Когда я взяла Джеральда котёнком, он моментально освоился в моём маленьком дуплексе с одной спальней. Ни следа робости. Сейчас ему около года, это стройный рыжий полосатик с белыми лапами, который постоянно попадает в неприятности. Я ловила его на занавесках, на overturning стаканы с водой и на том, что он, спав на открытом ноутбуке, отправлял коллегам постыдные сообщения из случайных символов. Обычное, совершенно нормальное кошачье поведение.

На этой неделе он начал меня избегать.

Сначала я заметила это во время кормления.

В понедельник утром, когда я насыпала ему корм, на кухне было пусто. Обычно Джеральд — требовательный малый: воет и вертится у ног по дороге на кухню. Я решила, что он, наверное, доспит где-нибудь в другом месте. Когда я проверила вечером, миска была пуста. Но и тогда он не прибежал, когда я снова её наполнила.

Так это и стало нашим распорядком: я просто отсыпала его порцию, встряхивала миску, чтобы гранулы зашуршали, и старалась исчезнуть из виду. Только когда я покидала комнату, он выползал из укрытия и начинал есть. Я радовалась, что он хотя бы не голодает, но, скажу честно, было немного обидно.

Потом я заметила, как он ведёт себя рядом со мной.

Раньше, стоило мне присесть за компьютер или включить телевизор, он устраивался у меня на коленях и тёрся щекой о моё лицо. Этот кот был почти раздражающе ласковым. Теперь мне этого не хватает.

Начиная с того злосчастного понедельника, стоило мне войти в комнату, Джеральд вёл себя так, будто в дом проникла чужая угроза. Шерсть дыбом, спина дугой, он пятился под углом, чтобы не выпускать меня из поля зрения.

Однажды я попыталась выманить его из внезапного ужаса горстью лакомств. Как только я приблизилась на фут, из его горла поднялось низкое рычание. Он сорвался с места и умчался в соседнюю комнату, где я нашла его на верхушке его «кошачьего дерева», как раз чуть выше моей досягаемости. Там он и просидел остаток ночи. Я снова услышала, как он шуршит по дому, только когда легла спать.

Я преподаю в университете, так что обычно меня нет дома большую часть дня. Если знаю, что задержусь — проверяю работы или провожу часы приёма, — я часто звоню сестре (назову её Лорой) и прошу её или кого-то из племянников заехать и навестить Джеральда. Он ещё подросток, полный энергии. Я переживаю, что он заскучает и начнёт сходить с ума от одиночества.

Во вторник после лекций у меня шли встречи одна за другой, а затем меня ждал ворох эссе. Предстоял длинный день, так что утром я позвонила Лоре.

Она согласилась без колебаний. «Только не задерживайся сегодня, — добавила она. — Тебе нужно больше отдыхать, Кэм».

Скорее всего, она была права. В последнее время я плохо спала. Меня мучили яркие кошмары и сонный паралич. Почти каждую ночь в груди появлялось страшное сдавливание, поднималось к горлу. Я просыпалась, захлёбываясь воздухом. Тогда я списала всё на недавний разрыв и стресс из-за подготовки студентов к сессии.

Я уже собиралась повесить трубку, когда вспомнила, как странно ведёт себя Джеральд.

«Кстати, Джеральд последнее время пугливый, — добавила я, запирая дом и садясь в машину. — Не обижайтесь, если он сразу не выйдет. Запасной ключ на обычном месте. Сами заходите».

Я ещё раз поблагодарила её и поехала на работу.

Позже вечером, как раз когда я выходила с последней встречи, я заметила новое голосовое сообщение. От Лоры. Она звучала, как всегда, бодро, но я слышала, как тщательно подбирает слова. Я знаю свою сестру. Что-то было не так.

«Привет, Кэмми. Просто хотела сказать, что с котиком всё хорошо! Мы с мальчишками заехали после школы поиграть с ним. Такой радость! Хотела спросить: ты случайно не заглядывала домой перед своими встречами? Мы видели, как кто-то выходил через заднюю дверь, когда мы подъезжали, но твоей машины в подъездной дорожке не было. Наверное, ничего такого, но решила спросить. Хорошего вечера!»

Я ощутила укол тревоги в груди. С утра я дома не была.

Это мог быть курьер, но я ничего не ждала. Может, она увидела соседа, выходящего из их половины дуплекса, и перепутала? Лора не упомянула, что в доме что-то не так, значит, это не мог быть грабитель. Я пыталась себя в этом убедить, но напряжение не отпускало плечи, пока я дожимала день и ехала домой.

Когда я въехала на подъездную дорожку, в доме горел весь свет. «Дети, наверное, забыли выключить», — подумала я. Но тревога не ушла.

Я подкралась к двери медленно, прислушиваясь к тому, что по ту сторону. Я не слышала вообще ничего. Тишина не утешала. Обычно Джеральд слышит рычание моей машины и бежит к двери или к окну встречать меня.

Я уже тянулась за ключами, когда услышала это: позвякивание.

Сначала я обрадовалась: значит, Джеральд ест. Но звук был слишком осмысленным, чтобы это был кот, толкающий гранулы. Он был мягкий, точный. Лёгкое ш-ш, ш-ш — и пауза. Потом всё повторялось.

