Командир XXVIII корпуса Герберт Лох. Немецкий писатель и публицист Хассо Стахов пытается представить эту ситуацию как своеобразное выражение протеста по отношению к Адольфу Гитлеру и планам по удержанию позиций лишь ради престижа. Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что речь в докладной записке Лоха идёт в первую очередь о возможных вариантах дальнейших действий немецкой армии. Поэтому ограничиваться простым упоминанием того, что предлагалось командиром корпуса, нельзя. Рассмотрим сложившуюся на тот момент ситуацию несколько глубже. Докладная записка Герберта Лоха начинается с упоминания о событиях последней недели. В это время, с 21 по 28 декабря, немцы не только отводили части I армейского корпуса от Волховстроя, но и силами XXVIII корпуса пытались наступать к югу от Ладожского озера. Также корпус Лоха уже начал втягиваться в тяжёлые бои у Погостья. Поэтому Герберт Лох в начале своей записки говорил о свободе принятия решений, а далее напоминал о том, что война идёт не ради вопросов престижа. Он предлагал отвести войска своего корпуса в «Бутылочном горле» южнее Ладожского озера до железнодорожной линии, ведущей к станции Мга. Саму станцию Герберт Лох предлагал прочно удерживать. Своё предложение он обосновывал тем, что русские всё равно наладили снабжение Ленинграда по льду Ладожского озера. Поэтому удерживать «Бутылочное горло» севернее Мги далее не имеет смысла. Оставив участок севернее Синявино, немцы только выиграют, поскольку, по мнению генерала, этот заболоченный район был мало пригоден для строительства дороги снабжения. Далее командир корпуса касался вопроса, возможна ли сдача Ленинграда Красной армией в ближайшее время. Как считал Лох, падение Ленинграда в зимнее время означает то, что у немцев появится одна свободная дивизия. В том случае, если защитники города продержатся до весны, снабжение по льду Ладоги прервётся. И тогда единственной удобной дорогой, пригодной для быстрого снабжения Ленинграда, окажется путь через Мгу. В ситуации, когда у советского командования есть свобода действий, оно может хорошо подготовиться к наступлению. Как считал Герберт Лох, советские войска будут наносить удар именно на Мгу. В случае сохранения контроля над территорией «Бутылочного горла» немецкими войсками это может означать потерю сразу трёх дивизий. Поэтому Герберт Лох предлагал отводить войска немедленно. Новая линия фронта после отвода должна была проходить от Тортолово, затем в 5 км северо-восточнее Мги, и далее, вдоль реки Мойка через Анненское к Неве. Немецкий командир корпуса даже предлагал оставить Синявинские высоты, считая такую передовую позицию крайне уязвимой для фланговых ударов. Неожиданное предложение от одного из немецких военных профессионалов, что и говорить.

Командующий 18-й армией Георг фон Кюхлер Хассо Стахов приводит свидетельство, что о характере дальнейших боевых действий на этом участке размышлял и командующий 18-й армией Георг фон Кюхлер. Затем Стахов приводит и само решение Кюхлера. На предложение своего коллеги (а оба офицера были артиллеристами) об отводе войск будущий генерал-фельдмаршал ответил отказом. Стахов много размышляет о том, как это соотносится с военными традициями германской армии и как действия немецких генералов выглядят по сравнению с решениями Гитлера об уничтожении Ленинграда вместе с его населением. Но в реальности всё было несколько иначе. Приказ о подготовке операции против путей снабжения Ленинграда за номером №5013/41 пришёл в штаб Лоха 28 декабря, в тот же день, когда тот представил свою докладную записку Кюхлеру. А составлен этот приказ был ещё 26 декабря. Остаётся только добавить, что сама идея подобного наступления родилась в Верховном командовании сухопутных войск вермахта (ОКХ), и штаб 18-й армии был поставлен перед этим фактом ещё 25 декабря. Планы по ликвидации Дороги жизни Что касается документа, полученного Лохом из штаба 18-й армии, это был достаточно необычный приказ. Начинался он не с оценки положения, а прямо с основной задачи. Согласно ему, силы XXVIII корпуса должны были вести наступление в западном и северо-западном направлении. Предполагалось, что наступление будет вестись на Коккорево прямо по льду Ладоги. Другой удар планировалось нанести прямо через Неву. Задача наступления заключалась в том, чтобы сделать блокаду более действенной. Для удара на Коккорево предполагалось использовать подвижные части. Оценка сложившейся ситуации в приказе тоже была, но ниже. В ней признавалось, что благодаря созданию дороги по льду Ладожского озера положение Ленинграда, и, в особенности, его мирного населения, улучшилось, а удавка голодной смерти немного ослабла. Поэтому, считали немцы, следует остановить поток грузов, идущий в город по льду.

