СОБАКА-СЛУЖАКА

Ну что, други мои, как и говорил, прощаемся до новых встреч, и вот она встреча сегодня считай уже и состоялась. Здрассте вам, как поживаете, всё ли у вас хорошо дома да на работе, все ли живы-здоровы? Мы вот с Марьей Палной снова на даче живём, потому как сезон наступил летний, и пребывать на даче нынче одно сплошное удовольствие, независимо от температуры воздуха, плотности облачности и вероятности осадков.
Ну а раз пора пришла очередному дачному сезону, то почему бы в перерыве между домашними заботами и трудовой деятельностью в саду не посидеть на веранде, с нашим старым пузатым самоваром, испить ароматного чая с прошлогодними травами, да не потравить наши собачьи баечки в атмосфере, так сказать, душевного тепла и комфорту?
И вот кстати о дачном сезоне, вспомнил я одну дюже интересную собачку, с которой знаком был, почитай уж, лет двадцать назад и почти уж забыл про неё, но как это случается, память мне возьми да и вытащи какое воспоминание вдруг в самый неожиданный момент, вот точно как сейчас прямо.
Было это как-будто бы в самом начале нулевых, которые теперь почему-то называют «жирными», а тогда они были просто нулевыми, а может и допрежь, точно я не помню уже. Марья Пална моя в тот год цветоводством увлеклась, и, как полагается натуре творческой и пылкой, отдалась сему занятию со всей страстью, с утренней до вечерней зорьки порхала над клумбами аки бабочка, меня не допуская даже к поливу - дескать, цветы, Кондратьич, это тебе не картошка, тут с умом надо, да с ласкою. Ну да я ей в подручные особо и не набивался, чинил помалёху старый сарайчик для разного садового инструмента, ходил по грибы и травы в ближайший лесок, да рыбалить на местную речушку Низовку, где водились не только карасики да окуньки, но и пятнисто-зубастые бестии щучки.
Рядом с нашим с Марьей Палной дачным массивом ещё в середине девяностых, которые сейчас принято считать чуть не воплощением ада на земле, а тогда были вполне себе обычные времена, ну разве что маненько специфичные по сравнению с сонной застойной жизнью и бурной перестроечной, появился коттеджный посёлок. Первые пару лет он строился медленно и вяло - хозяева участков постоянно менялись, выбывая кто из бизнеса, а кто и вообще из жизни, по самым разным уважительным причинам, но ближе к концу этих самых девяностых, когда какой-никакой порядок в стране маненько уже навели, ситуация стабилизировалась и в этом посёлке. Отчасти завершить поскорее стройку помог дефолт девяносто восьмого, потому как инфляция запустила свои шустрые колёса, строительные материалы дорожали на глазах, и тогда богатеи расчехлили кубышки и достроили свои хоромы со всей возможной скоростью.
Так вот, когда посёлок был достроен и запущен в эксплуатацию каждым домовладельцем в отдельности и дачным товариществом в целом, охранять его пригласили не каких-нибудь людей случайных, как у нас на дачах, например, не понятно бывает то ли сторож дачи охраняет, то ли их от самого сторожа беречь надо, такая уж личность у него сомнительная, а выражение лица – протокольное. Охранять новенький посёлок нувориши наняли какой-то навороченный по тем временам ЧОП (кто не знает, это частное охранное предприятие), где трудились на ниве защиты собственности и покоя её владельцев бывшие сотрудники правоохраны, военные в отставке и ветераны разнообразных боевых действий. Вот с одним из них я и познакомился в те времена, когда он пришёл на работу охранником посёлка. Было у него редкое и запоминающееся имя Корней, видать родители фанатели то ли от советской детской литературы, то ли от древней истории, и в отставку он вышел с должности кинолога, какой конкретно правоохранительной службы он не рассказывал. Соответственно, в охрану он поступил работать вместе с верным своим псом, также отставником-службистом, кличка у которого была, вот смеху-то конечно, Чук. Надо ли говорить, что все звали моего приятеля Корней «Чуковский».
Корней был мужик достаточно молодой, как это часто бывает у пенсионеров специальной службы, но весьма обстоятельный, спокойный и рассудительный. Носил он не модные усы и короткую стрижку (не знаю, как это повлияет на повествование, но вот вспомнилось), всегда здоровался с нашими дачниками и любил рыбалку. Это последнее обстоятельство послужило весомым основанием для нашего с ним общения, позже выросшего в приятельство.
