- История семьи?

- Как у всех. Предки в конце 19 века перебрались в Сибирь из деревни Дракино Воронежской области. Пришли по Столыпинской реформе, на дорогу казна давала сто рублей семье, это были очень большие деньги. Корова стоила три рубля, лошадь пять. Правда и дорога давеча была не та, что тапереча.

- Лошадь сейчас можно купить за 80-160 тысяч в среднем. Пусть сто тысяч, значит около двух миллионов.

- Сравнивать трудно, конечно... Добирались три года.

- Года?!

- Да! Это четыре тысячи километров, шестая часть экватора. Шли пешком, на телеге только вещи и ребятишки. Никаких проблем с лихими разбойниками не было, наоборот — переселенцев подкармливали и одевали. Люди за Уралом были добрые и зажиточные. Прапрадед был шорником, где останавливались там работал, шил тулупы, конскую упряжь. Копил на дорогу.

- На такой путь и двух миллионов маловато будет.

- Но вот дошли, все таки. В Бийске прапрадеду Николаю дали надел 14 гектар возле теперешней нефтебазы. Осели. Крестьянствовали. Рожали детей. Жили хорошо. Построили два дома и небольшой магазин держали.

- Славили Бога Царя и Отечество!

- Славили... Потом пришли большевики, землю отобрали, дома и магазин тоже, а церковь, в которой баба Аня венчалась переделали под цех завода Электропечь. Свобода, Равенство и Братство!

- Корень подрезали...

- Может и так... Мы многое не знаем. Бабушка иногда что то рассказывала нам, но мы были уже другие, совсем другие.

- Продолжим.

- Прабабушка Бабкова Ольга Семеновна, в девичестве Евурова, прадед Бабков Иван Николаевич. Ольга Семеновна родила восьмерых детей, старшая — Анна Ивановна Бабкова (Кочеткова) — наша бабушка. Ольга Семеновна умерла в 1960 году. Иван Николаевич в тридцатых годах бросил семью, сошелся с какой то женщиной и уехал в Улан-Удэ. Там его застала война. Он что-то такое ляпнул публично, его арестовали и через два месяца ВМН.

- Расстреляли?

- Да, в августе 41 года. Потом в шестидесятые прислали документы о реабилитации... Ну вот, дальше пошли. Баба Аня родила шестерых детей, последняя Надежда Андреевна Кочеткова (Анцупова) — моя мама.

- А дед?

- Кочетков Андрей Ильич, приехал как будто из под Курска, без родителей, с двумя сестрами. Он умер рано в 47 лет от туберкулеза, я его не знала.

- Теперь о маме, расскажешь?

- Расскажу... мама родилась в 1940 году, перед самой войной. Голод пришел страшный. Но все дети выжили. Жрали жмых, картофельные очистки... Воровали, что уж там. Вокзал рядом, с товарных вагонов тащили что было…

- Там же охрана, могли стрельнуть!

- Голод не тетка... А про картофельные очистки не удержусь, расскажу. Баба Аня в войну работала уборщицей на маслозаводе и прибиралась в квартирах эвакуированных из Москвы семей работников министерства мясомолочной промышленности. Вот. Однажды она увидела как на кухне хозяйка выбросила в мусор картофельную кожуру и попросила разрешения ее забрать. Та спрашивает:

Вот так. Ты все еще любишь людей?

- Пока да.

- Правильно, каждый живет как может. Ничего с этим не поделаешь.

- Тетя Надя...

- Мама. Она сошлась в 17 лет с моим отцом Александром Анцуповым. родилась я. И только через два года они зарегистрировали брак. Отец пил как не в себя, буянил. Мама от него ушла в конце концов. А была как будто беременна. Ну и купила в аптеке стрихнин, чтобы скинуть. Умерла от остановки дыхания...

Мама умерла в 1965 году, мне было cемь лет. Баба Аня меня никому не отдала, оформила опекунство. Стала моей второй мамой.

- Знаешь, я никогда не забуду одну фотографию...

- Я тоже никогда и ничего не забуду. В Бийске на старом кладбище, могилка к могилке лежат Ольга Семеновна, баба Аня и мама...

...Но я выросла нормальной, жизнелюбивой. Мне было всегда интересно и, часто очень счастливо жить, и трудности меня никогда не пугали. Пусть они меня боятся!

- Твоя личная семья?

