Сергей сидел перед экраном компьютера и смотрел на цифры. Цифры, которые ещё вчера казались фантастикой. Восемь нулей после тройки. Триста миллионов рублей. На его счету.

— Барс, — позвал он тихо. — Барс, ты только посмотри.

Из коридора послышался знакомый стук когтей по линолеуму. Собака всегда шла на звук голоса — других ориентиров у неё не было. Слепая с щенячьего возраста лет.

Барсик появился в дверном проёме, аккуратно принюхиваясь. Десять лет рядом. В этой убогой коммуналке, где соседка тётя Зина вечно орала через стенку, а от сырости отваливались обои.

— Мы богатые, Барс. Понимаешь? Богатые!

Собака подошла ближе, ткнулась мордой в колено. Хвост завилял — медленно, неуверенно. Барс чувствовал его настроение лучше любого человека.

Сергей погладил серую шерсть. Когда-то блестящую, теперь… ну, какая может быть блестящая шерсть на дешевых консервах и остатках с его стола?

— Знаешь что? — Сергей встал, прошёлся по комнате. — Теперь всё будет по-другому. Совсем по-другому.

Он уже видел эту новую жизнь. Квартира в центре. Дорогие костюмы. Рестораны, где официанты кланяются. Женщины, которые раньше даже не замечали его.

Барсик сел у ног, положил морду на лапы. Ждал. Он всегда ждал — терпеливо, преданно. Даже когда Сергей приходил злой после очередного провала на работе. Даже когда денег не было даже на корм.

— Только вот, — Сергей остановился. Посмотрел на собаку. — Ты-то не вписываешься в эту картинку, понимаешь?

Молчание.

— Слепая собака в элитной квартире? — Сергей усмехнулся. — Что люди подумают? Что скажут мои новые друзья?

Он уже представлял их лица. Презрительные усмешки. «Сергей, дорогой, а что это у тебя за экспонат?»

Нет. В новой жизни не должно быть места старому. Ничему из старого.

— Прости, Барс, — прошептал он. — Но такова жизнь.

***

Валентина Павловна шла по лесной тропинке с пустой сумкой в руках. Грибов в октябре уже не найти, но что-то тянуло её сюда. Может, просто тишина. Может, желание сбежать от пустой квартиры, где каждый предмет напоминал о Михаиле.

— Господи, — она остановилась как вкопанная.

У старой берёзы сидела собака, привязанная к стволу длинной веревкой. Серая, худая, со слипшейся шерстью. Голова опущена, а с глазами что-то не так. Мутные. Похоже, совсем слепая.

— Ты что тут делаешь, милый? — Валентина Павловна осторожно подошла ближе. — Где твой хозяин?

Собака подняла морду. Понюхала воздух. Хвост дрогнул — слабо, неуверенно.

— Ох ты ж, бедненький, — женщина присела на корточки. — Совсем замёрз. И худой какой.

Она протянула руку. Собака не отшатнулась. Позволила погладить себя. В этом прикосновении было столько отчаяния, что у Валентины Павловны перехватило дыхание.

— Кто же тебя тут оставил? Кто мог так поступить?

Ответа не было. Только ветер шумел в кронах, да где-то далеко каркали вороны.

Она с трудом развязала тугой узел.

«Идиотка ты, Валя, — думала она, возвращаясь. — Семьдесят квадратов квартира, пенсия копеечная, а ты ещё собаку домой тащишь».

Но руки уже сами собой обнимали дрожащее тельце.

— Пойдём, милый. Пойдём домой.

— Барс? — ветеринар внимательно осмотрел ошейник. — Странное имя для дворняжки. Это метис овчарки с лабрадором, очень породистые родители были. Кто-то вложил немало денег в такого щенка.

— А глаза? — Валентина Павловна гладила собаку, которая съёжилась на металлическом столе.

— Врождённая слепота. Видите, как он ориентируется? Слух прекрасный, нюх отличный. Такие собаки могут жить полноценной жизнью. Но при хорошем хозяине.

Врач замолчал. Посмотрел на старый ошейник, на худобу животного.

— Но этого явно не любили. Месяца два недоедал. Может, больше.

Валентина Павловна сжала кулаки. Как можно? Как можно выбросить того, кто тебе доверяет?

Дома Барсик сначала забился в угол. Сидел не шевелясь. Только нос дрожал — изучал запахи. Новые, незнакомые.

— Не бойся, — шептала Валентина Павловна. — Здесь никто тебя не обидит.

Она поставила миску с кашей. Собака не подходила. Тогда женщина сама придвинула еду поближе. Барсик ел жадно, захлёбываясь. Как будто боялся, что отнимут.