Если вы не рыбаки, то может и никогда не задумывались, почему «сильные мира сего» частенько общаются не только в банях и ресторациях, а поднимают свои драгоценные зады и тащат их на охоту, да на рыбалочку. Это ж и отдых, и удовольствие, и приключение в некотором роде, а иногда и самое что ни на есть.
А приключения, как известно, сближают людей существенно. Вот и мы потихоньку с Корнеем сблизились, и сблизились, опять же, с пёсиком Чуком (вы же знаете, как я люблю собак). Ну как «пёсиком», псом серьёзным и ответственным, не то что некоторые его сородичи, коих много тогда по нашему дачному посёлку бегало полу-уличными полу-«колхозными», поселковыми, то бишь.
Чук, пёс, очень умным был, у овчарок это часто случается, особенно служебных. Он на рыбалке вёл себя тихо и внимательно. Пару раз, когда удочками мы махали неудачно, и цепляли снасть за брёвнышки да коряжки, коих всегда полно на заводи, Чук нырял в воду и притаскивал деревяшку к берегу, так что не нужно было обрывать леску и терять крючок, а то и всю снасть целиком. Причём делал он это сам, специально его такому, естественно, хозяин не учил, ну или не признавался в этом.
Чего-чего, а ума этому псу было не занимать. Например, когда мы с Корнеем выводили щуку или крупного леща (если вы не верите, что мы брали леща с берега, я вам потом расскажу как), то умничка Чук, хоть и бегал туда сюда вдоль берега, волновался, бродяга, но всегда молча и ни разу не кинулся нам помогать, что, сами понимаете, внесло бы в процесс только хаос и создало травмоопасную ситуацию.
Что характерно, рыбалку Чук обожал, а вот рыбы не ел ни в каких видах. Пару раз предлагал ему Корней маленькие, очищенные от костей кусочки с хлебом, так этот посмотрит внимательно, хлеб аккуратно выест с ладони и отворачивается. Таким образом, товарищи, можем мы с вами быть уверенными, что любовь к рыбалке у пса возникала тоже через любовь к приключениям. Но не о приключениях хотел сегодня я вам рассказать.
Чук этот самый, смышленый овчарочий сын, как я уже говорил, нёс службу по охране буржуинских коттеджей вместе с хозяином, причем не просто абы как, за компанию, а был натуральным образом в ЧОПе, как полагается: получал зарплату, состоял на довольствии по питанию и прививкам, и даже имел удостоверение и значок. Да, представьте себе, была такая у некоторых охранных контор мода тогда, изображать из себя американских полицейских, вешая значок на ремень, или карманы. И у Чука такой значок всегда висел на ошейнике, поблёскивая из-под рыжих лохм. Наличие значка на дежурстве требовало начальство, и это позволяло легко отличать, когда пёс и его хозяин на службе, и, например, делают обход территории, а когда просто шляются по округе, совершая дневной моцион, или направляются искупаться.
Чук, надевая значок, то бишь когда Корней надевал на него значок, конечно, преображался собою весь, принимал горделивый вид, что царская кобыла: голова поднята, взгляд суровый, шея вытянута и вот идёт вышагивает, разве что вдруг станет ему жарко, и язык тогда сам собой из пасти вываливается, портя всю торжественность портрета. Красивый пёс был, чего уж там, скажем честно и без преувеличений.
Пса любили все, ну или большая часть жителей окрестностей. Когда Корней обходил с ним территорию, каждый встречный с ними здоровался и Чуку отдельно ручкой делал, как полноправному компаньону и товарищу, а не то что там собачке какой-то: уважали. Репутацию он свою заслужил не только внешним горделивым видом, но и своими поступками.
Два раза ловил воров: одни пытались влезть в крайний к лесу коттедж, когда хозяева изволили отпуск проводить за рубежом на комфортабельном курорте, другой раз обнесли дачу из нашего дачного посёлка, немудрёный скарб – добычу свою, волокли они, значит, на тележке ночью, под покровом темноты. Так Чук их от ворот своих услышал, да прямо у развилки затормозил, аккуратно взяв одного за штаны прямо под ширинкой. От такой любезности желание оканчивать преступный замысел и даже убежать у лихих людей моментально испарилось и сданы они были в местное отделение милиции по списку - три человека и барахло, как говорится, без лишнего шума и пыли.