- Баба Аня, пережив кошмар с мамой, держала меня в строгости. Никаких гулянок, никаких мальчиков. Замуж только после института. Таким образом, я приехала в Бийск на работу в 25 лет незамужней дамой. Все кому нужно жениться, уже при месте. Как быть? Очень хотелось семью и детей. В конце-концов наш уролог познакомил меня с Витей Тукмачевым, рабочим Сибприбормаша с педагогическим образованием. Я его как в песне "слепила из того, что было, а потом, что было, то и полюбила". Вышла замуж и родила Алену. Была совершенно счастлива. Стало так просто и понятно для чего жить. А теперь еще понятнее: у меня двое внуков.

Но с Витей не сложилось. Через тринадцать лет мы разошлись.

- А Паша?

- Встретились два одиночества. Я была разведена, когда мы познакомились. Паша родился и жил в советской Туркмении. В девяностых годах русских оттуда погнали, и, хоть Паша наполовину туркмен, пришлось уехать. А жена его не уехала и еще на развод подала. Вот так... Паша очень хороший. Это единственный человек для которого мои интересы превыше всего. Он меня балует и уважает и помогает во всем. И если не каменная стена, то плечо точно!

- Про культ семьи не спрашиваю, понятно — культ, для чего рожают детей тоже ясно. А вот многоженство как тебе?

- Отрицательно. Я индивидуалистка.

- Фундамент семьи?

- Уважение.

- Теперь о профессии, почему мединститут?

- Так я выросла в четвертой горбольнице. В первом классе шла из музыкалки к тете Зое в лабораторию (там меня ждала баба Аня), смотрю — по территории бежит тетя Зина в расклешенном хрустящем халате, огромном накрахмаленном колпаке... Ух!!! Решила - буду медсестрой, как тетя Зина! В процессе взросления возник вопрос: а почему медсестрой, а не врачом как тетя Зоя или дядя Женя? Такие вот направляющие.

- Ты до сих пор очарована своей профессией?

- Да. Я мечтаю умереть в больнице в 85 лет и после ночного дежурства и пятиминутки, чтобы никому не спутать смены. Не шучу!

- Слушай, а какой у тебя сейчас график?

- Двое суток на работе, сутки дома.

- То есть двадцать дежурств?

- Получается так. Больше четырехсот часов.

- Ты с ума сошла, тебе же... сколько тебе лет, ты подумала!

- Подумала... это хорошо, что есть работа. Без нее мне некуда себя девать... Я всегда так трудилась. Ты не поймешь.

- Почему вдруг?

- Не сердись... Моя жизнь была нужна только мне и бабе Ане. Я всегда рассчитывала только на себя. Я хозяйка своей жизни, никому ничего не должна. И деньги могу сама заработать.

- Да, ты действительно моя Старшая сестра... Мы отвлеклись - что бы ты сказала о специфике медицинской профессии?

- Знание и сострадание.

- Ответ поверхностный.

- Ох... Столько можно сказать... Знания необходимы в первую очередь! Что толку сострадать, если ты не умеешь лечить. Загубишь пациента, а потом слезами горю не поможешь. Беда в том, что некоторые врачи получают диплом, а к работе не готовы. Знания книжные, часто неглубокие. Нет понимания, что вместе с дипломом получаешь ответственность за чужую жизнь. Понимания! А когда оно вдруг приходит, начинается тяжелая ломка.

- А вот такой вопрос: знания есть, а умения нет?

- Умения важны не менее, а то и более чем знания. Такие стихи. Особенно для хирургов, анестезиологов. Пришел доктор в операционную, а аппендикс найти в животе не может два часа. Руки трясутся, в глазах туман, спина мокрая...

- Знаю... Я вступал в эту проблему. Сам мучился и со мной мучились.

- Я бы в приказном порядке заставляла бы студентов с третьего-четвертого курса устраиваться на работу, дежурить в больницах, работать — именно работать — в операционной. Рядом с хорошими учителями. Набивать руку. Не крючки держать, а самому. А если не твое, вовремя понять.

- Сейчас есть ординатура.

- Она зачастую носит формальный характер.

- Ну а сострадание? Про него чуть не забыли.

- Тут все просто: пациент попадает в больницу с проблемой, а то и с бедой. Ему непонятно, что произошло и что будет. И страшно. И стыдно. Надо раздеться перед врачом в прямом и переносном смысле. Довериться ему.

- Как священнику?

- Как Человеку. Человеку нужен человек. Врачу надо им быть.

- В чем заключается основная задача врача?

- Помочь больному. Любому.

- Наверное, понимаю, но уточни.

