В настоящее время, когда идет активный пересмотр истории, появились публикации и высказывания, искажающие характер советско-японских отношений в период Второй мировой войны, в которых заметно желание представить внешнюю политику Японии миролюбивой, а агрессивные планы подготовки к войне против Советского Союза - «оборонительными». Подобные заявления не новы, еще в конце ХХ века ряд японских и американских историков, рассматривая события 1941 года, особо подчеркивали «оборонительный» характер пакта о нейтралитете, заключенного Японией с СССР 13 апреля 1941 года. К примеру, бывший японский министр иностранных дел М. Сигэмицу в своих опубликованных воспоминаниях утверждал, что Япония «совершенно не намеревалась нарушать договор о нейтралитете». А американский историк К. Басе заявлял, что Япония подписала пакт о нейтралитете, желая защитить себя от угрозы советского нападения с севера. Именно такие высказывания и взяли сейчас на вооружение отечественные «историки». При этом сохранилось множество документов, свидетельствующих, что японское руководство, заключая этот пакт, планировало использовать его отнюдь не в миролюбивых целях. Японский министр иностранных дел Мацуока еще до подписания пакта о нейтралитете, 26 марта 1941 года, во время беседы с руководителем германского МИД Риббентропом и графом Шуленбургом, послом фашистской Германии в СССР, заявил по поводу предстоявшего заключения пакта, что никакой японский премьер-министр не сможет заставить Японию сохранить нейтралитет, если между Германией и СССР возникнет конфликт. В подобном случае Япония, безусловно, начнет военные действия против СССР. И этому не помешает имеющийся пакт. Буквально через несколько суток после этого заявления Мацуока по поручению правительства Японии поставил свою министерскую подпись под текстом пакта о нейтралитете между Японией и СССР, во второй статье которого говорилось, что в случае, если одна из сторон пакта окажется вовлечена в боевые действия, другая сторона обязуется соблюдать нейтралитет в течение всего конфликта. После подписания пакта намерения японского правительства относительно его использования для прикрытия подготовки к агрессии не изменились, о чем свидетельствует заявление Мацуоки германскому послу в Токио генералу Отту. В телеграмме, отправленной 20 мая 1941 года и адресованной Мацуоке, японский посол в Берлине генерал Осима информировал своего шефа, что, по словам Вейцзекера, германское правительство придает огромное значение заявлению руководителя японского МИД Мацуока, сделанное им генералу Отту, о том, что в случае начала советско-германской войны Япония также нападет на СССР. Нападение Германии на нашу страну побудило японское руководство усилить приготовления к войне против СССР. Стремясь замаскировать подготовку своих войск к нападению, японское правительство намеренно вводило советское посольство в заблуждение относительно их планов. Здесь уместно привести информацию из дневника посла СССР в Токио К.А. Сметанина, принятого трибуналом в качестве официального документа. 25 июня 1941 года посол СССР, имевший накануне встречу с Мацуока, записал в дневнике следующее: «Я спросил Мацуока о позиции Японии в плане начавшейся войны и будет ли Япония соблюдать нейтралитет в соответствии с заключенным пактом. Мацуока предпочел уклониться от прямого ответа, заявив, что его позиция по данному вопросу была изложена в свое время (22 апреля) в заявлении по возвращении из Европы». Мацуока имел ввиду заявление от 22 апреля 1941 года, где он заверил, что японское правительство будет верно соблюдать пакт о нейтралитете с нашей страной (это заявление было напечатано в газете «Асахи» 23 апреля 1941 года). Однако, как показывают документы, все это было предназначено для заведомого обмана советского правительства.