Собаки они ведь, как и люди, бывают гады подколодные, с характером гнусным, а бывают благородные, добрые и старательные, и не только от породы, понятное дело, это зависит. И опять же, как и у людей, поганцев всяких жизнь из памяти выкидывает, а достойные примеры сохраняет надолго, потому как вспоминать о них всегда легко и приятно, вот и я сейчас Чука вспоминаю с огромным своим удовольствием.
Отдельный случай про него запомнил я особенно, потому что он был такой, как в народе говорят: и смех и грех в себе сочетающий. Его мне, правда, самому наблюдать не пришлось, но Корней «Чуковский» рассказал мне его сразу буквально на днях после происшествия, когда мы по обыкновению вдвоём рыбалили на бережку и покуривали, глядя на тихую водную гладь, стараясь не упустить свои поклевки.
Как сейчас помню, это была вечерняя зорька, одна из тех, когда хорошо сидеть у дома на лавчонке и покуривать, глядя за забор, или шлындить по саду, лениво поглядывая, чего там такого выросло, и чего бы ещё завтра спилить, ну или, как мы с Корнеем, присесть на поваленное дерево у самой кромки воды, смотреть на тихую поверхность заводи да гадать, придёт ли ещё карась, или уже всё, на сон его потянуло.
Не знаю даже, чегой-то я разошелся вам с описаниями вечера, к нашей истории всё это не имеет вообще всякого отношения, но если вы, как сейчас модно говорить, ощутили «атмосферу», то и на том хорошо, не зря старался Кондратьич.
Значит, сидим мы, слушаем как птицы свои щебетания переводят в вечерний диапазон, вдыхаем запах воды и трав да ведем вполголоса неспешную беседу, как полагается двум степенным мужчинам на рыбалке. Обычно темы для разговора у нас около рыболовные: за снасть, да за прикормки, или, к примеру, какие повадки у какой рыбы кто из нас отмечал. Но тут разговор про собак зашёл, а у меня, вы же знаете, историй всегда про них пруд пруди.
Ну так я неспешно под табачок пару историй Корнею рассказал, ему вроде интересно было: кивал головой, вопросы задавал, в нужных местах посмеивался. А потом и говорит мне, хорошие у тебя истории, Кондратьич, жизненные, и сейчас, мол, я тебе к ним ещё одну добавлю. Я говорю, конечно, добавь, мне только в радость такое, да интерес сразу проснулся, про кого ж твоя история, не про Чука ли случайно? Он, опять посмеиваясь, отвечает, дескать, провидец я, получается, хотя догадаться не особо сложно, с Чуком он уже почти десять лет вместе, так что про него практически все истории и реалии также о нём.
Если наморщить ум, как в одном кино говорили, так можно много историй вспомнить и про службу, и про дружбу, но, говорит, я тебе, Кондратьич, расскажу про события совсем свежие, буквально недельной давности. Тут мне ещё интереснее стало, поскольку всю прошлую неделю Корней с Чуком дежурили в посёлке (я почему знаю – звал их обоих после дождя по грибам прошвырнуться, да получил отказ в связи с производственной занятостью), а значит, история будет про наш соседский посёлок, что всегда, ясное дело, добавляет теме актуальности.
Так и оказалось. Корней рассказал, что в один из дней на прошлой неделе отмечал в их коттеджном посёлке день рождения один большой чиновник из самой областной администрации. Он и там, в посёлке, человек уважаемый, избран председателем правления, верховодит активом богатеньких местных обитателей, в общем авторитет в данной местности, с какой стороны не посмотри. Естественно, праздник закатили на зависть всему честному народу, с приглашенными артистами, дискотекой и фейерверками. Ну а почему бы и нет, может себе человек позволить, раз так много работает – изо всех сил, как может печётся о благе жителей области, значит и отдых достойный себе тоже заслужил.
В общем и целом гуляние шло полным ходом с самого утра, перекатилось в обед, достойный придворных маркизов французских королей, я, конечно, сам не видал, но друзья рассказывали (шучу).