- В медицине, как и во всем обществе есть своеобразная иерархия пациентов. Есть блатные в вип-палатах с требованиями, претензиями и презрением. Есть доброжелательные, умные, добрые, красивые и вкусно пахнущие больные. А есть издерганные болезнью неврастеники, есть вонючие и вшивые бомжи, обдолбанные наркоманы, запойные алкоголики, бандиты привезенные с поножовщины, ну, и так далее. И надо лечить всех, и всяких. Это очень непросто. Надо иметь большое сердце...

- Не знаю. Один из моих учителей - известный врач, рассказывал про свою дочь. Она закончила мединститут и, как папа не уговаривал, пошла работать в бригаду скорой помощи. Хотела быть на переднем фронте медицины, помогать простым людям непосредственно. Имела большое сердце.

- И что?

- Год продержалась. Терпела бессонные ночи, истерики, маты, требования, унижения. В конце концов, когда ее однажды избил пациент, со слезами прибежала к папе, тот устроил ее в ординатуру по рентгенологии.

- Это ерунда. А то она матов не слыхала. Просто, рафинированная девочка. Надо уметь за себя постоять. А слезы лить легче всего.

- Если не медицина, то что?

- Никогда не рассматривала других вариантов, хотя... В детстве я хотела быть ветеринаром в зоопарке.

- Как ты стала анестезиологом-реаниматологом?

- На четвертом курсе устроилась медсестрой в Краевую больницу в отделение анестезиологии и реанимации. Ну и прониклась. После института вышла на работу врачом без всяких трудностей, потому, что в краевой за три года меня всему научили. Только перидуралку пришлось осваивать.

- Охарактеризуй двумя словами суть своей специальности и качество ее носителя.

- Мы можем то, чего никто не может. А качества у всех разные. Главное, как я понимаю, психическая и физическая выносливость. Ну и голова не помешает.

- Для кого больница, для врачей или пациентов?

- Для врачей! Мы тут живем, а больные гостят.

- Кто для тебя пациент?

- Страдающий человек.

- Какие отношения у тебя были с пациентами?

- Каких только отношений не было: и друзьями становились и смерти мне желали…

- Ты теряла больных по своей вине?

- Только однажды. Перелили дедушке плазму чужой группы, у него случился шок и он умер.

- Ну а осложнения, пневмотораксы там, интубация неудачная?

- Почти нет. Пневмоторакса после подключичек было всего три за 40 лет, я их помню даже по фамилии, а заинтубировать не смогла дважды: один раз в Бийске в роддоме — я провела тогда масочный наркоз, а второй раз уже здесь в Москве. Больную с плана сняли и потом интубировали уже с бронхоскопией.

- Слушай, ты понизила мою самооценку до плинтуса!

- Брось!

- Что по твоему представляет из себя сегодня наше здравоохранение?

- Бардак! Слишком много очковтирательства... И понаехавших.

- Э... как это?

- А вот как: все как будто есть, а на самом деле нет. Очень мало порядка. Плохая производственная дисциплина, проще говоря разгильдяйство и безответственность.

- Частная или государственная медицина?

- Все-таки комбинация и того и другого.

- Насколько ты толерантна к своим руководителям? Какими качествами он должен обладать?

- К своим руководителям я очень толерантна. Видимо, мне повезло. Руководитель должен быть знающим, сдержанным и обьективным. Он своеобразный судья.

- Что ты думаешь о медицинском сообществе? Коллективе в более узком понимании.

- Мне попадалось два варианта. В БОЗовской больнице…

- Надо, наверное, уточнить кто такая БОЗ?

- Медсанчасть Бийского Олеумного завода. Сокращенно БОЗ. Так вот, там коллектив наш был как большая и добрая семья. А потом, я перешла в ЦГБ и попала в коллектив некомпетентных, активно выпивающих бездельников, честью для которых было сдать реанимацию пустой. В Москве коллектив небольшой и нестабильный. Отношения хорошие, но некрепкие.

- Зачем ты работаешь?

- Потому, что мне это очень нравится, как говорил Евгений Евстигнеев. Потому, что деревья умирают стоя. Да и деньги нужны.

- Врачи интересные люди?

- Далеко не все.

- Поговорим о тебе. Где ты живешь?

- В Москве. Никогда бы не подумала... Моя дочь вышла замуж за москвича Сашу Райляна. Приехала я в столицу на свадьбу, огляделась и отчетливо так поняла, что в Бийске мне больше делать нечего. Дочь уехала. Карьеры нет. Зарплаты - тоже. Так и буду за 25 тысяч работать как лошадь каждый день в день плюс до двадцати дежурств в БОЗовской больнице и роддоме — слава богу роддом через дорогу от больницы - пока не упаду.

Нашла работу в частной клинике, мне предложили контракт на 75 тысяч. И это только в день без дежурств и подработок! И Алена со мной рядом!

