- Дожили, до родного двора добираться приходится огородами - ворчал Филимон, пролезая в дыру в заборе - понаехали тут всякие, ходют, ходют цельный день туда сюда, нормальным собакам поспать не дадут спокойно.

Беда пришла во двор, где мирно проживал пёс Филимон, в простонародье Филя, помесь овчарки и волкодава, и немного пуделя. Все конечно знали что в роду никогда не было ни одной породистой собаки, но слушали его брехню с удовольствием, уж очень хорошо врал.

Вообще- то Филимон был обычным дворнягой, ростом чуть выше колена хозяина, со средней лохматостью шерсти, который немного кучерявился. Оттуда и сказки про пуделя, который влюбился в его прабабку такой неистовой любовью, что решил остаться ради неё в деревне. Никаких Артемонов здесь отродясь не водилось, но история пламенной любви нравилась всем, особенно курам. Они каждый раз слушали Филю будто впервые, удивленно квохтали и хлопали крыльями, и восхищенно поблескивали круглыми как горох глазёнками. И петух Семён слушал, хоть и ворчал иногда, но гребень набекрень и голову набок, нравились ему рассказы собаки.

Не верил ему только Парамон, старый, облезлый кот хозяев, вечный враг и одновременно друг, в зависимости от настроения обоих. Они могли злиться и драться несколько дней, выслеживать и нападать друг на друга, а потом как ни в чём не бывало, спать в обнимку в конуре Фили, и есть из одной миски. Чаще всего, это была миска собаки, нет не чаще, а всегда его, Парамошка обедать изволял дома, под столом, куда Филе нельзя заходить под страхом смерти.

Вру конечно, никто ему не угрожал и не бил, пёс сам придумал себе, что домой заходить нельзя, дальше крылечка ни-ни, сиди на земле и мети хвостом пыль.

Могу сказать по секрету, в чём дело, только тсс, чтобы никто не слышал.

Лапы нужно мыть, чтобы следов не оставлять на полу! Этого Филя терпеть не мог, он же не кисельная барышня, чтобы такие водные процедуры принимать. Именно кисельная, это не опечатка, потому что собака не знает, что за кисея такая, а вот кисель ему наливали в миску, фу, гадость сладкая!

Так вот, Паромоша не верил в россказни врагодруга, и называл его пустобрёхом, повторял за хозяином, гад ушастый! Тот тоже, по ночам кричал в окно, чтобы Филя прекратил свои концерты из серии ля-минор, иначе в него полетит старый башмак.

Если в артиста и кидать чем-то, то пусть это будет косточка с мясом - думал Филимон, и замолкал обиженный, знал, что злить хозяина не стоит. Да и время позднераннее, можно самому поспать, всё равно за три года службы ни один вор, так и не дошёл до их двора.

А как же иначе, чего тут брать, кому нужны вилы и лопаты, они же несъедобные, всё, что съедобно, давно съедено, вот такая игра слов.

Так, вернемся к тому, с чего начали, пришла беда могучая во двор и дом, где жил Филимон, точнее, приехала на красном автомобиле.

Внуки! Самое страшное, жуткое, что может быть в жизни деревенской собаки, это городские внуки. Это они, непривычные обилию живности во дворе, тянут свои хищные лапы ко всему, что шевелится.

В пору ранней молодости, Филимон радостно выбежал навстречу этим самым внукам, не понимая, что бежит навстречу неминуемой гибели.

Нет, нет, вы не пугайтесь, он не погиб, иначе о ком бы я сейчас писала, но испугался здорово, когда пищащая, визжащая орда в лице двух мальчишек, стала его тискать и мять. Он выбрался из цепких лап врага и спасся бегством с такой скоростью, что ему позавидовал гепард, если бы увидел.

- Хорошо что, гепардов в деревне нет, ещё бы они меня мучили - думал Филя, убегая за сарай, оттуда на речку, потом за речку - мало мне малолетних оглоедов, заполонивших дом.

И больше на глаза этой банде малолеток в шортиках, пёс не показывался, уходил утром со двора, пока те спали, и возвращался ночью. Оголодал, похудел, но остался живой и почти невредимый, ему не открутили уши и хвост, не общипали, как кур во щи. С тех пор приезд городских гостей, означал для Фили оно - пора валить со двора. Хозяйка относилась с пониманием, оставляла еду в миске, но ее разворовывали куры и сороки, и ночью собака вылизывала лишь то, что недоели птички.

И вот снова они приехали, весь двор занял автомобиль, а душу и сердце хозяев внуки, которых становилось всё больше с каждым годом. Мало им тех двух - злился Филя, разглядывая гостей из-за бани - ещё одного спиногрыза притащили, теперь мне точно и косточек не достанется после холодца, сожрут не гляда, втроём-то.