Как и полагается, к ночи ожидались концерт и танцы «со звёздами», или кем они там себя полагали, а на таких мероприятиях гости уже к вечеру имеют обыкновенную привычку быть весомо под грузом разнообразных напитков, градусы которых подскакивали, как рука пьющего взяла. А раз такое дело, было бы крайне желательно, и даже необходимо, что бы за порядком на праздновании доглядывал кто-нибудь, а ещё лучше, если этот кто-нибудь будет трезвый, и совсем замечательно, если соответствующим образом обученный. А поскольку денег платить богатые люди предпочитают пореже да пожиже, то председатель правления попросил дежурную смену охранников посёлка пару раз «на огонёк» заглянуть, проконтролировать ситуацию, и если что, сильно разбушевавшихся гостей технично проводить за порог, за что обещал «не обидеть», что потом выразилось в занесённой его помощником на пост бутылке водки, арбузе и паре купюр среднего достоинства. Это и правда было не обидно, но, ясное дело, и не особо щедро, а впрочем, ребята служивые, да не особо разбалованные, что дали, то и ладно, речь пойдет вообще не об этом. А пойдёт-то она о том, что было на самом празднике.
К оговоренному времени прибыл Корней на празднество, оставив в дежурке напарника Колю Пряникова, который, подстать своей фамилии, имел внешность деревенского гармониста, и для урезонивания гостей с повышенным социальным статусом и таким же самомнением не годился абсолютно.
В доме именинника, как и ожидалось, дым стоял коромыслом, яблоку негде было упасть, а молочные реки текли промеж своих кисельных берегов, ну, в общем, вы поняли: праздновали на полную катушку. Корней, как положено, Чука у ворот на выдержку усадил, обошёл периметр участка, особо не отсвечивая, диспозицию гулянки оценил, командиру, то бишь, собственно, самому имениннику, доложил, что всё в порядке, и, подозвав собаку к ноге, собрался уже отбыть восвояси, как тут кто-то из веселящихся глаза свои, утомленные возлияниями, с трудом на собаке свёл и очень вдруг ею заинтересовался.
В принципе, и Корней, и сам Чук давным-давно привыкли к нездоровому интересу со стороны подвыпивших граждан, и даже выработали арсенал ответочек на разные подобные ситуации, но тут обстановочка назревала маленько другой, всё-таки это гости «клиента», который, как принято считать, «всегда прав», ну или во всяком случае он наверняка сам так думает. Потому Корней решил не проявлять жёстких реакций и постараться спустить на тормозах возможную неприятную ситуацию, а лучше максимально быстро покинуть территорию, забрав собаку. Но у шебутного гостя были на этот счёт несколько другие планы. Он неуверенно ткнул пальцем чуть не в самую морду Чуку и, без всяких «зрассти» и прочих надобных приличному общению церемоний, поинтересовался: «А ты у нас служебный, да?!»
Как вы, наверное, догадались, останавливать бывшего изрядно под банкой гостя никто не рвался, а сам хозяин и ещё несколько человек благодушно прислушивались к пьяному лепету любопытствующего, а потом и вовсе принялись его подначивать, мол не сподобишься ли ты, Петрович, или Василич (Корней, конечно, не запомнил), сфоткаться с собакой в обнимку, рискуя потерять в пасти одомашненного хищника какую-нибудь подробность лица? Для этих целей приволокли откуда-то запылившийся «Полароид», который никак не хотел включаться, что только раззадоривало пьяную компанию.
Корней не особенно напрягался: Чук, как это часто бывает у его породы, недолюбливал пьяниц-буяниц, да и сам запах алкоголя ему очень не нравился, но выучка и опыт служебной собаки сами собой не испаряются, даже в отставке. Но, как, опять же, намекал опыт, лучше всегда от неадекватов держаться как можно дальше. Перепившие люди опасны. Отказать в такой ситуации – значит, скорее всего, спровоцировать пьяный базар и обиду, по такой причине решил собеседник мой, мол, а чёрт с ним, пусть сфоткается, и мы быстренько свалим.
Однако, у самого Чука на этот счёт мнение было другое. Сначала он сидел безучастно, пока Петрович-Василича усаживали рядом, что само по себе для человека в таком подпитии есть процедура сложная и требующая особой скрупулезности. Псу эта толкотня около своего бока не нравилась, и он старательно отодвигался, пытаясь даже как-будто спрятаться за Корнея. Потом, пока все заняли уже свои места, и радушный, бес его забери, хозяин праздника навёл «полароид» на честную компанию портретируемых, дурковатый гость возьми да и попытайся сидящего на выдержке Чука не только приобнять, но и поцеловать в лохматую щеку. Этого герой нашего рассказа уже вынести не смог.