Немецкий посол в Токио в телеграмме Риббентропу от 3 июля 1941 года извещал, что Мацуока пояснил, что японское заявление было сделано русскому послу в такой форме с тем, чтобы обмануть русских или держать их в неведении, так как империя не закончила подготовку к войне. Также Мацуока отметил, что Сметанин не подозревает, что военные приготовления, согласно решению правительства от 2 июля 1941 года «о подготовке к вторжению на территорию СССР», ведутся с все возрастающей активностью. Вскоре японский кабинет разъяснил союзникам свое отношение к пакту о нейтралитете с нашей страной. 15 августа в ходе конфиденциальных бесед с послами Италии и Германии руководитель японского МИД, говоря о заключенном пакте, подчеркнул, что в текущих условиях эта договоренность с СССР является наилучшим способом сделать первые шаги для осуществления имеющихся планов относительно СССР, и что это не более чем временная договоренность, существующая, пока Япония не закончит подготовку к войне. Таким образом, идеей на заключение с нашей страной пакта о нейтралитете японцы преследовали вероломную цель использовать его как ширму для маскировки и подготовки к нападению. Стоит отметить, что заключение указанного пакта о нейтралитете было успехом советской дипломатии и дальновидным шагом Советского правительства, так как он оказал известное сдерживающее влияние на японские правящие круги, которые вынуждены были считаться с общественным мнением своей страны и других государств. Известно, например, что японское руководство в дни наиболее интенсивной подготовки к военной агрессии в 1941 году обсуждало вопрос об отставке министра иностранных дел Мацуока для оправдания своих действий, в корне противоречащих пакту о нейтралитете. Об этом, к примеру, свидетельствует заявление, сделанное 1 июля японским послом в Риме, о том, что, по мнению его правительства, проведение в жизнь японских военных планов против СССР «требует отставки господина Мацуока в связи с тем, что им недавно был подписан с Россией пакт о ненападении», и «ему следует на некоторое время исчезнуть с политической арены». После отставки Мацуока с поста руководителя МИД в июле 1941 года внешнеполитический курс Японии, предусматривавший решение «северной проблемы» вооруженной силой, не изменился. 20 июля новый министр иностранных дел Японии адмирал Тойода недвусмысленно заверил германского посла, что смена кабинета не повлияет на политику правительства. Под прикрытием пакта о нейтралитете японцы вели подготовку к военному нападению на нашу страну, приняв особые меры сохранения секретности. Начальник штаба Квантунской армии в ходе совещания командиров соединений, состоявшемся 26 апреля 1941 года (уже после ратификации пакта о нейтралитете), подчеркнул, что усиление и расширение подготовки к войне с СССР следует проводить «совершенно секретно», приняв «особые меры предосторожности». Он указывал, что требуется, с одной стороны, продолжать усиление и расширение подготовительных действий к войне, а с другой, всячески поддерживать с нашей страной дружественные отношения; стараясь сохранять вооруженный мир и при этом готовиться к военным операциям против СССР, которые в итоге принесут японцам верную победу.

До нападения фашистов на СССР подготовка японцев к вторжению на наш Дальний Восток велась в соответствии с планом, разработанным в 1940 году японским генеральным штабом армии. Этот план, по показанию командующего Квантунской армией Ямада и его начальника штаба Хата, предусматривал нанесение основного удара по советскому Приморскому краю и его оккупацию. Сразу же после начала Отечественной войны генштаб японской армии приступил к разработке нового плана войны против СССР, названного «Кан-Току-Эн» («Особые маневры Квантунской армии»). Замысел и основное содержание плана говорят об их агрессивном характере. Бывший командующий 4-й армией Квантунской армии Кусаба Тацуми заявлял, что по новому плану в начале войны против нашей страны главный удар наносился по Приморью силами 1-го фронта. 2-й фронт в это время осуществлял прикрытие фланга 1-го фронта и вел подготовку для операций в направлении Завитая-Куйбышевка. В состав 2-го фронта на этом направлении с началом войны должна была быть переброшена Н-ская армия (вскоре Н-ская армия получила наименование 8-й армии) и авиация, наносившая удары по территории советского Приморья. По оперативному замыслу командования, 2-й фронт силами 4-й армии из района Шенгвутунь-Айгунь и 8-й армии из района Чихэ форсирует реку Амур и ведет наступление в направлении Завитая-Куйбышевка, перерезает Амурскую железную дорогу, уничтожает части РККА, занимает Благовещенск, Куйбышевку, Завитую и Шимановскую. После этого осуществляется наступление на Хабаровск и Рухлово. Действуя согласно плану «Кан-Току-Эн», японское командование приняло экстренные меры по увеличению численности своих соединений в Маньчжурии. Немецкий военный атташе в Токио Кречмер в телеграмме, посланной в Берлин 25 июля, сообщал, что начавшийся в Японии и Маньчжоу-Го и медленно протекавший призыв резервистов вдруг принял 10 июля и в последующие дни (особенно в 1, 4, 7, 12 и 16-й дивизиях) большой размах, не поддающийся дальнейшей маскировке. А с 10 июля началась отправка воинских частей, а именно: транспортных, технических и артиллерийских частей 16-й и 1-й дивизий и отправка резервистов из Японии с пунктами назначения Сейсин и Расин для войск и резервистов, и Тянь-Цзинь и Шанхай - только для резервистов. Квантунская армия увеличилась на 300 тысяч человек. Для того чтобы по возможности скрыть резкое увеличение Квантунской армии, японское командование не стало формировать новые соединения, а пошло по пути увеличения численности солдат в уже имевшихся соединениях и частях. Подразделения Квантунской армии на землях Маньчжурии были укомплектованы кадровыми усиленными пехотными дивизиями типа А-1 и А, которые до конца осени 1941 года довели до штатного 24-29-тысячного состава каждая. По личному составу и вооружению усиленная дивизия Квантунской армии почти вдвое превосходила обычную японскую пехотную дивизию. Всего в японской армии имелось 5 усиленных пехотных дивизий типа А-1 и 19 усиленных пехотных дивизий типа А. Из них в Квантунской армии было: все усиленные пехотные дивизии типа А-1 и 12 усиленных дивизий типа А-2. К 1942 году численность солдат Квантунской армии довели до одного миллиона человек. Вдвое возросло количество танков в сравнении с 1937 годом, а боевых самолетов - втрое. В 1942 году японцы в Маньчжурии сосредоточили 17 усиленных японских пехотных дивизий, равных по численности и огневой мощи 30 обычным дивизиям, значительное количество отдельных частей, резко возросло количество солдат в укрепленных районах.