В прошлом году, видать, Филимон сбежал из дома так быстро, что не заметил третьего, а может тот хорошо маскировался, прикидывался невидимым. Но он явно жил на белом свете не три дня, с трудом, но ходил, говорил на капабарском, и успевал крутить головой во все стороны.

Умел бы, перекрестился - подумала собака, и пятясь задом, покинул родную территорию, временно оккупированную бандой малолетних человеченышей.

Что там творилось без него, он понятия не имел, вернулся поздно, и вылизал миску, давясь голодной слюной.

- Мышь будешь?

Парамон сидел на крыше сарая, как древнеегипетская статуя, и тихо мурлыкал, переваривая сворованные со стола хозяев куски колбасы.

- Гав!

Предупредил его Филя:

- Я ещё не забыл, как ты вчера мне морду расцарапал!

- Гостевое перемирие! Гостевое перемирие!

Мяукнул Парамошка, и стал аккуратно спускаться на крышу конуры.

Что значит аккуратно по кошачьи? Спружинился и спрыгнул, и все дела, как мог так и приземлился.

Приконурился, точнее, он же на крышу конуры спрыгнул, всем своим мощным телом, весом в четыре киля, нет, кига, мрага, аааа, килограмма.

- Что за перемирие ещё - проворчал Филимон, глядя, как пытается сломать его жилище, жирная туша кота - слышать не хочу про этих гостей, ещё и мириться с ними?

- Не с ними, а нам с тобой мириться - объяснил ученый кот, неученому дворняжке - как у Киплинга, перемирие в трудные времена, между злейшими врагами. Представляешь, у них между тиграми и косулями бывает перемирие, когда засуха приходит в саванну.

- Я конечно не знаю, что за Киплинг и саванна - проворчал пёс, почесывая за ухом - но с тем, что времена трудные настали, соглашусь.

- Тот, кто не читал Киплинга - начал умничать кот, который и сам читать не умел, а смотрел про Маугли мультфильм - тот, не может считаться...

Но Филимон так посмотрел на него, что он решил фразу оставить незаконченной, так безопаснее, короче, целее будешь. Нечего нагнетать обстановку, в то время, когда опасность грозит отовсюду и повсюду, нужно объединяться и выживать в непростое для двора время.

- Ну и как там, дома?

Спросил Филя у кота, и у него сердце сжалось от жалости к нему, по потрепанному виду Парамоши было видно, - Как.

- Поймали?

Спросил из вежливости, и так понятно, что увернуться не успел.

- Спал я - неохотно мяукнул кот, - на правом ухе лежал, на том, который слышит. Вот так и попался!

- Долго мучили - у Фили дрогнул голос - неужто весь день?

- Почти - кот вытер слезы мягкой лапкой - к вечеру только сбежал, когда банду на ужин позвали.

- Мда - задумчиво произнёс Филя, глядя на полную луну, и так ему захотелось завыть, но знал, нельзя выдавать себя ни единым звуком, пока враг дремлет.

- Будем держаться - сказал он, и лизнул товарища по несчастью в мохнатую щеку - уедут же они когда-нибудь.


Утром хозяин с зятем и со старшими внуками ушёл на рыбалку, Парамоша увязался за ними, надеясь на часть улова, но близко к детям не подходил, держался в сторонке. Филя прятался за сараем, пока они суетились и собирались, а потом смело, как подобает настоящей собаке, вышел и лёг посередине двора. Дома остался только совсем крохотный враг, но и его стоило опасаться, лучше не подпускать близко. И показать хозяйке впалые от голода бока нужно обязательно, пусть почувствует всю глубину Филькиного отчаяния.

Надо же, увидела и почувствовала, вынесла целую миску костей, вываренных правда, без единого куска мяса, но хоть погрызть.

- Холодец варили - с обидой думал Филя, грызя дурманяще пахнущий большой кость, - но вряд ли угостят, там без меня дармоедов полон дом.

- Варь, а Варь, я сбегаю до магазина - хозяйка собиралась куда-то, торопливо поправляя платок на голове - Зина сказала, что рыбу хорошую привезли. Наши то рыбаки опять вернутся ни с чем, нужно им пожарить вечером магазинную.

- Купи смесь для Артемки - в окне появилась растрепанная голова хозяйской дочки - только смотри чтобы по возрасту. А ещё посмотри...

Дочь стала перечислять какие-то свойства, говорить непонятные слова, в головах хозяйки и собаки зашумело, и всё перепуталось.

- Может сама сходишь, не запомню я всех этих премудростей - растерялась хозяйка, - откуда я знаю, про ваши лактозы, фруктозы, куплю не то.

Дочь выпорхнула на крыльцо через минуту, на ходу застегивая ворот платья:

- Артёмка спит, так что, давай сходим вдвоём, может ещё чего купим. А ты, Филя, остаешься за хозяина, присмотри за малышом и домом, никого не впускай и не выпускай.