По словам Корнея, «этот дрессированный фраер, морду свою чисто по-голливудски улыбнул и зубами сделал быстрый клац прямо перед носом гражданина в крайность оборзевшего». Что тут сразу началось, Корней даже описывать мне не стал, только рукой махнул и посмеивался. Но я то, зная его, представляю хорошо, что скандал вышел форменный и добротный. А теперь представьте себе, Корней наш нисколько не стушевался в этой ситуации и ретироваться не спешил. Деньги свои он заработал и рассчитывал получить их по окончанию мероприятия без вычетов и моральных компенсаций, тем более что никто из пьяного гостевого воинства не пострадал.
Подвыпившие, мягко говоря, а если называть вещи своими именами, так и изрядно назюзюкавшиеся, гости давай ему, значит, высказывать, дескать, собака у вас, мужчина, вроде-бы служебная, а оказывается совершенно не дрессированная и даже опасная. Отчего же опасная, отвечает им Корней, не надо, мол, своей мордой ей в харю тыкать, и будет она безопасная, также совершенно. А насчёт дрессировки, это вы врёте, она себя в работе показывает отлично и имеет благодарности за службу и прекрасную репутацию. Нет, нет, говорят оппоненты, это, говорят, собака агрессивная и очевидно глупая, а значит, никоим образом работать она нормально не может, посмотрите на неё, и тычут своими пальцами в сторону пса. А Чук на них всех смотрит и грустно ему, говорит Корней, прям вот до невозможности, от того какие глупые люди-человеки, когда пьяные, прям слов никаких собачьих нет. Глядит Корней на Чука, грустит тоже немножко уже, а потом смотрит на хозяина мероприятия, сиречь именинника, и грустным взглядом вопрошает, мол, денег дайте и мы пойдём уже. А хозяин усмехается в ответ на эту телепатию и руками разводит, мол, и чего теперь делать, надо репутацию свою восстановить.
Слушай, говорит именинник Корнею, я вас нанимал безопасность моего праздника обеспечить, а ты взял и всех гостей мне перепугал. С другой стороны, гости, понимаешь, сами к твоему пёсику полезли, что контрактом не предусматривалось. Но и ты тоже пёсика вовремя не убрал, так что ситуация выходит спорная. Давай мы с тобой поступим как какие-нибудь джентльмены великобританские в твидовых костюмах – заключим, понимаешь, пари. Раз собака твоя вся такая служебная и богата рабочими качествами, пусть она найдёт в доме какой-нибудь опасный предмет, который я спрячу в доступном месте. Обнаружит «схрон» – я тебе твой гонорар удвою, нет – уйдёте без денег учиться хорошим манерам и правильно воспитываться, согласен?
Корней тут мне пояснил, что вообще он всякие споры и ставки не любит и даже в казино ни разу не играл, но тут что-то его зацепило, в основном хотелось вальяжному хозяину нос утереть да себе самому доказать, что собаку не зря учил-тренировал, конечно, тоже.
Ладно, говорит Корней, пари, так пари, но к гонорару надобно прибавить хорошей жилистой говядины, хотя бы три кило, в случае выигрыша, которую вручат непосредственно Чуку прилюдно и с извинениями.
Именинник усмехнулся и говорит, что незнай как насчёт жилистого, но отборная говядина точно найдётся, и выдаст он лично пять килограмм – вообще не вопрос.
Далее хозяин сходил к сейфу своему оружейному, где охотничий арсенал хранил, и вынес на двор несколько ружейных патронов, как Корней заметил, не слишком новых, может уже и просроченных, а потому немного за Чука запереживал, запах уже не такой явный, вдруг не учует, но говорить вслух ничего не стал: гордость не позволяла. Дали Чуку патроны обнюхать, потом хозяин ушёл в дом, и, вернувшись через несколько минут, пригласил собаку к поиску «схрона».
Корней дал команду, и они с Чуком зашли в дом, а за ними хозяин и пара гостей, всем остальным Корней запретил идти, чтобы пса не отвлекали пьяными своими комментариями. Чук вёл себя абсолютным молодцом. Неспешно и качественно обнюхивал все углы и предметы мебели, многочисленные безделушки и предметы обстановки и нигде ни разу не замедлил своего поиска. Обойдя таким манером почти весь дом, приятели мои ничего не нашли, и Корней уже слышал как пьяное бормотание гостей и хозяина за спиной становится всё более злорадным. В итоге недосмотренными остались всего две комнаты: кабинет хозяина и комната его сына – студента одного из московских ВУЗов, приехавшего как раз по случаю каникул и батиного праздника. Хозяин распахнул дверь кабинета, приглашая Корнея с псом к осмотру, но, как говорит Корней, он сразу догадался, что в кабинете спрятать «схрон» именинник вряд ли бы сподобился: слишком уж ожидаемое место, и повёл Чука аккурат в комнату напротив, в сыновьи владения.