Без сомнения, не для защиты от «советской угрозы» с севера был составлен план «Кан-Току-Эн» и спешно сосредоточивались крупные силы японских войск у советской госграницы после начала Великой Отечественной войны. В 1941 году руководящие японские военные и государственные органы и деятели были убеждены, что СССР не угрожает Японии. Например, японский командующий флотом адмирал Ямамото в секретном боевом приказе 1 ноября 1941 года констатировал, что если империя не совершит нападение на СССР, то, по мнению военно-морского штаба Японии, Советский Союз сам не начнет военные действия против Страны восходящего солнца. Аналогичную точку зрения высказал японский премьер-министр генерал Тодзио во время заседания комитета Тайного Совета в декабре 1941 года. Он озвучил, что Советская Россия занята войной с Германией, поэтому не будет пытаться воспользоваться имперским продвижением на юг. Ряд японских государственных деятелей на Токийском процессе и в послевоенной мемуарной литературе пытались утверждать, что Япония в 1941 году не была готова к войне с СССР потому, что руководство Германии якобы не поставило японское правительство в известность о предстоявшем нападении на Советский Союз. Оно якобы узнало о фашистском нападении на СССР только 22 июня 1941 года в 16 часов по токийскому времени. Однако японское правительство в действительности было заранее осведомлено о предстоявшем нападении на СССР. 3 мая 1941 года Мацуока на заседании Комитета связи ставки с правительством заявил, что, по сообщению Берлина, Германия сможет нанести удар по России через два месяца. Также в мае Риббентроп на запрос правительства Японии относительно возможности германо-советской войны ответил, что на текущий момент война между Германией и СССР неизбежна. Если война начнется, она может закончиться за 2-3 месяца. Сосредоточение войск для войны завершено. Несколько дней спустя, 3 и 4 июня, японский посол генерал Осима в ходе бесед с Гитлером и Риббентропом получил их подтверждение о подготовке к войне с СССР, о чем он сообщил своему правительству. Последнее же признало необходимым выработать в этой обстановке новую политику. В конце второй недели июня японское правительство получило извещение от посла Осима о том, что война против Советского Союза будет начата «на следующей неделе». Следовательно, японское правительство заранее уже знало сроки германского нападения на СССР. Это подтверждает и запись в дневнике советника императора Хирохито, маркиза Кидо, сделанная им практически за считанные часы до начала войны. «21 июня 1941 года, - писал маркиз Кидо, - принц Каноэ сказал, что современная война между Германией и Россией не является неожиданной для японской дипломатии, так как посол Осима был об этом извещен, и правительство располагало достаточным количеством времени для принятия мер и подготовки к сложившейся ситуации». Осведомленность правительства и командования Японии о предстоявшем германском нападении на СССР позволила японскому руководству заблаговременно обсудить важнейшие вопросы подготовки Японии к войне, определить свои позиции и провести важные мероприятия, чтобы быть полностью готовой к осуществлению нападения на Советский Союз. Весной и летом 1941-года в обстановке повышенной секретности шла широкая подготовка к войне: на территории Маньчжурии и Кореи спешно строились аэродромы, подъездные пути к границам, склады для боеприпасов и ГСМ, казармы для личного состава, осуществлялась модернизация артиллерийских систем и стрелкового оружия Квантунской армии, японская военная разведка активизировала деятельность в районах Сибири и нашего Дальнего Востока.

