их торцевых стенах, да и фасадных тоже, расположены мозаичные панно самых разных форм и расцветок, которые и внимание привлекают, и настроение поднимают. Одно из первых таких украшений я увидел в страшно далеком моем детстве на одном из домов нашего квартала на Чиланзаре. Вот она.

Дом №3 на 14-м квартале Кто-то станет возражать: «- Да я на административном здании мозаику видел!» Не спорю, но это, скорее всего, прихоть заказчика здания, хотя, может быть, и архитектора тоже. Но все равно – именно жилые здания чаще всего «удостаивались» подобного художественного дополнения. Мы с вами выяснили, что искусство мозаики имеет очень древнюю историю, и нам осталось лишь рассказать о тех людях, кто около полусотни лет назад возродил этот древний вид искусства сначала в нашем городе, а потом и в городах Северной Осетии. История сия началась еще, можно сказать, в первой трети прошлого столетия, когда молодая семья русских эмигрантов вынуждена была покинуть Родину и выехать во Францию. Это было семейство Жарских, Василий и Надежда, и, естественно, их родители, братья и сестры с обеих сторон.

Дом №4 на Г-9-А Не сразу они нашли себе место под солнцем в незнакомой стране, особенно это коснулось именно семьи Жарских. Они фактически кочевали по южной части страны, стараясь найти город с подходящими климатическими условиями, и, в конце концов, обосновались неподалеку от Тулузы. Здесь, во Франции и родились три брата – Пётр, Николай, и Александр и каждому из них было суждено стать авторами возрождения старинного искусства как в нашем городе, так и на Кавказе. Но не все сразу… Семья Жарских, можно сказать – не бедствовала. Взрослые сумели найти для себя занятия, приносившие стабильный, хотя и не особо большой доход, но на «хлебе с водой» никто не сидел. Как известно из истории, 22 июня 1940-го года, после не особо серьезного сопротивления, войска французской Республики капитулировали перед войсками нацистской Германии.

Дом на Воднике Вот именно тогда русские эмигранты оказались в тяжелом положении. Многих из них пытались склонить к сотрудничеству с оккупационными властями, но, к счастью, в большинстве случаев, безуспешно. Например, генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин отказался принять предложение гитлеровцев достаточно жестко, но, к счастью, его оставили в покое. Война закончилась поражением Германии, и Жарские в 1947-м принимают решение вернуться на Родину. Уже в распределительном пункте, в Гродно, глава семейства, Василий Алексеевич, высказывает пожелание на проживание где-нибудь в центральной части России, и его семью направляют в Ижевск – город русских оружейников. Все три брата пошло по художественной стезе, поступив в различные учебные заведения, где и приобрели самое, пожалуй, нужное образование, которое впоследствии дало им возможность войти в историю нашей столицы. Братья приехали в наш город в начале семидесятых годов прошлого века, когда все пострадавшие от известного разгула стихии были уже расселены в новые дома и квартиры, а все так называемые «последствия» землетрясения – ликвидированы.

Подъезд дома на Саперной Уже фактически было закончено проектирование нашего метро, и даже приступили к его строительство на самых разных участках – где открытым способом, а где и закрытым – прокладывая тоннели. Братья Жарские устроились на работу на один из домостроительных комбинатов на должность художников, и старший из них – Петр, и приступил к работе по созданию мозаичных панно на жилых зданиях. Самым первым домом, ставшим фактически экспериментальным, оказался новенький девятиэтажный дом, возводившийся на 5-м квартале по улице Мукими. Сказать, что ташкентские архитекторы испытали шок – ничего не сказать. Петру Васильевичу, удалось сделать то, о чем никто и никогда не задумывался. Дело еще и в том, что к тому времени канул в Лету так называемый «ампир» пятидесятых годов, и жилые дома как-то не проектировались с какими-то вычурными украшениями. Но автору удалось не просто найти нечто особенное – он увидел на торцах, и даже на фасадах домов, «в серых бетонных холстах» простор для фантазии, для разгула красок, радующих глаз стороннего наблюдателя.

Рядом со старой автостанцией Шастри Естественно, каждый проект любого дома давался братьям с трудом – это и сопротивление архитекторов, и даже прорабов, которые отвечали за окончательную сборку крупнопанельного дома. Ведь панель при установке на место «могла удариться и повредиться». Но, тем не менее, в Ташкенте примерно четыреста зданий разной высотности до сих пор «несут» на себе следы творческих рук братьев Жарских. Причем ни одна мозаика не повторяет другую. Могу судить об этом по оформлению моего дома, где я живу. Из воспоминаний Николая Жарского: «В Ташкент, мы с Петром приехали на восстановление города после сильного землетрясения 1966 года. Устроились работать на завод железобетонных изделий художниками. На торцах пятиэтажек и девятиэтажек из стеклоплитки по нашим эскизам и картонам, под нашим авторским наблюдением, создавались мозаичные панно.

Рядом со старой автостанцией Шастри В результате чего Ташкент при типовой застройке приобретал неповторимость, благодаря разнообразию цвета и восточной орнаментике. Весь город Ташкент стал узнаваемым и неповторимым». У читателя наверняка уже возник вопрос: «- А каким образом создавалось то или иное мозаичное панно? Ведь никто не будет приклеивать каждую плитку по отдельности на бетон, да еще и на высоте». Попробую пояснить: сначала, естественно, набрасывался тот или иной эскиз, затем создавался рисунок на бумаге, подготавливался шаблон, на котором на слой бумаги, лицевой частью вниз, укладывались элементы мозаики – те самые плитки. Затем, уже с обратной стороны, укладывалась арматура, заливался бетон, и, в принципе, почти готовая мозаика отправлялась в сушильную камеру. Далее, после того, как бетон схватится и высохнет, снимали опалубку (деревянную раму, удерживающую раствор), водой смывали остатки бумаги с лицевой стороны, и панель отправлялась на строительную площадку для установки на свое место. А там уже дело монтажников, крановщика и сварщиков – установить каждую панель на предусмотренное для нее место в рисунке, который постепенно вырастал на стене дома. Так что задуманное братьями Жарскими «архитектурное излишество» было достаточно трудоемким, занимало массу времени при производстве, но…это было красиво.

Дом на Юнусабаде Архитектор Георгий Минасович Саркисов в 1990 году вспоминал: «Я должен сказать, что там, где семья Жарских приложила руку к оформлению жилых зданий, нет повторений. Вы не найдёте ни одного жилого дома в Ташкенте, который бы по своему внешнему оформлению был похож на другие. И я помню, как один из руководителей Госстроя, приехав в Ташкент, сказал: «Не много ли для Ташкента таких красивых домов?» Я ответил, что красоты не бывает много. «Красивое» - всегда и везде и в больших объёмах остаётся красивым!»

Дом на Панельном Даже в ташкентском метро они оставили добрую память о себе. Один из братьев вошел в число авторов художественного оформления знаменитой станции метро «Пахтакор» с ее орнаментально – хлопковым орнаментом, так отличающим эту пересадочную станцию от других, подобного ей типа.

Дом на Панельном Я не нашел в Сети информации – живы ли сегодня авторы монументальных мозаик нашего города. Надеюсь, что живы и здоровы. А потому, под занавес моего рассказа хочу обратиться к «рекламщикам» столицы: «Уважаемые, просьба к Вам! Понятно, это Ваш бизнес, но НЕ закрывайте рекламными конструкциями мозаику на домах, где она расположена! Мозаика – для всех, в том числе и для Вас!»