Чук долго вынюхивал окружающую обстановку и как-то слегка напрягся, что сразу подсказало Корнею, что они близки к цели. Но время шло, а Чук ничего не находил. Гости уже откровенно веселились, а хозяин как-будто уже и испытал некоторое облегчение. Корней снова и снова отправлял Чука искать, и беспокойство собаки не проходило, это было явно заметно, только вот результата всё не было и не было.
И вдруг Чук остановился ровно посередине комнаты, а потом начал вертеться юлой, задрал голову и стал повизгивать. Корней посмотрел вверх и увидел люстру с кольцом. Приподнявшись на цыпочки он вытянулся вверх и пальцем потянул за кольцо, отчего люстра опустилась вниз на уровень глаз: знаете такие люстры с переменной высотой? Чук радостно завертел хвостом и гавкнул. Корней пошарил рукой и нащупал пакет с несколькими патронами, приклеенный скотчем к абажуру светильника изнутри. Было бы темно, да зажги он люстру, возможно пакет бы просвечивал под лампой, но летом темнеет очень поздно, да и хозяин при входе в комнату включил бра на стене, видимо умышленно, чтобы не привлекать к люстре внимания.
Гости восхищенно зацокали языками, а хозяин уже приготовился поздравлять Корнея, как Чук вдруг задрал нос кверху и на рысях помчался из комнаты. Корней, конечно, за ним, а за Корнеем обалдевший от внезапно происходящего хозяин и его пьяненькие гости. Чук влетел в открытую дверь хозяйского кабинета, на секунду замер, а потом уверенно двинул к кушетке возле письменного стола, где, как подумалось Корнею, именинник любил уютно возлежать после трудов праведных (хотя какие труды на даче, ну да ладно), или после бокальчика ароматного коньячка. Чука все эти размышления не касались, он подлетел к кушетке, схватил зубами подушку и повалил на пол. Корней теперь уже сам знатно обалдел от ситуации и хотел строго скомандовать «Фу!», а то как-бы опять в какой скандальчик не влипнуть, но пёс быстро лапами разворошил ковровый чехол подушки и оттуда высыпалось два пакетика с очень подозрительной субстанцией серо-зелёного цвета, а Чук торжествующе залаял и посмотрел на хозяина.
Алёшка, шельмец! Я тебя, паразита, сейчас! Ах ты тварина! – возвопил именинник и унёсся в глубь дома, где студенческое чадо игралось в свои компьютеры.
В общем, оказалось, травку одну всем известную, наркотического толку, хранил отпрыск в папином кабинете. А почему в папином, а потому что там уборщицам велено было не трогать никаких предметов обстановки, пыль смахнули, пол помыли и до свидания, очень не любил хозяин кабинета вмешательств в свою личную инфраструктуру. Сынулька смекнул эту тему и у папы «схрон» организовал для личных нужд. Так что, как говорится, яблоко от яблони падает совершенно близко.
Вот так закончил Корней свою историю и усмехнулся в усы.
А что, спрашиваю, пари же выиграли вы, значит, и приз обещанный получили? Получили, как не получить, отвечает, да ещё немного премиальными сверху. А Чуку прям пол туши говядины привезли на следующий день, надолго хватило. Только вот меня больше подкалымить уже не приглашали, усмехнулся снова Корней, а на днях вот попросили из охраны. Не любят у нас, когда кто-то секреты чужие хранит. Я, конечно, никуда не заявлял и особо не распространялся, я ведь даже и не знаю, что в тех пакетах было, тут экспертизу надо проводить, а мне эти скандалы с чиновниками и детьми их никуда не упёрлись. Я свою жизнь хочу жить, тихую и добрую. Да и чего пацану жизнь ломать, дай бог, папа ремнём объяснит ему политику правильной и успешной жизни. А работы не особенно и жалко, пойду другой посёлок охранять, такие дела.
Тут у нас как по команде начало клевать, и разговор как-то само собой вернулся к рыбе. А скоро Чук и Корней уехали работать в другой посёлок, и больше мы не встречались.
Такая вот история... Ну да мне пора, Марья Пална вон к столу зовет: как знала, что про рыбалку будет разговор, нажарила карасей в сметане. Так что нам приятного аппетиту, а вам - до новых встреч!