После 22 июня 1941 года японские военные приготовления приобрели еще больший размах. К осени японские войска, дислоцирующиеся во Внутренней Монголии, Маньчжурии, острове Хоккайдо, Корее, Курильских островах и на Южном Сахалине, а также значительные силы флота были подготовлены для внезапного вторжения на территорию наших дальневосточных рубежей и Сибири и ожидали только сигнала. Но сигнала не последовало. 22 июня, когда в Японии получили известия о вторжении Германии в пределы СССР, армейские и флотские генштабы на совместной конференции пришли к единому мнению относительно двух основных направлений предстоявшей агрессии - «северного» и «южного». Это мнение военных кругов, созревшее задолго до начала войны, стало основой принятого 2 июля на имперской конференции принципиального решения о предстоявшем вступлении Японии во Вторую мировую войну и подготовке военных действий против СССР («северное направление») и против США и Англии («южное направление»). Один из пунктов резолюции, принятой на конференции у императора, гласил, что, хотя японское отношение к начавшейся войне четко определяется союзным духом оси Рим-Берлин-Токио, японцам некоторый период не стоит вмешиваться в нее, однако тайно следует продолжать вооруженную подготовку против СССР, при этом мы будем исходить из своих собственных интересов. Также следует продолжать переговоры с СССР с еще большими предосторожностями. И как только ход германо-советской войны станет благоприятным для Японии, следует решительно применить всю мощь японского оружия для решения своих северных проблем. В первые недели германо-советской войны, пока наступление немецких войск развивалось успешно, японское высшее руководство, уверовав в быструю победу Германии, склонялось к нанесению первого удара против нашей страны. Представители японских монополий, наиболее авантюристические элементы в правящих кругах настаивали на незамедлительном вступлении в войну. Мацуока - ставленник могущественного маньчжурского концерна «Манге» - уже 22 июня на аудиенции у императора настойчиво советовал ему дать согласие на немедленное вступление империи в войну с СССР.

Однако наиболее влиятельные деятели Японии, хотя и выступали за агрессию против СССР, но рекомендовали начать ее несколько позже, когда Советский Союз будет значительно ослаблен. Военный министр генерал Тодзио, например, заявил на совещании кабинета в присутствии императора, что Япония сможет завоевать большой престиж, если нападет на СССР тогда, когда он будет уже готов упасть, «подобно спелой сливе». Японский генералитет полагал, что этот момент наступит примерно через полтора месяца. Начальник армейского генштаба генерал Сугияма на заседании Комитета связи ставки и правительства 27 июня заявил, что для подготовки Квантунской армии к вторжению на советские территории потребуется 40-50 дней. 1 июля в Риме японский посол объявил, что Япония хочет активно выступить против России, но нуждается еще в нескольких неделях. 4 июля германский посол Отт доложил в Берлин: Японская армия усердно готовится... к неожиданному, но не опрометчивому открытию военных действий против России, первая цель которых - захват областей на побережье. Поэтому генерал Ямасита также остался в Квантунской армии». Но уже к августу 1941 года уверенность японского командования в быстрой победе Германии была поколеблена. Стойкое сопротивление советских войск срывало график наступления фашистского вермахта. В начале августа разведывательный отдел генштаба армии доложил императорской ставке о срыве плана немецкого командования сокрушить Россию за 2-3 месяца. Японцы отмечали, что смоленская оборона задерживает немецкую армию более чем на месяц, война принимает затяжной характер. На основе этого вывода 9 августа японская ставка и правительство принимают предварительное решение о подготовке к нанесению первоочередного удара против США. Однако и в период, когда Япония вела усиленную подготовку к войне против США, работа над вторжением на нашу территорию не была прекращена. Японское командование с максимальным вниманием отслеживало ход войны на советско-германском фронте и состояние группировки наших войск на Дальнем Востоке и в Сибири, стараясь выбрать наиболее благоприятный для себя момент для нападения. Начальником штаба Квантунской армии в ходе совещания командиров соединений в декабре 1941 года были даны распоряжения для каждой армии и соединения первой линии, вести наблюдения за текущими изменениями военного положения СССР и МНР для обеспечения возможности в любой момент иметь информацию об истинном положении, чтобы своевременно «установить признаки переломного момента в обстановке». И переломный момент наступил. Однако не в пользу немецких войск. 5 декабря 1941 года советские войска начали контрнаступление под Москвой. Разгром отборных армий вермахта у стен нашей столицы означал полный провал немецкого плана блицкрига против нашей страны. Только поэтому японские правящие круги решили воздержаться от запланированного нападения на СССР в 1941 году. Японское руководство считало возможным начать войну с нами лишь при наличии одного из двух факторов: поражения Советского Союза или резкого ослабления сил советской Дальневосточной армии. К завершению 1941 года оба эти фактора отсутствовали.