— Наелся? Молодец. А теперь спать.

Она постелила старое одеяло рядом с батареей. Барсик обнюхал, устроился. Но глаза не закрывал. Слушал каждый шорох.

Первую ночь он не спал вообще. Сидел у двери. Ждал.

— Ты думаешь, он вернётся? — спросила Валентина Павловна у фотографии на комоде. Михаил смотрел с неё молодыми глазами. — Думаешь, тот, кто тебя выбросил, одумается?

Барсик повёл ушами. Как будто понял.

***

Тем временем Сергей покупал костюм за сто тысяч рублей.

— Отличный выбор, — льстил продавец. — Эта модель подчёркивает статус. Вы занимаетесь бизнесом?

— Инвестиции, — небрежно бросил Сергей. — Акции, валюта.

Он любовался собой в зеркале. Другой человек. Успешный. Дорогой. Никто не поверит, что ещё неделю назад он латал джинсы и считал копейки до зарплаты.

Телефон завибрировал. Сообщение от риелтора: «Квартира в ЖК "Александровский" свободна. Когда смотрим?»

«Завтра», — ответил Сергей.

Пентхаус на двадцатом этаже. Панорамные окна. Вид на весь город. Там не будет места воспоминаниям о коммуналке. О том, как Барсик грелся у его ног холодными вечерами. Как встречал с работы — единственный, кому он был действительно нужен.

«Хватит, — одёрнул себя Сергей. — Это прошлое. Теперь у меня другая жизнь».

За ужином в ресторане к нему подсел Валерий — тот самый, кто дал наводку на выигрышные акции. Привёл компанию. Красивые девушки, дорогие часы, разговоры о яхтах.

— Сергей, старик, ты же теперь в нашем кругу, — Валерий хлопнул его по плечу. — Давай на дачу в выходные. Покер, шашлыки.

— Конечно, — кивнул Сергей.

Он чувствовал себя принятым. Нужным. Но почему-то вечером, в гостиничном номере, ему было одиноко. Никто не встречал у двери. Никто не радовался его возвращению.

«Привыкну, — убеждал он себя. — Просто надо привыкнуть».

***

Барсик привыкал к новому дому медленно. Сначала запомнил, где миска. Потом — где лежанка. Осторожно обследовал каждый угол.

Валентина Павловна не мешала. Только тихо разговаривала с ним, объясняла, где что стоит. И впервые за долгие месяцы не чувствовала себя одинокой.

— Знаешь, Барсик, — говорила она, готовя ужин. — А ведь я хотела кота завести. После похорон. Думала, будет не так тоскливо. Но всё руки не доходили.

Собака лежала на кухне, следила за звуками. Шипение сковородки, журчание воды, её спокойный голос — всё это становилось родным.

— А ты лучше кота, — продолжала женщина. — Ты понимаешь. Чувствуешь.

Барсик поднял голову. Хвост слабо стукнул по полу.

Он начинал забывать запах предательства.

***

Сергей узнал случайно.

В том самом ресторане, за столом с новыми друзьями, когда зашел разговор об элитных собаках, Валерий рассказал историю про свою соседку.

— Представляете, а соседка моя, Валентина Павловна, взяла какого-то бродячего пса. Муж умер, дети далеко живут — вот и завела собачку. Слепую, между прочим! — Валерий хохотал. — Водит её к ветеринару, как ребёнка. Сто тысяч уже потратила на лечение. Это ж надо!

Сергей замер с бокалом у губ.

— Слепую говоришь? — голос прозвучал странно. Хрипло.

— Ага. Серую такую, лохматую. Кличка какая-то дурацкая. Барсик, что ли? Представляете, взрослого пса Барсиком зовёт!

Бокал выскользнул из рук Сергея. Осколки разлетелись по мрамору, дорогое вино расползлось красной лужей.

— Сергей, ты в порядке? — забеспокоился Валерий.

— Где она живёт? Эта Валентина Павловна?

— Да у меня в доме. А что?

Три дня Сергей не мог решиться. Ездил мимо дома, останавливался у подъезда. Подымался до второго этажа. И возвращался.

Что он скажет? «Извините, но это моя собака, которую я выбросил в лесу»?

На четвёртый день он увидел их.

Валентина Павловна выходила из подъезда. А рядом Барс. Тот самый Барс. Только другой. Шерсть блестела, глаза — по-прежнему мутные — но в них не было той безысходности. Он шёл уверенно, держась рядом с женщиной.

— Барс! — вырвалось у Сергея.

Собака остановилась. Повернула голову. Принюхалась.

И Сергей увидел, как Барс узнал его. Весь напрягся.