Кто-то встряхивал миску моего кота.

Как можно тише я положила ключи и подкралась к кухонному окну. Шторы заслоняли почти всё, но через тонкую щель я увидела человека, стоявшего на плитке, почти отвернувшись.

Как я и подозревала, он наклонился вперёд, держал металлическую миску и слегка встряхивал её, будто выманивая кота из укрытия. Джеральд сжался в углу кухни, оцепенев.

Незнакомец был босиком, с длинными свалявшимися волосами, свисавшими спутанными прядями по спине.

Потом я заметила, во что он одет. На нём были безликие серые спортивные штаны — такие я надеваю только когда никуда не нужно. На первый взгляд, футболка — обычная фиолетовая, но стоило прочитать крупную белую надпись на спине, как у меня похолодело в животе.

Это была моя фамилия. Это моя игровая футболка с прошлогоднего турнирa сотрудников по кикболу.

Незнакомка на моей кухне была в моей одежде. Я сползла ниже под подоконник и набрала 911. Добежала до машины, заперлась внутри и стала ждать, когда ответит оператор.

— Служба 911, в чём ваша чрезвычайная ситуация? — ответила женщина на линии.

— В моём доме кто-то есть, — прошептала я, горло сжалось. Задним числом понимаю, что надо было уехать. Но правда в том, что я больше боялась за Джеральда, чем за себя. Мой кот был там, в доме, с кем-то неизвестным, и я не знала, что тот собирается делать.

— Вас плохо слышно, — сказала она.

Я взяла себя в руки и выровняла дыхание.

— В моём доме посторонний, — сказала я вполголоса. — Кто-то вломился.

Я оставалась на линии ещё несколько минут, диктуя адрес. Пока диспетчер записывала данные, я увидела, как распахнулась задняя дверь.

Незнакомка медленно спустилась по деревянным ступенькам. Я невольно подумала, что двигается она, как детёныш оленя: дрожащие ноги, каждый шаг медленный, выверенный, будто первый в жизни. Она вертела головой из стороны в сторону, будто высматривая свидетелей. Когда повернула её в мою сторону, я наконец увидела лицо.

Я увидела себя.

Я не знаю, как иначе это сказать. У незнакомки было моё лицо. Тот же нос, те же тёмные брови и тонкие губы. Даже небольшое винное пятно на левой щеке — у неё, у меня. Только глаза у женщины были шире и блестели сильнее, с тем пустым, нечитаемым выражением, какое я видела лишь у животных-добычи или у совсем маленьких младенцев.

На миг мне, кажется, стало её почти жалко. Она выглядела такой потерянной и одновременно настолько на уровне инстинктов неправильной.

Заметив меня, она открыла рот. Издала звук — нечто между вскриком и окликом, полуоформленное слово для меня. Пока она выла, по подбородку стекала чёрная желчь.

Не знаю, что на меня нашло. Наверное, сработал инстинкт выживания или паника. Я помню только мысль, что это не человек и что ему нужно как можно дальше от меня. Я ударила по клаксону, заорала на неё, как кричат на медведя, чтобы спугнуть его из лагеря. Завела двигатель и дала ему рёв.

Женщина с моим лицом развернулась и припустила из моего двора, как отогнанное животное, взобралась на сетчатый забор и растворилась в темноте.

Когда я убедилась, что она ушла, я вошла в дом проверить Джеральда. Он был цел, невозмутимо вылизывал лапу, будто ничего и не случилось. То есть до тех пор, пока я не подошла слишком близко. Он всё ещё мне не доверяет. Видно. С большим трудом я запихнула его в переноску. Потом закинула в сумку зубную щётку и немного одежды, схватила переноску и уехала к сестре на другой конец города.

Несмотря на внезапность, Лора сразу разложила для меня диван-кровать, как только я рассказала ей про эту адскую ночь. Я даже поведала ей про лицо. Хотя она и не пыталась опровергать моё рассказанное, я чувствую, что она считает мою интерпретацию искажённой стрессом и недосыпом. Я всё равно благодарна, что она выслушала.

Что до незнакомки…

Я знаю, что она где-то там. Но когда копы наконец приехали в мой дом, они ничего не нашли. Ни следа чужой ДНК. Никаких следов или повреждений. От всего этого я чувствую себя сумасшедшей.

С тех пор я не возвращалась. Знаю, что придётся — собрать вещи. А пока я взяла больничный на пару дней, чтобы привести голову в порядок. Пишу это на форуме как выговор, наверное. Чтобы выпустить пар. Никто больше мне не верит, да и с чего бы? Я не могу придумать ни одного рационального объяснения тому, что видела.

А что касается Джеральда, я стараюсь с ним помириться. Закупила его любимый влажный корм, обновила игрушки и даже купила свежую кошачью мяту. На днях он подошёл достаточно близко, чтобы понюхать мою руку. Считаю это победой.

В остальном он тот же обожаемый комочек энергии, что и всегда. Он обожает играть с детьми Лоры и даже с семейной собакой. И всё же факт остаётся фактом:

Мой кот боится меня.

Байки с Реддита 
#МойКотБоитсяМеня #страшнаяИстория #реддит