Сняли квартиру и вот уже 13 лет прошло. Ни капли не жалею.

- А где бы ты хотела жить?

- Не где, а как? Я хочу жить в своем доме! Но пока эта мечта неосуществима.

- Твое любимое место в Москве?

- Нескучный сад, потому, что там есть алтайские белки.

- Твоя отличительная черта?

- Я авантюристка.

- А в детстве ты была тихоня или задира?

- Не тихоня. Сильно не бузила, но мы же привокзальные. Жили на улице Вагонная 48 и, конечно, росли в хулиганской среде.

- Чем ты увлекалась?

- Многим и многим. Шитьем, вязанием, садом и огородом, собаками и кошками, путешествиями, вождением машины, куклами, спортом. Спроси лучше, чем не увлекалась. Но главное — чтение, пожалуй.

- Ты ругаешься матом?

- Нет. Отношусь к нему двояко: у некоторых людей мат как соус к гарниру. Но в основном хочется народу зашить рот! Очень противно, что сейчас матерятся врачи.

- Ты можешь обойтись без машины и телефона?

- Пожалуй, да.

- Кто знает тебя лучше всех?

- Сама то себя не знаю.

- Чем ты можешь увлечься, потеряв счет времени?

- Чем угодно! Хоть чтением, хоть рукоделием, хоть уборкой.

- Что ты ненавидишь?

- Лицемерие.

- Недостаток, который ты готова извинить?

- Не знаю... Многое. И извиняла часто.

- Твой главный недостаток?

- Слишком часто соглашаюсь, даже во вред себе. Это к вопросу об извинении недостатков.

- Твое главное достоинство?

- Трудоголизм.

- Это не достоинство, скорее наоборот.

- Хм... Тогда так: я - локомотив, который никто и ничто не сможет остановить.

- Кто твой друг и за что ты его любишь?

- Подрастеряла что-то друзей.

- Был ли у тебя кризис среднего возраста, и как ты себе его представляешь?

- Не было никогда и не представляю никак!

- Кто или что мешает тебе жить?

- Никто.

- Теперь свободная тема. Рассказ или рассказ с моралью?

- Рассказ с моралью.

- Что ты читаешь? Что смотришь по телевизору?

- Телевизор не смотрю. Читаю без разбора. Но в последнее время выбираю авторов из различных анонсов и предисловий. Иногда попадаются любопытные вещи.

- Что такое Свобода?

- Свобода — это право выбирать, с душою лишь советуясь о плате, что нам любить, за что нам умирать, на что свечу свою нещадно тратить.

- Какое изобретение ты считаешь самым важным для человечества и почему?

- Колесо. Как изобрели, так и крутимся.

- Что ты думаешь о людях вообще?

- Люди прекрасны, но так несовершенны!

- Ты боишься стареть?

- Нет. Не нужно старости бояться, в любой период жизнь — фонтан. Коль есть причины улыбаться, то возраст — просто Божий дар.

- Ты веришь в бога?

- Конечно верю! У нас с ним свои отношения. Cидела на вступительных экзаменах и просила: "Господи, как я хочу учиться в этом институте!". И поступила!

- Милосердие это хорошо или плохо?

- Все хорошо в меру. Легче всего быть милосердным. Гораздо труднее быть справедливым.

- Чего ты боишься?

- Всего и ничего одновременно.

- Что бы ты сделала в первую очередь если бы стала волшебником?

- Скупила бы все земли, организовала бы заповедники. С егерями, видеонаблюдением и все такое. И хана браконьерам!

- Ну и в конце: что такое Счастье?

- Умение радоваться тому, что имеешь, пока добиваешься того, что хочешь.

- То есть Счастье — это борьба!

- Пусть так. Живи здесь и сейчас, а не вчера или послезавтра.

- Тебе есть что сказать о своей жизни?

- Жизнь как жизнь. Она моя. И больше ничья.

- Ты себе нравишься, ты довольна собой?

- Да. Я себя люблю.

- У тебя есть цель или очень большое желание?

- Все на свете мы живем,чтобы перекрасить этот мир в цвет роз из цвета черных дыр.

- Куда идти дальше?

- Куда то надо… Мне за Державу обидно...

- Ну вот, ты рассказала мне многое, чего я и не знал, оказывается. И ладно, ты же моя сестра, я люблю тебя просто так. Не за, не потому и не по поводу... Нас связывает невидимая хрустальная ниточка. И только когда она лопнет, мы полетим с тобой в разные стороны...

- Пока, дорогая!

- Пока, дорогой!


#интервью #ордынскаяцрб