Филя гордо расправил грудь, нацепил на морду злое выражение лица для тех, кто захочет войти, и гавкнул, показывая, что готов к службе. Ему доверили целый дом, со всем имуществом и человеченком, такого доверия ещё не каждый лабрадор может заслужить.

А он, Филимон, удостоился, прямо как орден на грудь, гордость наполнила душу, расперла так, что аж лапы разъехались.

Женщины убежали, а Филя лёг так, чтобы видеть одновременно и дом и ворота, чтобы никто ни-ни, ни туда и ни сюда. Он уже дремал, греясь на жарком солнышке, когда послышалось пыхтение где-то сверху на крыльце, и собака подняла голову. Возле открытых дверей шевелилось и сопело круглое, в синий горошек облако, пытаясь задом слезть по ступенькам на землю. Пока облако держалось руками за доски пола, угрозы от него не было, поэтому Филя поднялся и подошёл поближе, подстраховать если чего не так пойдёт.

Но всё шло как положено, облако в горошек пыхтело, как маленький паравозик и упорно одолевало ступеньку за ступенькой.

И наконец очутилось на земле, повернулось, восхитилось встречей, улыбнулось четырьмя зубами, и чётко так выразило мнение:

- Ва-ва, аву, ах!

Филимон от удивления сел на хвост, человеченыш прекрасно говорил на собачьем, и явно хотел общаться, не распуская рук.

- Ав-ав - осторожно спросил он у человеченыша, и это означало, "куда путь держите, молодой человек?"

- Ву-ву - с достоинством ответил крошка, "ищу маму с папой".

- Авав - строго сказал Филимон, "со двора не выпущу, жди ее здесь".

В ходе содержательной беседы, они углубились в проблемы воспитания собак и детей, а так же их родителей и бабушки с дедушкой. Слегонца коснулись и мировой политики, восхитились работой лидеров стран и попутно делая замечания по поводу костюма Ким Чен Ира.

И не заметили, как налетела черная туча, загрохотало над головой, и стала швыряться кусочкам льда, вперемешку с дождём. Курочка Ряба вприпрыжку погнала цыплят под сарай, а Филя закрыл своим мощным телом малыша, стараясь защитить его от града. Но тело было недостаточно мощное, и Артемка захныкал, получив градиной по руке, и стал торопливо пробиваться к крыльцу.

- Не поднимется - подумал Филимон, ступени слишком высокие, нужно искать другое убежище. Самое близкое и надёжное было рядом, и прихватив ребёнка зубами за рубашонку, собака потащила его в конуру. Несколько рывков, и насквозь мокрый Артём уже лежал на подстилке, прижимаясь к теплому животу Фили, поворочался немного, и стал засыпать, бормоча под нос какие-то свои заклинания. Заснул и его спаситель, большую работу проделал как-никак, совесть чиста, в голове ясно, опекаемый под боком.

И так хорошо они спали, что не услышали, как пришли мама Артема с бабушкой, раскричались и начали бегать. К ним присоединились соседи, и только тогда Филимон высунул мохнатую голову из конуры, и зевнул, показывая белые клыки.

- Филя, что же ты не досмотрел - это бабушка решила упрекнуть его, заливаясь слезами - потеряли мы Артемку нашего.

- Вашего, нашего, - проворчал Филимон, вылезая из своего домика - тут он, с чего потеряется, когда я в няньках.

Штаны в горошек торчали из конуры так, что даже полуслепой сосед дед Веня, увидел малыша и завопил, как будто его режут.

Филимон ничего не понял из этой кутерьмы и шума, Артемка тоже не сообразил, о чём кричат взрослые, он прижимался к собаке, и таращил глаза на народ.

"То ли радуются, то ли ругаются, странные такие эти люди" шепнул Филя малышу, и тот закивал соглашаясь.

Ничего героического он не совершил, и поэтому, не поверил своим глазам, когда перед его носом появился большой тазик с холодцом. Настоящий, с кусками мяса, толстым слоем жира сверху, и это царское угощение только для Филимона, ешь не хочу!

Но Филя же он добрый, угостил и Парамона, петуха с курочками, и даже банда в шортах угостилась, пока никто не видел. Артемку тоже накормили, ему теперь разрешалось гулять во дворе, потому что там был самая лучшая нянька на свете, Филимон!

Ему пожимали лапу, гладили по голове, хозяин лично принёс кусок ветчины, и сказал, что больше никогда не будет кричать на него в окно.

- Ради такого можно потерпеть - сказал вечером Филя Парамону, при доверительной беседе - пожалуй, я больше убегать не буду из дома.

- Ты как хочешь, но мы коты, гуляем где хотим - гордо ответил Парамошка фразой опять из того же Киплинга - люблю я наш дом, семью, но свободу люблю больше!

(А это уже М. Горький)

И подумал, что чаще нужно смотреть телевизор, иногда очень удачные фразы можно услышать.

Гулира Ханнова