Надо отдать должное дальновидности советского Верховного Главнокомандования, которое в период тяжелых боев под Москвой держало на Дальнем Востоке военные силы, не позволявшие японскому военному руководству надеяться на победоносный исход готовившегося нападения. Генерал Касахара Юкио, бывший на тот момент начальником штаба Квантунской армии, признал на Токийском процессе, что, хотя к декабрю 1941 года часть советских войск была отправлена на Запад, и силы Дальневосточной армии уменьшились, все же соотношение сил не позволяло японскому генералитету надеяться на успех агрессии. Стоит также помнить, что руководство Японии не ограничивалось только подготовкой своих войск к войне против СССР. Генштаб японской армии вел в 1941 году активную разведывательно-диверсионную работу на территории Советского Союза в тесном контакте с гитлеровским Абвером. Это свидетельствует о грубом нарушении Японией имеющегося пакта о нейтралитете. Едва Германия напала на СССР, генштаб японской армии проявил инициативу в налаживании контактов с верховным командованием вермахта для координации антисоветской подрывной деятельности. В меморандуме верховного командования ВС Германии сообщалось, что 04.06.1941 г. помощник японского военного атташе в Берлине полковник Ямамото сообщил начальнику II отделения контрразведки вермахта полковнику фон Лагоузену, что Генеральный штаб Японии готов проводить антисоветскую подрывную деятельность на территории нашего Дальнего Востока, особенно со стороны МНР и Маньчжоу-Го, и, в первую очередь, в зоне озера Байкал. Согласно договоренности между командованием армии Японии и вермахтом, японский генеральный штаб систематически представлял фашистскому командованию Германии ценные разведывательные сведения об СССР. Генерал-майор Мацумура, занимавший с осени 1941 по август 1943 года пост руководителя русского отдела генштаба японской армии, показал, что он по приказу начальника генштаба передавал 16-му отделу германского генерального штаба информацию о советских войсках на Дальнем Востоке, военном потенциале Советского Союза и переброске наших войск на запад. За 1941 год через советскую границу было переправлено большое количество японских шпионов, диверсантов и контрреволюционной литературы. Только пограничными войсками было задержано при переходе границы 302 японских шпиона. Японская разведка перебросила через границу Советского Союза две вооруженные банды для проведения диверсионно-террористической деятельности на нашем Дальнем Востоке. Советскими органами было установлено 150 случаев переброски через границу СССР контрреволюционной литературы. В 1941-ом японские войска 136 раз нарушали советскую госграницу подразделениями и в одиночку и 24 раза обстреливали советскую территорию, пограничников и суда. Кроме того, японская авиация 61 раз нарушила нашу границу, а японский флот 19 раз заходил в советские территориальные воды.

Нагло нарушая статьи пакта о нейтралитете, флот Японии незаконно блокировал побережье нашего Дальнего Востока, обстреливал, топил и задерживал советские корабли. Международный военный трибунал на основании неопровержимых данных констатировал, что советские суда, имеющие ясно читаемые опознавательные знаки и флаги, стоявшие на якоре в Гонконге в конце 1941 года, были подвергнуты артобстрелу, и одно из них потоплено; несколькими днями позже советские транспортные суда были потоплены авиабомбами, сброшенными с японских самолетов; многие наши суда незаконно задерживались японскими военными кораблями и принуждены идти в японские порты, в которых нередко находились под арестом длительное время. Таким образом, в 1941-ом году японское руководство вело активную всестороннюю подготовку к вторжению на наши территории, одновременно совершая агрессивные акты против СССР, и грубейшим образом нарушало пакт о нейтралитете. Решившись на первоочередную агрессию против США, японцы не прекращали подготовку к войне против нас, ожидая благоприятного момента для ее начала. Япония держала наготове на советских границах миллионную армию, отвлекая на это значительную часть ВС СССР и тем самым оказывая существенную помощь Германии в ее военных действиях на Восточном фронте. Японские планы были сорваны нашими победами под Москвой. Именно они, а отнюдь не миролюбие японских высших кругов, заставили Страну восходящего солнца воздержаться от военного выступления против СССР в 1941 году. Но японское правительство не перестало вынашивать свои агрессивные планы, и только сокрушительные удары РККА по гитлеровскому вермахту в 1943-1944 гг. вынудили Японию окончательно отказаться от нападения на СССР. https://ok.ru/khkhvek.k #МалоизвестноеОВойне