— Что вы кричите? — Валентина Павловна обернулась. — Вы кого-то ищете?

Сергей подошёл ближе. Барс узнал его – хвост заходил приветственно.

— Я, — голос предал его. — Это моя собака.

Валентина Павловна смотрела на него долго. Изучающе. Потом посмотрела на Барса.

— Ваша?

— Да. Барс. Ему десять лет. У него врождённая слепота. Я его... потерял.

— Потеряли? — в голосе женщины появились стальные нотки. — Где?

— В лесу. Мы гуляли, и он убежал.

Ложь. Наглая, глупая ложь. И Валентина Павловна это понимала.

— Убежал, говорите? — она погладила Барсика по голове. Тот пржался к ней. — Слепая собака убежала в лес?

— Я искал его! — Сергей понимал, что проваливается, но не мог остановиться. — Объявления развешивал, в интернете размещал.

— Покажите объявления.

— Что?

— Покажите объявления, которые размещали. В телефоне наверняка есть.

Сергей молчал. Валентина Павловна кивнула.

— Понятно. А теперь послушайте меня внимательно. — Она выпрямилась, и Сергей вдруг понял, что эта хрупкая женщина может быть очень страшной. — Я нашла Барсика в лесу. Голодного, больного, брошенного. Он сидел у дерева и ждал. Знаете чего ждал? Что вернётся тот, кто его туда привёз.

— Я хочу забрать собаку, — упрямо повторил Сергей. — Это моё право.

— Ваше право? — Валентина Павловна усмехнулась. — Что-то не похоже, чтобы пес был вам очень рад.

— Он отвык от меня.

Валентина Павловна покачала головой:

— Знаете, что мне рассказал ветеринар? Что Барсик месяца два недоедал. До того, как попал в лес. Вы его морили голодом?

Сергей молчал. Что он мог сказать? Что последние месяцы тратил все деньги на акции? Что экономил на собачьем корме ради будущего богатства?

— Уходите, — сказала Валентина Павловна. — И не приходите больше.

— Но он мой!

— Нет! — она повысила голос, и Барсик испуганно поскулил. Женщина тут же пригладила его. — Тише, милый. Никто тебя не обидит.

Сергей смотрел на эту картину. Старая женщина и собака. Которая больше ему не принадлежала.

— Я могу заплатить, — выдавил он. — За лечение. За корм. Сколько потратили — всё возмещу.

— За что заплатить? — Валентина Павловна смотрела на него с отвращением. — За то, что я подобрала то, что вы выбросили? За то, что полюбила того, кого вы предали?

— Уходите, — повторила женщина. — Оставьте его в покое. Он заслужил спокойную старость.

Она развернулась и пошла к подъезду. И Барс за ней.

Сергей стоял один посреди двора. В дорогом костюме, с полными карманами денег.

И впервые понял, что значит — потерять всё.

Сергей уехал тем же вечером. Сел в свою новенькую иномарку, завёл мотор — и не смог тронуться с места. Руки дрожали.

Он думал о глазах Барса. Слепые глаза, но они видели его насквозь. Видели того, кем он стал.

Телефон звонил — Валерий приглашал на очередную тусовку. «Сергей, где ты? Девочки спрашивают!»

Он сбросил вызов.

Квартиру в элитном комплексе он так и не купил. Деньги лежали на счету мёртвым грузом. Зачем ему пентхаус, если дома его никто не ждёт?

Новые друзья быстро растаяли, когда поняли — Сергей больше не участвует в их играх. Не покупает дорогое шампанское, не устраивает вечеринки. Просто сидит дома и смотрит в окно.

— Ты странный стал, — сказал ему Валерий при последней встрече. — Денег полно, а ходишь как на похоронах.

«На похоронах совести», — подумал Сергей, но не ответил.

Через месяц он снова приехал к тому дому. Не подымался, не стучал в двери. Просто сидел в машине и ждал.

Валентина Павловна вышла с Барсиком к вечеру. Собака шла рядом уверенно, спокойно. Хвост покачивался. Барс был счастлив. Настолько, насколько может быть счастлива слепая собака, которая наконец-то нашла свой дом.

Сергей завёл машину и уехал. Навсегда.

Дома он достал старую фотографию. Он и щенок Барсик. Тогда, десять лет назад, когда у него не было ничего, кроме этого маленького слепого комочка. И этого было достаточно для счастья.

— Прости, — прошептал он фотографии. — Прости меня, друг.

Сергей понял: можно купить всё. Кроме верности.

Барсик обрёл новый дом и новую хозяйку, которая его никогда не предаст.

А Сергей остался с деньгами и пониманием того, что богатство без души — это нищета.

Самая страшная нищета на свете.


Котофеня