Схема Дорога жизни Также немцы считали, что опорными пунктами для Дороги жизни являются острова Зеленцы. И для того, чтобы прервать этот маршрут, немецкое командование предлагало три варианта действий. Первый из них предусматривал захват Кобоны на восточном берегу Ладоги. Согласно второму варианту, немецкие лыжники, усиленные танками, должны были занять острова Большой и Малый Зеленец. Однако, по мнению немецких офицеров, оба этих варианта были способны лишь частично помешать функционированию ледовой дороги. Гораздо более эффективным способом надёжно запереть Ленинград считался захват западного берега Ладожского озера. Немецкая оценка ситуации сводилась к тому, что их войска вполне способны занять правый берег Невы. Оставалось лишь дождаться, когда окрепнет лёд. Этим планам не суждено было осуществиться. Начинались бои у Погостья и южнее Киришей. I армейский корпус не смог предотвратить переправу советских войск через Волхов, южнее Киришей возник плацдарм у устья реки Тигоды. Уже очень скоро перед 18-й армией и группой армий «Север» вообще встанет вопрос элементарного выживания. И первые признаки грядущей бури уже чувствовались. В конце концов крупное советское наступление сделало немецкие планы по уничтожению Дороги жизни просто невыполнимыми. Перерезать тонкую ниточку снабжения осаждённого Ленинграда немцы теперь пытались лишь ударами авиации и с помощью артиллерийских обстрелов. К счастью, из всего своего обширного артиллерийского арсенала они смогли использовать здесь сравнительно небольшое количество орудий. Но эта тема сама по себе требует отдельного рассказа. Телефонные споры Лееба и Кюхлера Что же касается предложения Герберта Лоха о возможном отводе войск, то после совещания с командирами дивизий XXVIII корпуса было решено, что этот манёвр поставит немецкие соединения в ещё более невыгодное положение. Теперь мы обратимся к тем планам, о которых сведений в имеющейся литературе почти не найти. Видимо, некоторое разочарование от хода всей Восточной кампании у немецких командиров к этому времени уже было. Этому чувству поддался и сам командующий Группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Вильгельм Риттер фон Лееб. Получая каждый день доклады о росте количества обмороженных, тяжёлых боях, падении боеспособности отдельных дивизий ниже всякого мыслимого для вермахта предела, он явно начал сомневаться в дальнейших способностях своих войск. Весьма показательным является телефонный разговор между ним и командующим 18-й армией Кюхлером 12 января 1942 года. Примечательна сама дата, ведь на следующий день Волховский фронт снова предпримет попытку наступать и начнётся первый этап Любанской эпопеи. 16-я армия группы армий «Север» к этому моменту тоже попала в весьма затруднительное положение южнее озера Ильмень. Сам разговор упоминается в опубликованных на русском языке выдержках из военного дневника Вильгельма фон Лееба. Но суть его там не раскрыта полностью, а комментарии нельзя признать адекватными. В 18-й армии вели два варианта журнала боевых действий, один с кратким изложением событий дня, а другой – с записями в реальном времени. Именно в кратком варианте и содержится пересказ беседы Лееба и Кюхлера. Что же в ней обсуждалось? Два представителя военной элиты Третьего рейха, ни много ни мало, говорили о возможности отхода немецких войск на линию Псков – Нарва. Если быть точным, то сам командующий группой армий «Север» Лееб вечером 12 января позвонил Кюхлеру и сказал, что в случае крупного советского наступления у Погостья, через Волхов и на участке 16-й армии, немецкий фронт может быть прорван. Поэтому Лееб предложил подумать о возможном отходе немецких войск до линии Псков-Нарва. Это предложение было продиктовано желанием сохранить живую силу, но при этом его реализация обернулась бы большими потерями в технике, и Лееб это прекрасно осознавал.

Командующий ГА «Север» Вильгельм Риттер фон Лееб Через несколько часов Кюхлер перезвонил своему шефу. В его ответе на предложение Лееба указывалось, что войска Красной армии обладают большей, чем немцы, подвижностью, не так привязаны к дорогам и могут отрезать пути отхода. Это вызовет большие потери не только в технике, но и в людях. Кюхлер выразил уверенность, что части его армии смогут остановить наступление на тех позициях, которые занимают. Лееб также выразил своё опасение по поводу возможного прорыва войск Красной армии до шоссе Луга – Красногвардейск. Кюхлер на это ответил, что в сложившихся условиях советское наступление быстро развиваться не сможет, и его можно будет вовремя остановить. В конце концов, практически этот вопрос разрешился уже в ходе боевых действий. Несколько забегая вперёд, скажем, что опасность перехвата вышеупомянутого важного шоссе Луга – Красногвардейск была, но в ходе январских и февральских боёв немцы смогли выправить положение. На следующий день Лееб улетел к Гитлеру. Там он попросил об отставке с должности командующего группой армий «Север». Что в лоб, что по лбу Попытка Стахова представить немецких командиров в роли более гуманных оппонентов Гитлера не совсем соответствует действительности. Скорее, приведённые им документы являются свидетельством несколько другой, отличной от нашей, военной культуры. Сам факт того, что в штабе 18-й армии по приказу ОКХ активно разрабатывали план действий против коммуникаций блокадного города, свидетельствует о поддержке такого способа ведения войны, как уничтожение противника голодом. Да и в докладной записке генерала Лоха нет никаких намёков на то, что он как-то не согласен с подобным способом ведения войны. Речь в ней идёт в первую очередь о контроле над коммуникациями в наиболее выгодной для немецкого командования форме. Что касается описанной телефонной беседы, то она говорит, скорее, о неверии отдельно взятого немецкого фельдмаршала в возможности немецких войск. При этом его подчинённый оказался гораздо более упорным, практичным, да и, наверное, просто жестоким человеком. Впрочем, и самого Лееба нельзя было упрекнуть в излишней гуманности. Но ударившая на следующие сутки буря советского наступления только укрепила его сомнения по поводу боеспособности своих армий. Источники и литература: Документы XXVIII армейского корпуса и 18-й армии из коллекции NARA. Стахов Х. Трагедия на Неве. М., 2012. Ленинградский «блицкриг». На основе военных дневников высших офицеров вермахта генерал-фельдмаршала Вильгельма Риттера фон Лееба и генерал-полковника Франца Гальдера // Перевод и примечания Ю. М. Лебедева. М., 2011. Вячеслав Мосунов #МалоизвестноеОВойне